Так продолжалось долго. П’арай-Маргот словно спал и видел яркие, как реальность, сны. Когда он, наконец, очнулся, то обнаружил себя лежащим на полу, а Великий Раджа внимательно наблюдал за ним, ожидая, пока он придёт в себя.

П’арай-Маргот медленно сел и осмотрел себя. Он трансформировался: теперь его кожа стала темнее и грубее, её покрывали небольшие костяные наросты вроде шипов. На груди появился знак Познавших — причудливое переплетение линий, в которых угадывалось стилизованное изображение глаза, от которого расходились солнечные лучи.

П’арай-Маргот встал на ноги и преклонил колени перед Великим Раджой. Тот молча наблюдал за ним, слегка шевеля усиками.

— Теперь ты знаешь всё? — спросил он тихо.

— Да, састар Равана! — отозвался П’арай-Маргот с низким поклоном. — И я готов служить тебе, — его мысли метались в бешеном беспорядке, и он боялся потерять сознание.

То, что он узнал, перевернуло все его прежние представления о жизни и о самом себе. Теперь на первый план выходила необходимость, имеющая вполне конкретное наполнение. И она шла вразрез со всем, что говорил мурскулам Ф’адук-Азамал. И тем не менее П’арай-Маргот понимал, что иначе и быть не могло, и что теперь он сам будет лгать ради великой цели, которой служат все мурскулы вне зависимости от того, знают они об этом или нет.

— Трансформация была быстрой, ты мог и не пережить её, — проговорил Великий Раджа, разглядывая П’арай-Маргота. — Обычно она требует куда больше времени. Но мы вынуждены торопиться.

— Я понимаю, састар.

— У тебя есть вопросы?

— Да, састар.

— Тогда спрашивай.

— Как я могу помнить то, что происходило с нашими предками? Откуда это знание в моей голове?

— Имплантаты, что ты ввёл себе, активировали генетическую память. В каждом мурскуле заложена информация о его расе, но мы давно забыли, как пробуждать эти воспоминания. Поэтому пришлось прибегнуть к помощи имплантатов.

— Састар Равана, у меня есть ещё один вопрос, но я не уверен, имею ли я право задать его.

— Ты теперь Масаб-Гарух. Можешь спрашивать, о чём хочешь.

— Тогда скажи мне, састар, зачем мы отправляемся в Кар-Мардун?

Повисла короткая, но напряжённая пауза. Ф’адук-Азамал замер, словно превратившись в кошмарную чёрную статую. П’арай-Маргот испугался, не нарушил ли он какое-нибудь табу? Возможно, он спросил о тайне, которой ему знать не положено?

Великий Раджа, наконец, пошевелился.

— Чтобы ничто не помешало легионам наших братьев пройти через Красные Врата, — проговорил он, медленно проведя усиками справа налево.

— Так я и думал! — едва слышно сказал П’арай-Маргот.

Его подозрения подтвердились, и он не знал, как к этому относиться. Вернее, он знал, но пока не мог принять окончательно и бесповоротно. Ещё несколько минут назад он считал, что армия мурскулов отправляется в Кар-Мардун, чтобы сражаться с легионами Тьмы, а теперь оказывается, что недавний враг на самом деле друг, и им предстоит впустить своих собратьев на Землю, чтобы поработить её. Он такого может пойти кругом голова!

— Ты готов? — настойчиво спросил Ф’адук-Азамал.

— Да, састар Равана. Я готов! Я ждал этого дня, — говоря это, П’арай-Маргот не кривил душой: его внутренняя память действительно говорила ему, что следует радоваться.

— Как и все мы, — Ф’адук-Азамал мгновение помолчал. — Ты помнишь своё имя?

— Да, састар. Я — Кулхугара, командир третьей охранной роты гарнизона Монтегеры.

— Хорошо. Есть ли у тебя ещё вопросы?

— Как мы сохранили свои личности на протяжении стольких веков?

— Благодаря генетическому коду. Мы, преданные Нибиру офицеры, оставшиеся на Земле после восстания рабочих, имплантировали его себе, чтобы передать своим потомкам. Коды были установлены так, чтобы активироваться в определённое время. Оно настало! Это период, когда Нибиру проходит мимо Земли на наименьшем расстоянии, и наши братья могут совершить переход. Мой код сработал раньше других. Так было задумано, потому что мне предстояло подготовить почву для вторжения. Эти коды, хранящие наши личности, и называются Драями. Мурскулы считали их демонами-искусителями, влекущими ко злу. Но это миф, как и многое другое. На самом деле большинству нечего опасаться: у них вообще нет Драя. Им обладают только потомки офицеров, оставшихся на Земле, чтобы обеспечить остальным возможность возвращения.

