– Да почти все прошли фильтрацию, выявлены трое подозрительных, остальные готовы к бою, так что можно распределять по полкам.
– Ну, если товарищ Елисеев не против, – встреваю я, – то пора распределять бойцов во все три полка, а также к танкистам, саперам и пушкарям.
– Тогда можно по две роты из полков товарищей Иванова и Топоркова снять и направить на юг (к Украине). Нам необходимо устоять на юге, если противник пробьется и придет сюда, то это будет крышка, – резонно отмечает Онищук (они ночью добрались с Минского шоссе), – кроме того, туда небходимо отправить всех: свободные танки, пушки, минометы и, главное, саперов. Саперы должны заминировать танкоопасные направления, опять же, дороги и проселки, подготовить ДЗОТы и, если надо, противотанковые рвы.
– Тогда товарищи поляки тоже пойдут на юг, надо создать эшелонированную оборону и размолоть противника, – заключаю я. – На этом думаю, наш завтрак, то есть заседание штаба, закончен. Первым делом, разобрать пополнение из освобожденных и профильтрованных пленных. Командиров из них, я думаю, можно ставить на взводы, покажут себя хорошо, можно поднять и выше, ну, в соответствии со званием.
Кстати, теперь я понимаю, как Ильиных умудряется быть в курсе всего, потому что к нему началось паломничество подозрительных личностей. То католические монашки придут, то старик-слепец с мальчонкой-поводырем, то инвалид без руки и с повязкой на глазе. То женщины-меняльщицы, которые меняют городские товары на съестное, и всем нужен Арсений Никанорович, оказывается, все эти люди – агенты Ильиных. Вот ведь Штирлиц недоделанный, вот Мата Хари забайкальская. Хотя нет, и Макс фон Штирлиц, и Мата Хари в сравнении с Ильиных меркнут, но это на мой субъективный взгляд. И эти потоки людей (а в день не менее двух человек) приносят Арсению разнообразную информацию. Ну и, конечно, уносят тоже. Оказывается, мы не единственные партизаны, самые, так сказать, ангажированные, это да, но не единственные.
И все расходимся, пока верхушка дивизии завтракала (и планировала), время завтрака окончилось, и солнце поднялось довольно далеко, почти полдень на дворе, то есть во дворе, да черт с ним, короче, вы меня поняли.
Потом мы распределяли новичков по частям нашей мини-армии, это те бойцы, кого освободили, пока мы были в походе, а также освобожденные нами во время рейда в Польшу ребята. Досталось всем сестрам по серьгам, местами взводы достигли количества сорока человек, но ничего, сперва надо проверить в бою новичков, а потом можно создавать новые подразделения. Само собой, танкистов к танкистам, летчиков к летчикам и так далее, зачем опытного мехвода посылать, например, в саперы, это неумное использование человеческого ресурса.
Штаты заметно разбухли, зато особисты и помогавшие им два батальона полка Ахундова вздохнули с облегчением. Само собой, всех украинцев, особенно западников, передали Тарасу Онищуку-испанцу, пусть готовятся, отрабатывают взаимосвязь и т. д. Ему и Ковальчуку звание лейтенанта подкинули, видимо, в НКВД нашлись их соратники по Испании. Правда, три танкиста, четыре сапера и два человека из экипажей броневиков отказались переходить в пусть героическую, но пехоту, это их выбор. Также отобрали прибалтов, и даже нашлось семь поляков, советских поляков. Правда, наш снайпер, сибирский поляк, погиб, а то бы от него было бы много пользы польскому отряду.
Ну и у немцев пополнение, потому взвод Хельмута развернули в роту трехвзводного состава, и Хельмут получил повышение, теперь он комроты. Придется ходатайствовать, чтобы и этому парню присвоили звание, все-таки кандидатом на офицерский чин он уже был, ну и что, что в Вермахте, зато тут он давно показал свои способности и умения. Командиром первого взвода назначили Эберхардта Штирнера, вторым взводом стал командовать старший стрелок Вернер Фицель, а в третий взвод получил назначение гамбургский рабочий Йоган Фогель. Такие вот дела, у нас в составе есть немецкая рота, и воюют ребятки очень неплохо, чую, крутая карьера ждет парней в послевоенном ГДР.
