— Такова людская благодарность, — отозвался старец без особой выразительности. — Никто не может ждать, что получит за свои труды сполна. Да я и не ради этого здесь поселился.

— А зачем же?

— Это тебя не касается. Убей меня и отправляйся к своим! Доложи, что Самира больше нет. Тащить меня куда бы то ни было бесполезно. Остальных я всё равно не выдам.

— Ну, не будь так уверен в своей твёрдости, — сказал Сафир рассеянно. Он слушал старика вполуха, осматривая комнату и прикидывая, что может пригодиться ему в дороге. — Я видел людей, которые смеялись палачам в лицо и клялись, что не скажут ни слова, а потом рыдали, словно малые дети, умоляя прикончить их.

— Пытать меня нет смысла, — покачал головой старик. — Я слишком стар и быстро умру. Вашим мучителям не удастся…

— Ну, хватит! — раздражённо перебил его Сафир. — Мне надоело слушать всякий бред! Говори, как без помех добраться до Урдисабана, и можешь продолжать заниматься своими делами, которые меня совершенно не интересуют.

— Ты думаешь, я тебе поверю?

— Слушай! — Сафир тяжело вздохнул. — Может, ты не заметил, но я не собираюсь вырывать у тебя никаких тайн. Мне просто нужно срочно попасть в Тальбон. Скажи, где находится дорога, на которой нет мародёров и прочих препятствий, и я уеду! Остановить ты меня всё равно не сможешь, так что не понимаю, чего ты упрямишься.

Старик помолчал, потом криво усмехнулся.

— Иди на север, — сказал он тихо. — Шагов семьсот, не больше. Попадёшь на старый тракт. Но на лошади там не проедешь: после урагана его завалило деревьями. Поэтому там никого нет, и опасаться нечего.

— Как же я поеду, если путь завален?

— А ты иди пешком. Всё равно другого пути нет.

— Откуда мне знать, что ты не врёшь?

— Если не найдёшь дорогу, вернись и убей меня. Уходить мне всё равно некуда.

— Ладно. А ты уверен, что лошадь…

— Не пройдёт, поверь, — отозвался старец. — Но учти, тракт действительно сильно завален. Поэтому его и не стали расчищать. Тем более что есть другая дорога, пошире и получше. Та, на которой ты встретил мародёров.

— Ладно. Прощай, — сказал Сафир. — Я возьму у тебя кое-что, — с этими словами он прихватил со стола краюху хлеба, ломоть вяленой свинины и мешок сухарей. — Ты остался здесь один, так что, думаю, припасов тебе хватит надолго.

— Бери, бери, — отозвался старец, садясь на низкую скамью у стены. Кажется, он поверил, что убивать его не будут, и успокоился. — Припасы есть, но они кончатся. А кто их теперь будет пополнять?

— Может, твой сбежавший приятель ещё вернётся.

Через пару минут Сафир вышел на улицу и огляделся: нет ли того крестьянина, что сбежал. Но на поляне было пусто и в ближайших зарослях, вроде, тоже. На всякий случай держа меч наготове, Сафир направился к своей стоянке. Хотя коня нужно было оставить, он не собирался обрекать животное на гибель. Жеребца следовало отвязать, а из леса он выберется сам. На то ему и даны повадки. Кроме того, к седлу был приторочен мешок с кресалом и остатками провизии, а оставлять их в планы Сафира не входило.

Собрав все вещи, он отправился через лес на север, надеясь, что старик не солгал, и рано или поздно он всё-таки выберется на дорогу, путь даже заваленную. Конечно, в начале пути Сафир не думал, что добраться до Тальбона окажется так трудно. Проклятый мятеж! Если бы не он, Сафир уже мчался бы по трактам Урдисабана, а не скользил по замшелым корням, кляня всё на свете.

Он шёл почти полчаса прежде, чем деревья расступились, и вышел на заброшенную дорогу, такую узкую, что по ней, должно быть, и в лучшие времена не могли разъехаться двое. Не удивительно, что её не стали расчищать. Впрочем, кто стал бы заниматься этим в мятежной провинции? Только легионы Урдисабана обеспечивали порядок, а без них местность была обречена на погружение хаос. Так рассуждал по пути Сафир.

