Закуро почувствовал, что Дару пробудился. Пока он молчал, оценивая ситуацию, но ронин не сомневался, что вскоре двойник заговорит.

Обсуждая охоту, они с Фуситэ обозначили на плане города все известные им места, где были найдены жертвы ночной твари. Благодаря рассказу девушек из «Дворца тигровой лилии» им удалось составить довольно подробную схему вылазок кианши. Получился многоугольник, на первый взгляд ничем не способный помочь, но, когда Закуро соединил все его противоположные вершины линиями, точка пересечения указала на доки в северо-западной части Эдишамы. Ронин полагал, что именно там и находится логово вампира, где днём тот прячется от солнечного света и откуда по ночам выходит на поиски жертв.

Дальше всех от предполагаемого логова находился дом Ханако — очевидно, на него выбор пал только из-за Закуро. Ронин ждал, что Фуситэ обратит на это его внимание, но она промолчала. От этого было ещё тяжелее скрывать правду, но у Закуро не хватало мужества рассказать про адресованное ему письмо.

Фигуры ронина и Фуситэ, скользивших по закоулкам трущоб, были почти неразличимы на фоне тёмных стен. Они торопились добраться до доков, пока вампир не ушёл на охоту — тогда им пришлось бы караулить его. А это было нежелательно, ведь кианши мог вернуться только перед рассветом, а Закуро и Фуситэ меньше всего хотели, чтобы их схватка с монстром стала достоянием зевак.

Ронин убедил женщину, что их цель на данный момент — поймать вампира и лишить его сил. Затем они собирались заставить кианши выдать своего Хозяина. У Закуро не было уверенности, что вампир сделает это, но попытаться стоило.

Пробираясь через трущобы, ронин и Фуситэ приближались к месту, которое могло быть логовом упыря. Когда впереди показались доки, они перешли на язык жестов. Здесь оказалось довольно много народа, сновавшего туда-сюда: люди таскали мешки, катали тачки — словом, занимались под покровом ночи контрабандой. Несколько человек с оружием зорко следили за происходившим: не только за тем, чтобы не нагрянула стража, но и за работниками. Закуро и Фуситэ проскочили мимо них и притаились за покосившимся сараем.

Справа с оглушительным треском распахнулась дверь, но это оказался всего лишь бродяга, на четвереньках выползший на крыльцо, чтобы опустошить желудок. Звуки, которые он издавал, походили на стоны раненой обезьяны. Фуситэ брезгливо поморщилась. Закуро потянул её за рукав — надо было идти дальше. Они прокрались вдоль забора и свернули в грязный переулок, перелезли через подобие плетня и, протиснувшись между двумя обветшалыми сараями, из которых воняло дохлыми крысами, оказались перед портовой таверной, носившей название «Жук».

На крыльце сидели двое нищих, рядом с ними курил трубку здоровый детина, державший на коленях шестопёр. За поясом у него виднелся кривой кинжал. При виде Закуро и Фуситэ вышибала лениво почесал щёку, решая, стоят ли они его внимания. Затем медленно поднялся и прислонился к косяку. То, что Фуситэ была женщиной, не обмануло бдительности охранника, что выдавало в нём опытного мастера своего дела. Правда, с ног до головы обвешанные оружием и сумками ронин и Фуситэ мало походили на парочку, решившую среди ночи заглянуть в таверну, чтобы промочить горло, — скорее уж, смахивали на собравшихся на дело грабителей.

Закуро глазами указал Фуситэ на возвышавшиеся за таверной развалины старого храма Бруммара — всего три стены, на которых едва держались остатки крыши с загнутыми кверху углами. Лет десять назад это была двухъярусная пагода, блиставшая позолотой, краской и лаком. Ежедневно сотни матросов заходили в неё, чтобы помолиться Бруммару и возложить на алтарь скромные дары. Теперь же развалины окружали разросшиеся доки и сомнительные заведения, предлагавшие морякам утехи для тела, а не пищу для души.

— Думаешь, он там? — тихо спросила Фуситэ.

— Предлагаю начать с него. Отличное место, где не встретишь посторонних, — ответил Закуро. — Мы ведь с тобой уже всё обсудили и решили, что подземелья храма — самое вероятное…

— Да-да! — нетерпеливо перебила Фуситэ. — Я согласна.

