— Благодарю, Ваше Величество.

— Поздоровайся же со своей невестой, мой мальчик, — император склонил голову в сторону Армиэль.

— Доброе утро, принцесса, — сказал юноша с поклоном.

Девушка улыбнулась и сделала лёгкий реверанс. При посторонних им приходилось вести себя по этикету.

— Ну, хватит церемоний! — император подтолкнул её вперёд и сложил сверкнувшие драгоценными перстнями руки на животе. — Идите погуляйте по саду. Когда ты мне понадобишься, Сафир, я пошлю за тобой.

— Как прикажете, Ваше Величество, — юноша подал принцессе руку, и они двинулись по одной из аллей.

Вязы возвышались над ними, образуя шуршащий на легком ветру зелёный свод. Солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь него, ложились на песок дорожки причудливым призрачно-сизым узором. Маленькие птички с оранжевым и синим опереньем перелетали с ветки на ветку, издавая тихий мелодичный свист. Вокруг порхали бабочки, стрекозы, проносились с низким жужжанием изумрудно-зелёные жуки, и прочие насекомые выписывали над дорожкой замысловатые пируэты, привлечённые особыми составами, которые приготавливали и распыляли в саду придворные парфюмеры. Понадобилось немало времени и усилий, чтобы заселить сад безопасными существами, собранными из разных уголков Пустоши. Некоторых даже вывели специально для этой цели.

— Отец хочет, чтобы свадьба состоялась как можно скорее, — сказала Армиэль, когда они с Сафиром отошли достаточно далеко, и их уже не могли услышать.

— И я хочу того же, — отозвался Сафир, бросая на неё влюблённый взгляд.

Девушка улыбнулась.

— Полагаю, он перенесёт церемонию на осень. Это так прекрасно: осыпающиеся багрово-золотые клёны и дубы! Они будут замечательным дополнением к торжеству, ты не находишь?

Юноша кивнул.

— Конечно, любовь моя, так гораздо лучше.

Армиэль шутливо стукнула его ладонью по плечу.

— Ты ничего в этом не смыслишь!

— Совершенно ничего, — согласился Сафир, улыбнувшись.

— Но я тебя всё равно люблю. Это даже удивительно. Впрочем, моя наставница говорит, что любят не «за что», а «вопреки». Что ты на это скажешь?

— Что она мудрейшая из женщин.

— А как же я?

— После тебя, разумеется.

— Так-то лучше! Впрочем, твои недостатки я переживу.

— Надеюсь.

— Но ты должен стараться исправиться, потому что моя наставница говорит, что человек, не желающий стать лучше, всё равно, что камень, который лежит в поле без пользы, зарастая мхом и разрушаясь от ветра и времени.

— И у него нет никакой надежды? — спросил Сафир шутливо.

— Только если какой-нибудь мастер решит сделать из него что-нибудь путное.

— Надеюсь, ты станешь для меня таким мастером.

— Я? Вот ещё! Не забывай, что я принцесса и мне не годится иметь дело с ремесленными инструментами, — Армиэль рассмеялась. — Но я помогу тебе овладеть этим искусством.

— Тогда я согласен стать таким, как ты захочешь.

Они вышли на окружённую розовыми кустами площадку, в центре которой возвышалось стройное дерево. На его раскинутых ветвях алели крупные цветы, источавшие сладкий аромат мёда. Вокруг с низким жужжанием вились пчёлы. Сафир подошёл к дереву, сорвал самый крупный цветок из тех, что мог достать, и воткнул Армиэль в волосы. Она улыбнулась.

— Эти цветы тебе нравятся больше, чем лилии, которым суждено украсить меня в день свадьбы? — спросила она, касаясь бархатистых лепестков кончиками пальцев.

— Не знаю. Я ведь не видел тебя в белом венке.

— У цветов есть одно неприятное свойство, — заметила девушка с улыбкой. — На них слетаются пчёлы, а они могут ужалить. Но моя наставница говорит, что за всё в жизни надо платить, даже если ты принцесса.

