Наконец, один из солдат с криком замахнулся копьём и погрузил стальной наконечник в тело женщины. Она пронзительно закричала, по скомканным простыням расползлось тёмно-красное пятно. Другой легионер вырвал у неё из рук ребенка и вышел из комнаты. Женщина сделала движение, словно порываясь догнать их, но остальные солдаты окружили её и пронзили копьями.

Сафир услышал топот ног и голоса, доносившиеся издалека. Внезапно его накрыла боль. Голова была тяжёлой, как свинец, в глазах пульсировал мрак. Он поднял веки и сразу же зажмурился — его чуть не ослепил показавшийся чрезвычайно ярким свет.

— А, очнулся! — голос был насмешливым и грубым. Человек подошёл к Сафиру и остановился совсем рядом — юноша услышал шаркающие шаги. — Полежи ещё, полежи. Скоро тебе придётся поработать, — человек рассмеялся. — На наших кораблях нет бездельников. Каждый должен отрабатывать свою порцию похлёбки и корку хлеба.

Сафир открыл глаза и, прищурившись, посмотрел вверх. Там на фоне белых парусов маячило размытым светло-коричневым пятном лицо. Человек слегка пнул его в живот и пошёл прочь. Юноша лежал, прислушиваясь к окружавшим его звукам и привыкая к свету. Голова гудела, и каждое движение отдавалось болью во всём черепе. Ему показалось, что никто не обращает на него внимание, и он приподнялся на локте, к своему удивлению обнаружив, что не связан.

— Встать! — резко приказал чей-то голос, не похожий на предыдущий. — Хорош валяться!

Сафир обернулся и увидел двух пиратов. Один был в синей одежде, носил высокие сапоги и красную мягкую шляпу, другой — зелёный длинный камзол и кожаные штаны. Первый вгляделся в лицо Сафира и повторил:

— Встать! Ты что, оглох⁈

— Что с пассажиркой, которая…

Пират не дал ему договорить, сильно ударив ногой в челюсть. Он и его приятель схватили Сафира под руки и поставили на ноги. Юноша ощутил во рту солоноватый привкус крови. Кажется, губа была разбита.

— Не задавать вопросов, раб! — прошипел второй пират, приблизив к Сафиру перекошенное яростью лицо. — Молчать! Или хочешь стать кормом для рыб⁈

Когда они потащили его по палубе, он едва не потерял сознание от пульсирующей в голове боли. Через минуту его усадили на длинную скамью, на которой уже сидели три человека. Впереди и сзади тоже виднелись шеренги полуобнажённых людей. На Сафира надели железный пояс, защёлкнули замок и пропустили в кольцо толстую цепь.

— Берись за весло, раб! — сказал ему один из пиратов. — И греби изо всех сил, если не хочешь, чтобы мой кнут прогулялся по твоей спине, — с этими словами он вытащил из-за широкого ремня свёрнутый бич, расправил и щёлкнул над головами гребцов. — Работайте, свиньи! Это ваша судьба!

— Я не раб, — ответил Сафир, наблюдая за его движениями.

— Ошибаешься, — пират усмехнулся. — Ты остался жив только потому, что капитан собирается взять за тебя выкуп. Судя по доспехам, которые на тебе были, ты не из бедных. Отвечай, кто твои родственники. Кому отослать письмо с нашими требованиями?

— У меня нет родственников.

— Что, совсем?

— Я последний в роду.

— Тем хуже для тебя! — пират пожал плечами. — Значит, до конца своих дней будешь сидеть на этой скамье, — он взмахнул кнутом, вытянул Сафира по спине и гаркнул: — А теперь работать! — он пошёл вдоль рядов, волоча за собой бич. — Слышите ритм? Не отставать!

Сафир едва не вскрикнул, когда кнут обжёг ему спину. Хотя ему и приходилось испытывать на себе гнев воспитателей Пажеского корпуса, но он не привык, чтобы грубый мужлан проходился бичом по его аристократической спине. Заскрипев зубами, Сафир положил руки на весло и взглянул на соседей. Это были загорелые, измождённые люди, чьи тела, казалось, состояли из одних мышц и сухожилий. Все смотрели только вперёд, время от времени вытирая с лиц обильно катившийся пот. Сафир услышал бой барабана — это задавали ритм для гребцов.

— Что сидишь⁈ — раздражённо бросил ему сосед справа. — Давай греби, и так тяжело! Нечего прохлаждаться.

