Когда мимо проехала уборочная машина из коммунальной организации, вампир зажмурился и что-то забормотал.

– Дориан?

– Что это? Что за ужасные стальные монстры!?

– Успокойся. Это машины. Просто машины. Это… вот у вас есть корабли… машины для нас – это видоизменённые корабли. Они плывут по суше. Видишь, какие дороги мы отгрохали?

– Корабли на суше! Кошмар! А кареты вам на что?

– Кареты – это прошлый век… эээ… два раза прошлый. В общем, машины куда быстрее карет. Под капотом иной до тысячи лошадиных сил прячутся. По-моему, в Lamborghini, если я не ошибаюсь, значение лошадей за тысячу переваливает.

– Пресветлые демиурги! – Дориан распахнул глаза, в шоке вытаращиваясь на меня. – Теперь понятно, почему такой шумный у вас мир! А вонь!

Видя, что Дорох медленно начинает отмирать, улыбнулась и огляделась.

– Не знаю. Даже если и так, я люблю его. Это мой дом.

Вампир напрягся.

– Только не говори, что ты передумала возвращаться на Аркону.

– Признаюсь честно – была такая мысль, но… – глубоко вздохнув, смирено кивнула, – я не отступлюсь от своего слова. Меня не так воспитали. Пафосно, но я спасу ваш мир.

Переглянувшись с Хранителем, оба прыснули от смеха.

– Действительно, пафосно, – улыбка Дориана заставила что-то ёкнуть у меня внутри.

Чтобы не тупить, отвела взгляд от белоснежных зубов вампира.

– Идём. Ты забросил нас слишком далеко от моего дома. Придётся спуститься в метро.

– Куда?

Я коварно улыбнулась.

– Не дрейфь! Тебе понравится!

Мысленно сетуя, что телефона у меня нет, двинулась по памяти к скверу Шмелёва. Если мне не изменяет память, станция Третьяковская в двух кварталах через дорогу от него.

Я не спешила. Дориан так быстро вертел головой, пытаясь ухватить самое яркое среди вывесок и рекламных баннеров, что я только диву давалась, как его голова ещё держится на шее.

Всё было отлично, пока тень от многоэтажек не оборвалась светлым пятном.

Вампир вышел на залитый солнцем участок тротуара и зашипел, отскакивая назад.

Я чуть челюсть не уронила, своими глазами наблюдая за одним из самых красочных моментов фильма.

Кожа на лице Дориана сначала заискрилась, а потом покраснела, будто бы мужчина шесть часов обгорал на солнце… зная, что ему это противопоказано.

– Охренеть.

– Что это? – Дорох снова занервничал, отворачиваясь от уличного потока прохожих.

Вот тут я сильно порадовалась безразличию современного общества. Каждый спешил по своим делам, игнорируя шипение или недовольства некоторых.

– Не знаю, – я вернулась в тень следом за вампиром. – Но похоже, некоторая часть нашей мифологии, касаемо сверхъестественного, правдива. Так… не трогай руками. Почти всё восстановилось. Регенерация у тебя работает, как должно. Сейчас всё пройдёт. Но нам ещё надо перейти улицу… а там свет. Так! Скажи, кожа обгорела только при контакте с солнечными лучами?

– Да… – процедил Дориан, явно злясь.

«Уже сейчас могу сказать точно, больше в мой мир Дорох не пойдёт».

– Славно…

Потянувшись вниз, двумя руками схватилась за подол платья и принялась стаскивать его с себя через голову.

– Что ты… – Дорох задохнулся от возмущения, перехватывая меня за кисти рук. – Что ты делаешь!?

– Успокойся. Это лишь платье. Тем более что сорочка куда привычнее для моды моего мира. Такой себе белый сарафанчик. Да, сейчас осень, но сегодня довольно тепло. Не замёрзну. А вот тебя придётся замотать в моё платье. Уж как-нибудь переживёшь. Обещаю, на Арконе никто о твоём шествии с платьем на голове не узнает.

Дориан отступил, но так забавно пыхтел… Пока мы спустились в метро, я знатно повеселилась. А потом порадовалась, что прихватила с собой рюкзак. Даже не знаю, как мы добирались бы ко мне домой без средств к существованию. Средств моего мира.

В какой-то момент я поймала себя на том, что упиваюсь эмоциями вампира, сбросившего платье практически сразу, как только мы оказались под землёй. Дориан пытался сдерживаться, но нет да нет, а удивление, восторг или ужас то и дело проскакивали на его лице.