Они рассмеялись и присели на каменную скамейку. К их ногам сразу же слетелись птицы, привыкшие к подачкам, и начали расхаживать по дорожке, распуская веерами длинные золотые хвосты, которые казались усыпанными самоцветами. Птицы назывались мутхами и были привезены из Казантара в подарок императору Камаэлю после подписания мирного договора, положившего конец распрям между этими двумя странами. С тех пор владыка Урдисабана смог сосредоточить своё внимание на соседних мелких государствах и относительно быстро покорил их, превратив в провинции и создав, таким образом, единую империю.

— Жаль, мне нечем покормить их, — сказала Армиэль.

— Сделаешь это в другой раз. Здесь достаточно слуг, так что с голоду птицы не умрут, — Сафир улыбнулся. — А вот я без поцелуя могу зачахнуть.

— Этого я не допущу! — ответила Армиэль.

— Лорд Маград! — громкий выкрик заставил их вздрогнуть.

— О, боги! — вздохнул Сафир, оборачиваясь на голос. — Опять этот несносный Ухаэль! Что ему нужно на этот раз?

— Отзовись и узнаешь, — посоветовала Армиэль.

— Я тут! — крикнул Сафир, вставая. — Подожди здесь, — добавил он, обращаясь к Армиэль, которая согласно кивнула.

Сафир направился туда, откуда донёсся голос его слуги. Через полминуты на дорожке показался толстяк Ухаэль, отдувавшийся и поминутно вытиравший красное лицо белым тонким платком. На нём болтался светло-жёлтый балахон, который по замыслу слуги должен был скрыть его лишний вес — Ухаэль чрезвычайно стеснялся своего жирного тела, но при этом был не в силах совладать с собой и постоянно предавался чревоугодию.

— Господин! — воскликнул он, завидев Сафира. — Я ищу вас уже…

— Целых пять минут! — перебил Сафир. — Не стоит приписывать себе несуществующие заслуги и уверять меня, будто ты сбился с ног, прежде чем нашёл меня.

— Вы всё шутите! — пропыхтел Ухаэль, приближаясь и глотая катившийся по его жирному гладкому лицу пот. — А у меня к вам поручение. И как вы думаете, от кого? От самого императора, так-то!

— И что приказал тебе передать наш властелин? — Сафир сразу стал серьёзней.

Врождённое почтительное отношение к императору не позволяло ему сохранять шутливый тон, когда речь шла о царственной особе.

— Его Величество повелевает вам немедленно явиться в императорские покои.

— Ты знаешь, зачем?

— Помилуйте, господин! Откуда? — глаза Ухаэля округлились от удивления.

— Ладно, я иду, — Сафир оглянулся туда, где оставил Армиэль. — Буду через минуту. Ступай вперёд.

— Бегу, лорд Маград, — толстяк коротко кивнул (этот жест заменял ему земной поклон) и устремился по направлению к императорскому дворцу, семеня короткими ножками.

Сафир вернулся к Армиэль.

— Твой отец зовёт меня к себе, — сказал он. — Я вынужден покинуть тебя на некоторое время.

— Могу я сопровождать тебя?

— Не думаю. Полагаю, император желает говорить только со мной.

— Понимаю, — Армиэль кивнула и поднялась со скамейки. — Что ж, тогда я отправлюсь с тобой во дворец, а там мы расстанемся. Надеюсь, ненадолго.

Сафир подал ей руку, и они направились к выходу из сада.

Выйдя на балюстраду императорского дворца на вершине Елеева холма в Тальбоне, можно увидеть сотни четыре двух-трёхэтажных домов, принадлежавших придворным аристократам, знатным вельможам и богатым купцам, имеющим государственные заказы. Они сверкали кровельным железом и черепицей, а на крышах некоторых из них зеленели сады и звенели фонтаны. Их окружали парки с посыпанными песком и гравием дорожками, цветущими клумбами и диковинными птицами, вывезенными из других стран. Жители постарались создать в городе истинный рай — этакий оазис посреди ядовитой Пустоши.

Здесь можно было увидеть многоэтажные пагоды и высокие башни со сверкающими шпилями, пруды с лебедями и каменными горбатыми мостиками. Слуги расхаживали в нарядных ливреях, сверкая гербами и эмблемами своих хозяев.

Зажиточные горожане проживали в домах менее великолепных, но достаточно удобных, внутри которых можно было увидеть выложенный керамическими изразцами бассейн, наполненный дождевой водой. В нём иногда принимали ванну хозяева дома, для чего приходилось доливать в него кипяток.