Шагах в пятидесяти справа виднелся поваленный ствол давно мёртвого дерева, лишённый листьев, но с кучей торчащих во все стороны сухих веток.

Перелезть через него оказалось нелегко, тем более что мешок постоянно цеплялся за сучья, а растрескавшаяся от времени кора разваливалась, стоило на неё наступить. Вскарабкавшись на ствол, Сафир поглядел вдаль и тихо застонал: дорога была прямой и в свете луны казалась белой лентой, но до самого горизонта её пересекали десятки лежавших вповалку деревьев различных размеров. Некоторые упали друг на друга и образовали довольно высокие заторы.

Сафир вдохнул и начал спускаться. Предстоял нелёгкий путь. К счастью, оказалось, что большинство деревьев можно обойти: они росли у дороги, так что со стороны корней особенных препятствий не было.

Утром Сафир повалился на обочину без сил. Он прошёл всего пару миль, но ему казалось, что ещё несколько шагов — и будет край света. Подкрепившись, Сафир лёг спать в тени елей и проснулся незадолго до полудня, когда солнце уже стояло над вершинами деревьев. Нужно было идти дальше, и он полез на очередной ствол. На этот раз это была огромная пихта с разлапистыми ветвями.

Вскарабкавшись, он взглянул вперёд и с радостью увидел, что дорога не вся была завалена: участок, что открылся его взору, был свободен. Видимо, здесь деревья глубоко ушли в землю, и вывернуть их оказалось не под силу даже урагану.

Сафир двинулся по тракту, и после всех предыдущих ползаний вверх-вниз ему казалось, что он идёт по столу, хотя дорога была в отвратительном состоянии: вся покрыта рытвинами и ухабами, завалена обломанными ветвями и сухими листьями.

К вечеру снова встретились завалы, и пришлось обходить и карабкаться по веткам. Сафир раз сто пожалел о том, что не попытался продраться через лес мимо мародёров и сэкономить время и силы, но возвращаться было поздно. Его лицо было исцарапано, тело покрывали синяки и ссадины, руки кровоточили. Мышцы гудели от напряжения, и иногда Сафиру казалось, что ему не хватит сил, чтобы идти дальше.

И всё же незадолго до полуночи он пересёк границу между Урдисабаном и Лиам-Сабеем. Об этом свидетельствовала заброшенная застава: деревянная казарма с высаженными рамами и дверью, обнесённая частоколом, в котором не хватало больше половины столбов. Сафир переночевал в ней, а наутро двинулся дальше. Ему попались ещё три поваленных ураганом дерева, но два из них упали в сторону от дороги, так что почти никаких задержек в пути не было. Вскоре Сафир пришёл в какую-то деревню. Была ночь, и он свёл в каком-то доме коня, чтобы добраться до Тальбона. Идти дальше пешком он был уже не в силах. Ноги и спина казались чужими, а до столицы оставалось ещё много миль.

После этого несколько суток прошли в полуголодной гонке на запад, а затем Сафирвъехал в город под названием Виамар, управитель которого знал его в лицо. Явившись к ратуше, юноша потребовал у стражников сообщить о нём лорду Маневалю. Воины оглядели его с сомнением, но послали наверх слугу. Через некоторое время на крыльце показался Маневаль в сопровождении двух телохранителей. Всмотревшись в лицо Сафира, он всплеснул руками и воскликнул:

— О, всесильные боги! Лорд Маград, что с вами⁈

— Позвольте, я объясню не здесь, — отозвался Сафир. — Дело чрезвычайной важности!

Маневаль испуганно поглядел на него, затем кивнул и сказал:

— Разумеется, прошу за мной!

Пока они поднимались на второй этаж, где находились покои управителя, Маневаль распорядился принести ужин, вино и одежду для Сафира.

— И прикажите приготовить ванну, умоляю! — воскликнул Сафир. — Я не мылся несколько дней, так что сам себе противен. Оскорблять же вас своим видом и вовсе непозволительно.

— Конечно, великие боги, как я сам не подумал! — Маневаль тут же подозвал слугу и отдал нужное распоряжение. — Говорите же, что случилось! — сказал он, когда они с Сафиром оказались в покоях Маневаля, и дверь закрылась за ними. — Как вы попали в такое бедственное положение?

— Императрица мертва, — сказал Сафир прямо. — Убита уримашскими пиратами.