Вышибала положил шестопёр на плечо — вид перешёптывающейся парочки явно возбудил в нём новые подозрения.

Проблема заключалась в том, что в развалины храма нельзя было попасть с улицы: вокруг них со временем вырос целый район, окружив его самыми разными зданиями — здесь обосновались трактирщики, содержатели публичных и игорных домов, ломбардов, питейных, бандитских притонов. И лишь в одном месте это кольцо имело толщину всего одного здания — таверны «Жук». Именно через неё и рассчитывали пробраться Закуро и Фуситэ. Конечно, для вампира нагромождение уродливых построек не могло служить преградой — кианши легко ползали по стенам и крышам — но ронин и женщина понимали, что им предстоит либо договориться с владельцем «Жука», либо пробиться через пивную силой (что, с какой стороны ни посмотри, куда менее предпочтительно).

Закуро и Фуситэ двинулись к «Жуку».

— Кто такие? — хрипло прогудел вышибала, поглаживая пальцами вислые усы. Трубку он при этом держал в зубах. — Откуда?

— У нас дело к твоему хозяину, — ответил Закуро. — Выгодное для него.

— Вы его знаете? Что-то я не помню ваших рож. Сдаётся мне, вы здесь впервые.

— Именно так.

Вышибала достал изо рта трубку, выпустил дым, задумчиво подвигал челюстью.

— Мы бы хотели обсудить с ним наше дело лично, — проговорил ронин. — Есть возражения?

Громила презрительно сплюнул на землю и отвернулся.

Закуро толкнул дверь. Они с Фуситэ вошли в большой прямоугольный зал: справа потрескивал очаг, а слева тянулась широкая дубовая стойка, возле которой расположилось человек пять. Остальные сидели за круглыми столами. Пахло кислятиной и застарелым потом. По воздуху плыли облака дыма, крики, смех и громкие разговоры. Собравшееся общество, разумеется, успело изрядно набраться. Между столиками семенили девицы с подносами, расставлявшие перед посетителями кружки пива и сосуды с байцзю. Завязанные спереди широкие пояса красноречиво свидетельствовали о том, что работницы таверны готовы оказать услуги и иного рода.

Созерцая это зрелище, Фуситэ сморщила было носик, но тут же взяла себя в руки и сделала безразличное лицо — сейчас следовало забыть о том, что она принадлежит к совершенно иному слою общества.

Закуро обвёл глазами помещение и остановил взгляд на хозяине «Жука» — немолодом унгаоле с сальными волосами, часть которых была заплетена в тонкие косички, и круглым, усатым лицом, покрытом причудливыми, но грубо сделанными татуировками. Опершись на стойку, унгаол разговаривал с громилой, видом более всего походившим на наёмника самого низшего пошиба. Здоровяк время от времени прикладывался к сосуду с байцзю, но пил небольшими глотками, чтобы не опьянеть.

Унгаолов Закуро не любил — впрочем, как и остальные коренные жители Янакато. Эти варвары появились в империи относительно недавно — около десяти лет назад, когдакнязья-кочевники заключили договор об охране восточных границ (правда, охраняли они их, в основном, от себя самих). С тех пор небольшие группы унгаолов начали постепенно просачиваться в города Янакато, селясь на окраинах. Они исповедовали чуждую империи религию с жестокими культами и обрядами, которые, впрочем, не выставляли напоказ.

Закуро остановил одного из проходивших мимо посетителей.

— Приятель, как зовут хозяина? Я тут впервые и не хочу показаться невежливым, — он растянул губы в фальшивой улыбке.

Старик ухмыльнулся, продемонстрировав отсутствие доброй половины зубов.

— Ганзориг, — сказал он. — Но не болтай с ним попусту, он этого не любит. Если есть дело, хорошо. Если есть деньги, тоже хорошо. Если ни того, ни другого…

— Спасибо, приятель, я это учту, — прервал старика Закуро, сунув ему мелкую монетку.

— Благодарю, господин. Я немедленно выпью за твоё здоровье.

Когда старик отошёл, Закуро подмигнул Фуситэ. Теперь можно было действовать.