— Что прикажет Повелитель?

— Пригласи ко мне Владека из клана Лергуса, — распорядился Вейдэль. — И Сервеса из клана Майрено.

— Да, Хозяин, — Слуга с поклоном бросился выполнять указание.

Вейдэль опустился на трон. Его окружал огонь — языки пламени плясали на тонких чёрных каркасах жаровен, но не грели и не обжигали. Громкий треск масла и смолы наполнял тронный зал, и Вейдэль ясно чувствовал распространявшийся вокруг запах. Он протянул руку и задумчиво поводил ею над огнём. Пламя обвилось вокруг его длинных бледных пальцев, не причиняя вреда. Вейдэль ощутил только лёгкое покалывание, как если бы огонь высосал из него немного силы.

Он нетерпеливо побарабанил ногтями по мраморному подлокотнику трона. Если бы не смерть Прародителя Грингфельда, погибшего в Аллохеймских горах Кар-Мардуна, Вейдэль сейчас не сидел бы на нём, а по-прежнему оставался всего лишь Слугой. Одна смерть освободила сотни… Все они стали Хозяевами и его подданными.

Искусная резьба покрывала трон. Самоцветы, сверкавшие при свете факелов, были вделаны в белый, весь в тончайших розовых и фиолетовых прожилках, мрамор. Ещё не так давно взойти на него означало получить власть над всей Малдонией: от Холодного Моря на западе и Нордора на юге до Казантара на востоке и Океана на севере. Но в последнее время всё изменилось — с тех самых пор, как люди, эти жалкие животные, так быстро размножающиеся и распространяющиеся по Земле, прежде всегда покорные воле князя Бальгона, решились объявить Городу Мёртвых войну! При этой мысли Вейдэль презрительно скривился. Всё это из-за нового военачальника, который командовал армией Малдонии в последнем сражении и одержал позорную для Бальгона победу. Вейдэль в раздражении ударил кулаком по подлокотнику. Кто он такой⁈ Откуда взялся? Рабы-шпионы доносят, что никто не знает, из какого рода происходит этот любимец народа. А люди обожают его, своего спасителя и освободителя. Да и этот глупец король, как его… Мирон, кажется… тоже обожает воинственного вассала, чьё имя никому не было известно всего только три месяца назад. А теперь он получил прозвище Железного Герцога, которое выкрикивает на улицах Венста и Ялгаада чернь, а рыцари пьют за его здоровье в кабаках и на званых приёмах!

Двери распахнулись, прервав мысли Вейдэльа, и в зал вошли двое. Первый был высоким и мускулистым, тяжёлый тёмный плащ окутывал его с ног до плеч, заколотый спереди брошью в форме черепа. Длинные светлые волосы лежали спокойно, тонкие губы были плотно сжаты, а серые глаза смотрели холодно и высокомерно. Второй, одетый в чёрный с сиреневым костюм, был ниже ростом. Его голубые глаза казались стеклянными на бледном неподвижном лице. Оба были вооружены короткими мечами.

Остановившись перед троном, вампиры опустились на колени и склонили головы.

— Встаньте, — велел Вейдэль и, когда они повиновались, сказал: — Я решил, что нам всем необходим совет Оракула. Отправляйтесь в Храм и передайте Эртанору, что мы придём завтра в первом часу ночи.

— Да, Повелитель, — оба поклонились. — Мы благодарим вас за оказанную честь.

Движением руки Вейдэль отпустил их. В зал снова вбежали Слуги.

— Какие будут приказания, Хозяин? — спросил старший из них.

— Позовите Мейстера, — велел Вейдэль. — Хочу немного развеяться.

— Не нужно беспокоить этих никчёмных пустомель! — тоненький голосок раздался у дверей, и в тронный зал вбежал горбатый карлик в ярко-красной одежде, на животе перехваченной золотым поясом. — Я всегда появляюсь сам и, заметьте, неизменно вовремя. Ну, чего встали⁈ — бросил он Слугам. — Убирайтесь! Не видите, вы надоели Повелителю?

Вейдэль с улыбкой отпустил Слуг и поудобнее устроился на троне, окидывая придворного шута ироничным взглядом.