Это было так… мило.

Но время не стояло на месте.

Десять минут, и мы вышли на Проспекте Мира.

– Платье накидывай на голову обратно.

– Вижу, тебе весело?

Я искренне рассмеялась.

– Прости, но очень. Ты такой милый с этими оборками на голове. Мне кажется, даже некоторые трудоголики на тебя оборачиваются. А уж о молодёжи…

– Ты о подростках, что постоянно светят в нас какой-то дрянью? Знаешь, в вашем мире невоспитанные отроки.

– Это вспышки от телефонов. – Хихикнула я, поправляя чёрный корсет на белой сорочке. – Мы выглядим очень странно. Мимо таких личностей сейчас спокойно не проходят.

Дориан что-то процедил себе под нос. Явно не лицеприятное.

Проглотив ещё один смешок, взяла тёмного Хранителя Арконы под руку и потянула в сторону подъездов.

– Мы почти пришли. Ох! Сейчас я познакомлю тебя со своими родителями. Сразу предупреждаю, на доброжелательность не надейся. Разговор предстоит не из лёгких.

– Я смогу объяснить твоим родителям всё сам. Если они такие же сознательные, как ты…

– То тебе сильно прилетит за возложенную на хрупкие плечи их дочери миссию. Для них – ты виноват в том, что я для Земли скоро стану не обычным человеком, а угрозой.

Дориан пытливо посмотрел на меня, замирая возле железной двери.

– А для тебя? Для тебя я тоже вселенское зло?

Сбившись с цифры кода домофона, мельком глянула на Дора и замерла.

Он смотрел на меня с волнением. Вроде и спокоен, но челюсти крепко сжаты. И глаза жадно разглядывают моё лицо.

«Хмм… Для него важен мой ответ».

Надо бы сказать «нет» – нужно же строить хорошие отношения с «архангелами» Арконы, но…

Я ответила честно:

– Не вселенское. И не зло. Но я считаю, что вы все четверо виноваты в том, что после уничтожения завесы я не смогу вернуться в свой мир. Ведь это вы её создали. Я понимаю, что на тот момент истории вашего мира арка с четырьмя сплетёнными стихиями была спасением для обратившихся за вашей помощью магов, но… Сейчас для меня это ничего не исправит.

Дориан помрачнел, отступая.

Я на автомате набрала код от двери, а потом дёрнулась в сторону, когда из подъезда вышла баба Нина.

– Ох! Анечка! Где же ты была? Там твои родители с ног сбились! Понаехало столько родственников. Ни днём, ни ночью покоя нет! А ты тут… Ох… может закончится эта канитель?

– Здрасьте, баб Нин. Да… – я немного растерялась.

«О каких родственниках речь?»

– О! Да ты не одна! Ну мы с Катериной Львовной что-то вроде этого и предполагали. – Старушка снисходительно фыркнула, косясь на Дориана. – Куда это видано? Девке скоро тридцать, а у неё ухажёра нет.

– Баб Нин, мне двадцать три.

Я чувствовала неловкость.

А старушка не унималась, заполонив собой всё пространство прохода.

– Ну, третий десяток разменяла? Разменяла. А там и до тридцати рукой подать.

Дорох не выдержал первым:

– Уважаемая, вы всё сказали? Тогда посторонитесь.

Нина Фёдоровна, наша соседка по лестничной площадке, возмущённо приложила руки к груди, тем не менее отодвигаясь.

– Ох, Анна. Ну и выбрала же ты… передумай, пока он тебе детей не наклепал.

Хор проворчал какое-то проклятие на незнакомом языке, схватил меня за локоть и втащил в подъезд.

Железная дверь захлопнулась за нашими спинами.

Я нервно засмеялась.

– Это были цветочки. Готов к ягодкам?

– Каким ещё ягодкам? – Дориан поджал недовольно губы.

– Родственники… Баба Нина сказала, что к родителям приехали родственники. Будем молиться, что она ошиблась, потому что родственников у моего отца очень много. И все они… – поднявшись на второй этаж, остановилась у двери родного дома. – Я – единственная девочка за три поколения мужчин. Бабушка и дедушка дольше всех не могли с этим смириться. У меня шесть дядей. И если они все здесь…

Вздрогнув, подарила Дориану полный сожаления взгляд и нажала на звонок.