Сафир молча упёрся в весло и попытался поймать ритм. Это было нетрудно. Куда сложнее оказалось удержать весло — оно было толстым, и потные ладони всё время соскальзывали.

Надсмотрщик несколько раз проходил мимо, но больше не обращал на Сафира внимания. Юноша думал о том, что императрицу, вероятно, тоже оставили в живых, рассчитывая получить выкуп. Если Ухаэль последовал его совету и назвался знатным вельможей, то и его, скорее всего, пощадили. А вот капитан… и команда… Вряд ли их удалось взять в плен. Сафир огляделся, думая найти своего слугу или ещё кого-нибудь с «Буревестника», но вокруг маячили только блестящие на солнце спины. Слишком загорелые, чтобы принадлежать недавно захваченным людям.

Вечером триремы зашли в небольшую бухту и бросили якоря. Барабанщик, могучий человек с гладко выбритым черепом, поднялся со своего места и расправил плечи. На шее у него поблёскивал узкий ошейник — он тоже был рабом.

Гребцам принесли глиняные миски с отвратительным месивом, которое считалось едой. Сафира едва не вывернуло от одного запаха, но он съел всё, помня об одной из главных заповедей имперского военного кодекса: пока жив, живи. Ему ещё понадобятся силы, а вкус… Думать об удобствах недостойно настоящего воина.

После «ужина» гребцы повалились спать прямо на скамьях. Вскоре все захрапели, но Сафир не мог уснуть, ибо после непривычной физической нагрузки у него болело всё тело. Пираты ещё около часа ходили по палубе, а затем всё затихло — они спустились на берег, оставив только двух матросов охранять корабль. Со второй триремы тоже не доносилось ни звука. Сафир закрыл глаза с твёрдым намерением заснуть, но услышал торопливые лёгкие шаги. Кто-то приближался.

— Эй! — шёпот раздался совсем близко. Сафир повернул голову и встретился глазами с невысоким мальчиком. — Как тебя зовут?

— Сафир.

— Ты-то мне и нужен! — мальчик кивнул головой и вынул из-за пояса большой ключ. — Держи! — он сунул его Сафиру. — Он открывает замок у тебя на поясе.

Сафир не удивился бы, окажись это всего лишь жестокой шуткой. Но ключ вошёл в скважину, замок щёлкнул, и железный пояс открылся.

— Зачем ты это делаешь? — спросил он мальчика, нетерпеливо поглядывавшего по сторонам.

— Не твоё дело! — отозвался тот, протягивая ладонь. — Давай сюда!

Получив ключ назад, он махнул рукой, приглашая Сафира следовать за ним, и, когда тот, подтянувшись, вылез на верхнюю палубу, сказал, показывая на темнеющий невдалеке берег:

— Спустись по якорному канату и плыви туда. Только возьми левее, иначе рискуешь нарваться на команду.

— Кто ты такой? — спросил Сафир, разминая уставшие от долгого сидения ноги. — Зачем мне помогаешь?

— Тебя не касается.

— Послушай, кто-нибудь ещё с моего корабля уцелел?

— Нет, — мальчик мотнул головой. — Всех убили.

— И женщин?

— Да, всех. Якорь там, — мальчик махнул рукой в сторону носа триремы и побежал прочь, едва касаясь палубы босыми ногами.

Сафир проводил его взглядом, осмотрелся и прислушался. С кормы доносились приглушённые голоса — видимо, там дежурили оставшиеся на судне пираты. Ничего не понимая, Сафир крадучись направился к носу корабля. Благополучно добравшись до якорного каната, он перелез через борт, спустился в воду и поплыл.

Сердце постепенно наполнялось ликованием. Какая бы причина ни заставила юнгу помочь ему, главное, он был свободен! Хотя тело едва повиновалось ему, всё же он плыл, медленно, но упорно приближаясь к берегу. Сафир присмотрел заросли, в которых можно было скрыться, и направился к ним.

Через пятнадцать минут он, мокрый и едва живой от усталости, выполз на скользкий берег. Юноша некоторое время лежал на спине, стараясь отдышаться. Потом поднялся на ноги и, бросив последний взгляд на покачивающиеся в бухте триремы, побрёл прочь от берега. Он не знал, где находится, но в первую очередь хотел как можно дальше отойти от пиратской стоянки. Ветки деревьев хлестали его по лицу. Иногда он спотыкался о торчавшие из земли корни. Но времени отдыхать не было. Нужно было добраться до Тальбона и рассказать о случившемся императору.