Командир танкистов, младлей Олег Кудашкин, худощавый длинноногий блондин, подбегает к восьмиколесу:

– Что случилось, товарищ капитан?

– Да ничего, просто мне кажется, мы уже на месте, пора осмотреть окрестности и готовить позиции. Зароем нашу технику, пехоту и встретим танковую колонну во всеоружии, или ты думаешь иначе, Олега?

– Нет, товарищ капитан, просто я все-таки в первый бой иду, в плен-то попал еще до боя, нас прямо на платформах железнодорожных захватили. Мы не успели ни спустить танки с платформ, ни загрузить боеприпасы, с корабля в плен.

– Не дрейфь, Кудашкин, прорвемся, не боги горшки обжигают, два месяца назад и Абдиевы с Нечипоренками да Астафьевы с Гогнидзами имели опыта не больше твоего. Это потом ребятня научилась фашистов бить, и ты научишься, главное, думай башкой и выполняй приказы. Понятно, товарищ младший лейтенант?

– Так точно, товарищ капитан. Разрешите осмотреть окрестности?

– Нет уж, давай вместе осмотрим.

И мы с Олегом не спеша проехались на мотоцикле пехотинцев, девайсом рулит красноармеец Санька Бутурлин, но из-за звука этого драндулета общаться приходится во время остановок, когда Санек глушит мотор. Результатом наших изысканий стала находка удобной позиции. Инициатором выбора места, конечно, был я и вдохновлен был, конечно, подвигом лучшего танкиста всех времен Зиновия Колобанова. Если честно, такое же место мы не нашли, зато обнаружили болото, подходящее вплотную к дороге, а почему бы и нет?

Разместим наши танки и броневики в 300–400 метрах от дороги, в зарослях малины, тем более Колобанов противостоял на одном танке двум десяткам немецких танков. А нам легче, у нас стволов намного больше, чем у Зиновия, да и у фашистов танки третьего сорта.

– Товарищ Бутурлин, вперед, к колонне, и тащите их за шиворот сюда.

– Так точно, товарищ капитан.

Санька-мотоциклер завел свою таратайку и с места рванул, как Шумахер[627] какой, хотя до Шумахера еще семь десятков лет жить да ждать.

– Так вот, товарищ Кудашкин, вот тут, в малиннике, зароем наши танки и броневики, вокруг позиции пехоту в щели посадим, а поодаль минометчиков, и как только фашисты достигают этого места, устраиваем им Варфоломеевскую ночь. Что скажешь?

– Думаю, неплохо, немцы, значит, в дальнюю от нас сторону дороги сбежать не смогут, болото снова нам поможет, а с этой стороны их ждет десяток стволов танков и броневиков. Шикарно, товарищ капитан. А зачем нам тут пехота, под ногами мешаться не будут?

– Мелко ты плаваешь, Кудашкин. А если у немцев будет пехота? Они же подберутся и гранатами пожгут танки, вот наши пехотинцы и защитят нас от немецких. Понял?

– Понял, согласен, повторяю. Я пока не обстреляный, товарищ капитан.

– Не страшно, никто не рождается битым ветераном, опыт набирается в процессе работы, ну, или службы, – бахвалюсь, строя из себя «битого фраера», я.

И еще минут пятнадцать мы с Олегом болтали в подобном ключе, парнишка хороший, но чувствуется в нем комплекс вины за плен, миллионы тогда попадали в плен, не Олег первый, не он последний. Но совестливый, значит, парнишка, будет из него толк. Причем мы болтаем и прогуливаемся по малиннику, и такая из нас живописная парочка получается: Кудашкин в замасленном танковом комбезе и в кожаном шлемофоне, на груди МП-38; я в кожаной куртке, затянутый ремнями крест-накрест, на пузе у меня ППШ, на боку ТТ, а на бедре болтается «Маузер-комиссар». На голове у меня настоящая кубанка и звездочка на ней от пилотки, Ильиных подогнал (не звездочку, а кубанку). Кожаная куртка – реглан летчика, это растрофей, гитлеровцы захватили в июне склады авиадивизии, а мы отбили, вот мне и кожанка (реглан).

Вот и колонна подъехала, и мы (даже я) взяли в руки шанцевый инструмент и стали вгрызаться в землю-матушку. Чем глубже в земле солдат, тем дольше проживет.