— Мой князь желает развлечься? — карлик расшаркался, едва удерживая равновесия. При этом его левый глаз, горящий, словно тлеющий уголёк, вперился в лицо Вейдэля. — Могу предложить первосортных шлюшек с лучших восточных базаров. Берёг для себя, но чем не пожертвуешь ради любимого правителя? Нет? Ах да, ведь у вас есть жена. Виноват, каждый раз забываю. Тогда, может, повелитель не откажется выслушать коротенькую и поучительную историю, недавно услышанную мною из уст одного заморского купца, до смерти замученного в застенках этого благословенного замка, да прольются все мыслимые щедроты на его доброго хозяина?

— Пожалуй, — милостиво согласился Вейдэль.

Шут Мейстер всегда знал, как поднять ему настроение. Неистощимый на выдумки, грубый и циничный, он был живым символом Бальгона.

— Тогда позволь, князь, примоститься у твоих ног, — с этими словами карлик подковылял к трону и уселся на нижнюю ступеньку. — Так тебе будет удобнее пнуть меня, если мой рассказ не понравится, — пояснил он.

— Начинай, — велел Вейдэль.

— Хорошо. Итак, в некотором королевстве жил один жестокий правитель. Он прославился тем, что обожал сажать людей на кол. Для этого он часто заманивал в свой замок не только врагов, но и собственных подданных, которых почитал за скот и подозревал во всевозможных изменах. Поистине ни до, ни после не было короля, способного сравниться в зверствах с этим человеком. Иногда по совершенно неизвестной причине он казнил население целой деревни, расставив по склонам холма колья различной длины.

— Поему различной? — спросил Вейдэль.

— Ваша внимательность бежит впереди вашей любознательности, князь! — восторженно завопил карлик. — Самый высокий кол предоставлялся старосте, дабы тот мог перед смертью в последний раз окинуть взглядом свои владения. Если же кольев не хватало (по нерадивости палачей, не сумевших угадать всю меру ненасытной жестокости своего господина, или же из-за нехватки леса), то остальных обречённых варили живьём, душили, вешали, колесовали, разрывали деревьями, четвертовали или ослепляли. Словом, не существовало пытки, неизвестной этому жестокому и, вероятно, безумному, тирану.

— Признайся, ты всё это выдумал, — перебил шута Вейдэль. — Никто не может быть так бесчеловечен!

— Уверяю вас, повелитель, — проговорил Мейстер, приняв обиженный вид, — что каждое слово в моём рассказе — истинная правда! Король этот существовал и прозывался Владом Драконом, а вычитал я о нём в нашем же архиве, где, как вам известно, собрано множество книг.

— Ладно, — Вейдэль махнул рукой. — Можешь продолжать.

— Благодарю, мой господин, — карлик слегка поклонился. — Так вот. Однажды этот правитель, показавшийся вашей милости столь необузданно жестоким, отмочил шутку позабористей. Он согнал на холм множество народу, и на глазах у несчастных солдаты сожгли их дома, а затем начали сажать всех подряд на колья. К вечеру склон превратился в лес безжизненных или извивающихся тел, а по его склонам рекою лилась кровь. Один из дожидавшихся своей участи содрогнулся при виде этого, и тогда прославленный правитель, о котором идёт речь в моём повествовании, велел посадить несчастного на самый высокий кол, дабы уберечь от неприятных запахов человеческих фекалий и крови. Сам он спокойно ужинал у подножия, наблюдая за агонией умирающих, — карлик остановился и выдержал паузу, ожидая, что Вейдэль засмеётся.

Правителя Бальгона действительно позабавил рассказ шута, но не настолько, чтобы он пришёл в доброе расположение духа. Мейстер, почувствовав это, набрал в лёгкие побольше воздуха и заговорил снова:

— Но на этом не кончается моя повесть. Был ещё и такой случай. Однажды этот правитель пригласил в свой замок бедняков, усадил их за свой стол, накормил, а затем объявил, что вся пища была отравлена, после чего преспокойно наблюдал за медленной агонией умиравших. Тех, кто мучился слишком долго и наскучил хозяину замка, добили слуги. Потом этот убийца, столь хладнокровно расправлявшийся с ни в чём не повинными людьми, не раз говаривал, что сделал это для того, чтобы искоренить в своём королевстве бедность, ибо не мог выносить страданий простого народа.

Вейдэль усмехнулся.

— Что ж, это тоже способ! — кивнул он, разглядывая мозаику на полу. — Но я предпочитаю шутки повеселее. Ты сегодня слишком мрачен, мой дорогой шут.