– Только что придумал?

– Только что додумался, если это так важно.

Айрин выдралась из цепких ручонок Энджи и, рассыпая почти физические искры гнева, схватилась за дверь пикапа.

– Не туда, – предупредил я ее. – Лезь за штурмана. За руль мы посадим Мика, а ты следи, чтобы он педали пореже путал.

– Давай я сама за руль сяду, а?

– Нет уж.

– Но мне очень надо кого-нибудь задавить!

– Именно поэтому.

Айрин с негодующим бурчанием полезла на переднее сиденье, а я уронил ключи в лапу Мика и поволокся к заднему. Мне предстоит долгий и чрезвычайно облагораживающий труд по набиванию магазинов, так что меньше всего нужны вопли задавленных. Мик не сошел бы за приличного водителя даже среди толпы престарелых женщин-азиаток, накачанных по самое не балуйся кофеином и экстези, но по крайней мере он чужд эмоциональных проблем. Или нет? Как-то мутно у него с этой Айрин. Впервые на моей памяти он начал заминаться и глазки отводить.

Впрочем, его дело. Захочет – объяснится. Будет надо – вырежем из него правду. Пока терпит.

Проходя мимо широко ухмыляющейся ниндзи, не удержался и выдал ей пятерочку. От хлопка Айрин съежилась и, кажется, пустила из ушей тонкие струйки пара. Эх, что-то с ней все-таки не так. Не мог столь нервный человек дожить до серьезных лет. Может, это тяжелое наследие чокнутой бабушки? Или она все никак не может отделаться от мысли, что творимые вокруг безобразия на ее совести? Или мы правда настолько ужасные, что хоть кого за пару дней доведем до ручки? Врачу бы ее показать, да если тут все врачи под стать тому медбрату, то обратной дороги может и не отыскаться, в дыму-то забористом. Хотел спросить Энджи, но вовремя проявил деликатность – обсуждать госпитализацию Айрин при самой Айрин было бы невежливо. Мировой опыт гласит, что подобные дела надлежит обстряпывать за спиной реципиента, после чего ненавязчиво подводить оного к заранее подготовленной комфортной палате с мягкими стенами.

Я бы вот только порадовался, если бы меня обняли.

Особенно если не жирный волосатый гаитянец.

– Мы вернемся, – пообещал я Энджи. – Не прячь далеко своих ведьм.

– Ведьм у вас в штате и так хватает, – откликнулась она. – А вот без рогалика вам, должно быть, тяжко приходится.

Не, ну серьезно. С таким совпадением ритмов кто она, как не идеальная партия?

Идеальных партий не бывает, Мейсон. Помни об этом. Бывают большие подставы.

Большая подстава махнула нам вслед и, затолкав руки в обширные брючные карманы, потащилась обратно в офис. Было даже интересно глянуть, как она откроет на себя дверь без рук, но вы ж нас знаете – крутые перцы не оглядываются.

Но в самом деле интересно.

Туман оказался и впрямь неестественным. То есть, даже туманом-то его было назвать крайне сложно. Скорее он производил впечатление анахроничного сугроба, накрывшего кусок радикально озеленевшей местности. Он был хорошенько смещен от асфальтированной 513-й дороги в сторону озера Сент-Мартин и даже, как мне показалось, одним боком над его гладью навис. Размером сугроб-туман был будь здоров – футов… впрочем, каких футов, мы ведь давно уже в метрической Канаде – метров четырех в верхней точке и диаметром в двадцать с лишним. Из его белого переливчатого естества в ближайшей к нам точке торчал верхний угол дома, одноэтажной хибарки с плоской крышей. По периметру белой кляксы виднелась пара выжженных пятен, где определенно разводили костры, в остальном же картина производила впечатление слегка шизофреничное – эдакое смешение характерного летнего пейзажа не то с куском зимы, не то с чокнутым облаком, прилегшим отдохнуть.