Донесение командира Особой Украинской группы ДОН-16 НКВД СССР лейтенанта НКВД Тараса Онищука.

(Запись на русском – старший сержант В. Сушко)

Особая Украинская группа ДОН-16 НКВД СССР, согласно приказу командования, проводит диверсионные действия против немецко-фашистских захватчиков, в окрестностях города Хлопечно, деревень Никольцы, Шалевичи, Криуши.

6 августа ОУГ соединилась со вторым и третьим взводами, и, получив информацию о формировании батальона из полициантов, решили идти в Червону Браму. Разведка показала, что гитлеровцы ведут обучение полициантов на лесопилке в шести километрах от Червоны Брамы, и я приказал выйти на исходные позиции всем пяти взводам и минометной батарее ОУГ.

В 11 часов утра 7 августа все бойцы уже были на исходных позициях, на лесопилке оказалось до взвода гитлеровцев и около трехсот полициантов. Для нападения на фашистов и их наймитов были развернуты два батальонных и три ротных миномета, четыре пулемета МГ, два пулемета «Максим» и четыре пулемета Дегтярева (3 ДП и 1 ДТ).

Основным направлением атаки был штаб учебного центра и взвод гитлеровцев, первыми начали минометчики – тридцать мин батальонного калибра (советского и немецкого образцов), а также 65 мин ротного калибра полетели на штаб, на гитлеровцев и полициантов. Сразу же начали обстрел противника из стрелкового оружия, под прикрытием пулеметов на штаб пошел в атаку первый взвод ОУГ, на гитлеровцев в атаку пошел второй взвод ОУГ, и на полициантов пошли в атаку третий и четвертый взводы ОУГ, пятый взвод остался прикрывать.

Штаб новоформируемого фашистами батальона (состоящий из белорусских и украинских буржуазных националистов) был уничтожен поголовно, из немецкого взвода бежали трое, из полициантов разбежолись около ста человек. В плен взяты: командир батальона белорусский буржузный националист Олесь Стадзинский и четверо из штаба батальона, четыре немца и шестьдесят семь полициантов.

Потери ОУГ: убито – восемнадцать человек, ранено (легко) – восемь человек, ранено тяжело – шесть человек.

Оружие противника собрано и захоронено в окрестностях лесопилки, ОУГ выдвигается в район Хлопечно.

7 августа 1941 года.

Начиналось все ну очень хорошо, но потом пошло наперекосяк, нам не удалось повторить подвиг Колобанова. И проблема оказалась в том, что на этот раз нам попался опытный и умелый враг, видимо, лохи в Вермахте перевелись (игра слов: перевелись в смысле кончились или перевелись, в смысле, перевелись на другой участок фронта).

Стоим (местами лежим) и ждем противника, так сказать, желаем предвосхитить деяние Зиновия Колобанова, но, как я сказал выше, немцы попались битые. Перед колонной шла разведка, причем разведка попалась дотошная, они нам подвиг «а-ля Колобанов» и обломили. Хорошо, мы пехоту, так сказать, взяли с собой. Фашистские разведчики нарвались на зарытые в кустах танки, потому как проверяли все подозрительное, а кустарник в сотнях метров от дороги, это есть подозрительно и ахтунг алярм нафиг. Так как маскировка была у нас не слабой, гитлеровцы наткнулись на танки в последний момент, ну и пехоту нашу увидели. Как ни проворны были наши пехотинцы, но штуки три из разведвзвода немцев уйти смогли.

Могли ли мы пропустить фашистско-польские танки по другой дороге, то есть упустить врага? Нет, ибо это вопрос жизни и смерти, увеличение количества танков и пехоты у врага запросто поставит жирную точку в деятельности ДОН-16. Вот и пришлось бросить вперед все наши силы, авангардом нашей мини-орды пошли переБТ, за ними остальные танки, ну и, запаздывая минут на пять, поехала и пехота.

А вот тут нам повезло противник, видимо, сделал большой марш-бросок, и гитлеровцы, в ожидании известий от своей разведки, решили устроить пит-стоп. Арийцы нежили свои телеса на поляне, и тут на поляну (вдогонку за самобеглыми разведфашистами) ворвался младлей Кудашкин на своем переБТ, и за этой бронемашиной вся остальная бронеорда.