— Да. Делать совместно пакости у нас получается определенно лучше, чем… — Я замолчала и махнула рукой. — Просто лучше.

Это решение было идеальным на данный момент, но вот на душе после его принятия стало муторно и погано. Не хотела я быть друзьями. И во всем случившимся винила папу, поэтому к его кабинету пришла взвинченная и готовая метать молнии и гневаться.

Ох, как папа орал! Как потрясал перед нашими виноватыми лицами кубком и печатью. Дрожащий, постоянно бледнеющий призрак мельтешил у него за спиной и лишь изредка тоскливо подвывал. Мне даже стало немного совестно.

— Это честь академии! — увещевал папа, размахивая печатью, зажатой в кулаке. — Печать — вообще самый важный символ! Важнее, значимее — только знамя, которое вот уже двести лет нетленное развевается на главном флагштоке. Как смели вы, два позорных недомага, осквернить святыню?

— Ну мы же не виноваты, — начала я, но моментально замолкла под суровым огненным взглядом папы.

— Кассандра, это твоя любимая фраза с детства! Чаще, чем ее, ты используешь только невразумительное «ы-ы-ы». Ты никогда и ни в чем не виновата, только вот всегда оказываешься в центре катаклизма, который ни за что бы не произошел, не будь тебя поблизости! А мой Герас? Он до сих пор дрожит и прячется. — Папа указал, на скукожившееся в углу призрачное облако.

— Герас? — осторожно поинтересовался Демион, который до этого момента разумно молчал и ректорские вопли не прерывал.

— Да, призрак-охранник. Зачем вы, изверги, затолкали его в кубок? Он что — джинн? Вы должны знать: призраки крайне некомфортно чувствуют себя в замкнутом пространстве. Ему там было тесно!

— Он нас напугал! — Я использовала мощный аргумент. Но папу он не убедил.

— Он и должен был вас напугать! Это его обязанности, а вы — изверги! Кого я пригрел под своим крылом?!

Пап начал впадать в непонятный пафос, а значит, гневаться перестал и наступила пора позерства. Я выслушивать еще и это не стала, прервала достаточно жестко. Сейчас это можно было сделать без последствий.

— Ничего с ним не случилось! Побоится и перестанет. Подумаешь, просидел ночь в металлическом кубке! Он призрак или барышня из пансиона благородных девиц? А по поводу печати я вообще не понимаю твоих претензий. Во-первых, что с ней станется? А во-вторых, запасная у тебя в сейфе лежит.

— Так ты, змеюка рыжая, и туда добралась?! — Кажется, про сейф я заикнулась зря. Стоило промолчать. — О боги, надо было придумать код сложнее.

— Надо перестать использовать меня как ключ ко всем замкам, — парировать получилось без труда. — Тогда, может быть, я не смогу их вскрыть.

— Лучше ты, чем кто-либо другой, — немного стушевавшись, буркнул папа, которого прилюдно уличили в слабости.

— Ну тогда не жалуйся. У меня природное любопытство, ты же знаешь. Это не поддается контролю.

— Ага, и склонность к авантюрам, которая не лечится даже ремнем, — фыркнул папа.

— Вот видишь, это невозможно контролировать. — Я не стала спорить. — А сейчас все? Мы свободны?

— Частично. — Папа хитро улыбнулась. — Недомаг может идти, а ты, дщерь моя неразумная, останешься для очень увлекательного и познавательного разговора.

— Не уверена, что горю желанием.

— А выбора у тебя, ласточка, нет. Хуже всего — и у меня выбора нет, — пробурчал он и помрачнел.

Когда я осталась в кабинете, то еще не знала: вот он, шанс! Наконец-то настал на моей улице праздник и долгожданный час отмщения. Папочке понадобилась помощь. Я ждала этого мига долгий месяц, и наконец-то повезло. Весенний бал — мероприятие, на которое соберется весь цвет нашей империи, ну и, конечно, лучшие ученики академии и преподаватели, — требовал и моего непременного присутствия. Подозреваю, папа в министерство не докладывал. Он себе не враг и знал, что нельзя мне в руки давать такой инструмент для манипулирования. Но неизвестные добрые люди донесли, что в магической академии учится во всех смыслах удивительное существо, нежный цветок и подающая надежды магиня — ректорская дочка.