Всю эту красотищу я, будучи мало склонен к лихим кавалерийским атакам, рассмотрел с доброй сотни метров, не поленившись раскопать среди барахла со склада бинокль. Пока рассматривал, все время подспудно ожидал увидеть, как туман формируется в узнаваемые мультяшные устрашающие обводы. Руки там, гибкие бессуставчатые шланги с карикатурно огромными кулачищами, или раззявленную пасть с острыми туманными клыками, более похожими на сталактиты. Неа. Даже спецэффектов для героя пожалели. Наверное, надо было геройствовать более выразительно. Туман лежал малоподвижной шапкой, и до меня не сразу даже дошло, что именно в этом напрягающего. Да то же, что вокруг свободно гулял ветерок, покачивая ветви окрестных деревьев и гоняя по воде волны – но сдвинуть даже краешек тумана ему было не под силу, словно мощно нафабренную воскресную завивку миссис Барнет, шоб она была здорова в своей идиллически далекой Индиане.

Смотреть я бы мог еще долго – среди талантов моих созерцательность едва ли не на первом месте. Наверное, снайпер бы из меня получился, тем более что и стреляю я неплохо. Но образ действия у нас такой, что снайперам не по ранжиру – излишне динамичный, суетливый, куда больше бегательный, нежели засадный. К тому же для стрельбы на дальние дистанции мало одного только навыка – нужно подключать еще и чертовски внушительные вычислительные мощности, и память на всякие баллистические коэффициенты. А она у меня вся забита культурным спамом еще с тех пор, как мама загоняла меня на стул читать милые детские стишки вроде «Сна в летнюю ночь». Так что Карлос Хэчкок из меня не выковался. Более того, у меня мощная идиосинкразия на необходимость сужать поле зрения, закрывая один глаз и пялясь вторым в длиннорылый оптический прицел. На бегу от него в любом случае мало толку, в отличие от ред-дота. При определенных условиях очень ценю хорошую оптику без градусов, только попользоваться получается редко – дорогая, зараза, в наших африканских реалиях на самообеспечении не по бюджету. У Конни Рохас можно поиграться с модным четырехкратным АКОГом, позволяющим целиться, не щуря второй глаз – почти чистая эйфория, слегка придушенная холодком ужаса от умильного взгляда самой Конни. А вот в позиции обсервера я могу валяться часами, и даже скуки особой не чувствую, хотя смотреть порой бывает совсем не на что. Но тут, возвращаясь к нашим баранам, не дали развернуться во всю ширь.

– Мейсон, отвлекись и взгляни на вот это, – предложил воодушевленный голос Мика из-за кадра. – Полагаю, это что-то да значит.

Я отвлекся и взглянул. Ух ты. Туман определенно привлек внимание специалистов. Эльф на два шага отошел от автомобиля, присел на корточки и чертил в воздухе яростные то ли руны, то ли иероглифы. Никакого очевидного нам, туземцам, результата это не приносило, но Фирзаил увлеченно продолжал трудиться. Редфилд же стоял в шаге от него, чуть согнув ноги в коленях, не иначе к спринту готовился. Или к резкому броску, чтобы схватить эльфа за шкирку, когда стартует тот.

На заметку: пока ехали, я запихивал патроны в свеженадыбанные магазины к фалке и интереса ради подпихнул один Редфилду. Тот поглядел краем глаза, как я это делаю, и выполнил задачу ничуть не хуже. Чем не подтвердил, но и не опроверг своего возможного знакомства с нашими технологиями. То, что ни одного патрона не попытался запихнуть пулей не в ту сторону, может быть как признаком разумности, так и попросту аккуратным следованием инструкции. Загадочный, блин.

Так вот, судя по напряженной позе, от тумана наш рыжий питомец ничего хорошего не ждал. Да я бы и сам не рассчитывал, что именно тут откроется филиал Северного Полюса, где Санта готовит подарки для детишек на ближайшее рождество. Тем более что холодом от сугроба не веяло. А неодобрение бывает разное. Некоторые явления, которые его вызывают, заслуживают разве что демонстративного прохождения мимо – как, например, экранизации компьютерных игр. Другие следует всеми силами убирать – такие, как собачьи какашки, особенно если они оставлены твоей же собакой. От третьих же следует бежать во все лопатки, и если это тот случай, когда бежать готов Редфилд… Как-то не по себе становится, честное слово.

Впрочем, он не бежал. Он, пожалуй, больше все-таки за эльфом приглядывал.

– Фирзаил? – окликнул я того. – Эта твоя клинопись – это что, проба пера?