— Нас много?

Ф’адук-Азамал покачал уродливой головой.

— К сожалению, нет. Одни пали в войне с людьми, другие погибли в схватке с дикими зверями. Их генетические коды были утеряны. Сейчас нас осталось всего тридцать шесть. Среди них всего три Оператора. Они уже пробудились и сейчас находятся в Кар-Мардуне, готовые открыть портал. Я говорю об Искушённых, разумеется.

— Три, — повторил Кулхугара задумчиво. — Маловато.

— У нас нет выхода.

— А остальные необходимые элементы?

— Человек у нас. Один из Операторов ввёл в его кровь вирус, и он перестраивает его организм нужным образом. Он будет готов вовремя. Другие носители генкодов тоже прибудут в Кар-Мардун. Осталось найти только одного, но это вопрос недели, от силы двух.

— Жаль, что нельзя наказать бунтовщиков! — проговорил Кулхугара жёстко.

Его разум атаковали тысячи воспоминаний, среди которых самыми яркими оказались события, связанные с падением Монтегеры. Изменники повернули оружие против своих, и брат пошёл на брата. Под влиянием генетической памяти Кулхугара быстро становился тем, чей Драй хранился в его ДНК — офицером, умершим тысячи лет назад. Он видел десятки трупов своих солдат и аннунаков, бегущих к нему, чтобы убить.

— Я разделяю твои чувства, брат, — сказал Ф’адук-Азамал. — Но, к сожалению, изменники уже умерли.

— А их потомки? — в голосе Кулхугары прозвучала кровожадность.

— Когда они узнают правду, то будут счастливы вернуться в лоно своего народа. Разве в этом могут быть сомнения?

— Никаких, састар.

— Я рад.

— Меня беспокоит одна вещь.

— Говори.

— Прошло много сотен лет с тех пор, как мы оказались пленниками Земли. За это время на Нибиру могло всё измениться. Возможно, наш мир уже скован льдом.

— Нет, этого ещё не должно было случиться. Но температура, конечно, должна была упасть. Если только наши учёные не придумали другого способа сохранять тепло.

— Тогда нам уже не нужно золото.

— Вероятно так.

— С тобой никто не связывался?

Равана глухо рассмеялся.

— Нет, каким образом? Почти все технологии утеряны, а расстояние между Нибиру и Землёй даже сейчас слишком велико.

— Да, ты прав. Значит, мы даже не уверены, что по ту сторону портала наши легионы готовы к вторжению?

Равана качнул массивной головой.

— Нет, мы не знаем, нужны ли кому-нибудь наши усилия. Но на Нибиру знают, что мы поклялись открыть портал. Надеюсь, они ещё верят в нас.

— В любом случае, мы сделаем то, что должны.

— Вне всякого сомнения, — Равана резко качнул усиками. — Остались ли у тебя ещё вопросы, Масаб-Гарух?

— Только один.

— Слушаю.

— Когда память полностью вернётся ко мне?

— Это не займёт много времени. Возможно, через несколько дней. Это всё, что ты хотел знать?

— Да, састар. Это всё.

— Тогда ступай. Готовь свою армию к великому походу. Сагархост объявлен, и мы пойдём до конца. Так было всегда. О твоей трансформации я объявлю сегодня же.

Кулхугара низко поклонился и, развернувшись, направился к выходу. Теперь он был другой личностью, прошедшей сквозь время и возродившейся в новом теле, чтобы служить своему народу, который старался выжить на огромной, медленно остывающей планете.

Эл и Ирд нашли лодку, которую смогли починить, заделав щели смолой и паклей. Вёсла они кое-как выстругали из досок и переправились на другой берег Дургандаина. Гор летел над водой, тяжело взмахивая кожистыми крыльями.

Вытащив лодку на песчаную косу, путники развели костёр и остановились на привал. Дальше они отправились только после двух часов дня. Солнце светило ярко, небо было чистым, лишь над горизонтом висели длинные перистые облака. Из деревьев преобладали молодые стройные сосны и низкорослые осины. Изредка попадались клёны и буки.