А там уже и время обеда наступило. Ах да, забыл, по две роты уступили Иванов и Топорков, в усиленную группу Ахундова, и еще лейтенант Смирницкий, теперь командир отдельного саперного батальона. А Прибылов – замкомдива по техническим службам. Все, теперь можно и поесть, и вообще Круминьш, Прибылов, Смирницкий, Штирнер, Фогель, Фицель, Листиков и еще десяток командиров должны обмывать должности, а некий гебнюк, с «испанцами» вместе, еще и звание.
А на обед суп из потрохов и перловая каша, тоже с мясом, ну, как с мясом, не мясом высшего сорта, но это намного больше похоже на мясо, чем то, что кладут в колбасу в моем времени.
Потом первыми в поход по расширению территории пошли бойцы Иванова, ну, не сразу пошли, конечно, поначалу получили довольствие, как огнеприпасами, так и горючкой и питанием. Само собой, что Манюня всучила ребяткам минимум питания, остальное они должны добыть сами. Потому как в бою день-два будет только один батальон, остальные, раз без дела, пусть помогают селянам, скоро осень, вот селяне и накормят, а что – хозрасчет.
Затем, экипированные таким же образом, в дальний (100 км) путь ушли бойцы из полка Топоркова, кстати, обоим полкам дали по батарее пушек на конной тяге, опять же, подкинули минометов и по пять танков БТ. Топорков охватил пять переБТ, а Иванов пять БТ-меркав, самые быстроходные БТ, которые без колесной группы, я придержал в рукаве, а также «двадцать шестые», средние танки и немецкие панцеры; КВ, конечно, пока отдыхают.
Ну и поужинав (к тому времени наступило время ужина), оставив на базе батальон капитана Нагибина (из крепостников), саперов взвода лейтенанта Тыртышного (из последних освобожденных), почти весь особый отдел (а их тоже почти два взвода), крысиную часть товарища Машковой, весь ВВС и медсанроту Калиткина, мы ушли. Причем Арсений напросился идти с нами, не сидится ему на базе, он человек действия. Вместо себя своим эмиссаром он оставил инструктора обкома партии Теодора Громеко.
Утро застало нас (головную колонну) у польской деревни Замостье, то есть, конечно, деревня советская, но населенная поляками. И наличие среди нас польской роты имени Героев Вестерплятте лейтенанта Ковальчука очень сильно повысило имидж нашего соединения среди местных. Это я посоветовал такое название, ну не прошел даром просмотр «Четырех танкистов и собаки» в детстве. А еще я и книжку Януша Пшимановского прочел, ну это на сорокалетие Победы, где-то в 1985-м.
Головная колонна была очень живописной, причем ей позавидовали бы даже самые продвинутые цыгане или самые разнузданные махновцы. Представьте, едет танк, за ним катится телега (или даже военная повозка Вермахта), за танком едет полуторка, и за ней, на привязи, еще одна гужевая повозка, затем ганомаг, который тащит повозку, за ганомагом восьмиколесный трофей Онищука, и тоже тащит две повозки. За 8-rad-ом движется грузовик MAN и тащит вообще четыре повозки, Т-34 и Т-28, Т-III и Т-VI волокут по три повозки, и только кое-где мелькают мотоциклы, которые никого не тащат, но и они несут по четыре человека. Вся эта непобедимая армада разгрузилась молниеносно, и транспортные средства, кроме танков, поехали снова за личным составом. Думаете, легко перекинуть три тысячи человек на 120 километров за ночь? Да во вражеском тылу?
Весь день придется грузовикам ездить, перевозя наши силы, война это не всегда бои, иногда это просто передвижение из точки А в точку В. Причем часто от этого (успешной переброски войск) зависит успех не только боя, а то и всей войны. За примером далеко ходить не надо, вспомните наполеоновского маршала Яблоки (то есть Груши[606]), так пока этот идиот валандался и шатался где не надо, союзники отыграли Бонапарта и в хвост, и под гриву (по-моему, немного наоборот). Битва под Ватерлоо называется, если б этот Тыквы (то есть Груши, чего-то заговариваюсь, устал, наверно) пришел бы вовремя, то на острове Святой Елены (или Эльбы?) сидел бы не Буонапарте, а кто-то другой.