Папа зачитывал эпитеты, которыми меня наградили в письме из министерства, с таким выражением лица, что я несколько раз прыснула со смеху. Талантливой, я, конечно, была, а вот скромной и «гордостью отца», пожалуй, нет.

— Короче! — сморщился он. — Завтра соответствовать. Поняла? Хотя бы один день. Даже не день — один вечер побудь фиалкой, а не репейником.

— А меня вообще там не будет, — с наслаждением заявила я и приготовилась игнорировать вопли, которые последовали тотчас.

Услышав про себя много всего интересного, я дождалась, когда папин пыл иссякнет и он задаст единственно важный вопрос:

— Почему?

— Потому что не хочу. Но… — Я замолчала. — Готова совершить взаимовыгодную сделку.

— И какую? — Родитель подозрительно прищурился, а я лишь чуть-чуть приподняла подол платья.

— Вон! — завопил он и даже шибанул по столу кулаком.

Я провоцировать не стала и, взвизгнув, бросилась наутек. Но хорошее настроение меня не покинуло. Я подозревала, что папа вряд ли пойдет мне на уступки, скорее уж, рискуя быть непонятым, скажет на балу, что у меня проблемы с животом. При дворе его не первый год знают и прекрасно понимают, что ожидать от него можно что угодно.

Но у меня появился замечательный повод для шантажа и возможность помотать нервы. Правда, мечтам не суждено было сбыться. Потому что до бала оставалось совсем мало времени, и папа не стал тратить его на уговоры и подло подослал Демиона.

Маг вытащил меня прямо с пары, увел к ближайшему подоконнику и посмотрел очень несчастно. Лишних слов не требовалось, сразу стало понятно, зачем он здесь. Думаю, Демион не сообщил папе о том маленьком обстоятельстве, что не далее чем утром предложил мне остаться друзьями и под этим соусом не стал приглашать на бал. А я вроде бы даже согласилась и поддержала идею. Умом я действительно понимала — так будет намного лучше.

— Касс, сделай одолжение, — ныл он. — Ну сходи ты, как светлый маг, на этот шушелев бал. Пожалуйста! Если ты не пойдешь, кажется, он станет меня пытать.

— Не-а. — Я помотала головой. — Не убедил. Совсем.

— Касс, я помню наш утренний разговор. Обещаю: ничего не изменится. Друзья, как я и говорил. Со сплетнями разберусь, только составь мне компанию. Пожалуйста!

— Нет. — И, предвосхищая вопрос, я подняла руку и продолжила: — Ты тут ни при чем. Это наши с папой проблемы. Я мщу не тебе. Ему. Он знает, при каком условии я пойду на бал.

— Это все ясно. — Демион помрачнел. — Только вот… — Он сделал паузу. — Если ты не пойдешь, капитальные неприятности ожидают меня.

— Какие?

— Ну… — Демион нахмурился и закусил губу, наверняка даже не подозревая, насколько это запрещенный прием. — Какие-то.

— Не хочешь говорить?

— Понимаешь, я обещал, что буду молчать, но поверь: у твоего отца есть рычаг давления.

— Насколько серьезными будут неприятности, если я все же не явлюсь? — поинтересовалась я, чувствуя, что сдаюсь.

— Из академии меня точно выгонят. Ты знаешь, что тебе за непослушание грозит максимум небольшой скандал, а вот у меня есть более неприятные перспективы.

— А если пойду?

— То обещаю развлекать тебя весь вечер, — тут же сказал Демион и посмотрел на меня с надеждой во взгляде. Папу я возненавидела еще сильнее. — Буду делать все, чтобы тебя не съели стервятники из высшего общества, и вести себя идеально.

— А папа?

— А папа будет доволен, радушен и перестанет доставать меня. Ненадолго, конечно, ровно до тех пор, пока в его руки не попадет новый компромат.

— Какой же у него компромат на тебя сейчас? — Любопытство не давало покоя.

— Поверь, если бы он был действительно серьезным и противозаконным, твой отец не стал бы им шантажировать и вышвырнул бы меня незамедлительно.

— Это да… он горяч и принципиален, — согласилась я.

— Ну так, Касс, ты пойдешь со мной на бал?

— Поможешь выбрать платье, которое не вызовет сердечного приступа у папы? — пришлось мне сдаться.