И плыли мы так, и плыли.

В целом, я не отношу себя к фанатам сплавного (да и никакого другого) дела. Никогда не мог понять тот подраздел человечества, что с радостным галдением накачивает или собирает свои лодки и, увешавшись спасжилетами, отправляется по корявым речушкам в поисках адреналина. Хочешь ты тонуть — так не усложняй ситуацию, прыгни в ту же речку с ближайшей коряги, всем мороки меньше. С другой стороны, рейды по Амазонии, в которые по роду деятельности я хожу довольно регулярно, редко бывают насквозь сухопутными. А на воде, так уж повелось, без проблем получается довольно редко: то обнос посуху на полмили, то ветви нависают прямо над водой, царапая по планширу и в кровь раздирая морду лица, то коварное дерево угораздит рухнуть через протоку, где и на берег-то не вылезешь ввиду отсутствия тверди как таковой и приходится через него перебираться с акробатическими пассажами. Предел мечтаний — выход на большую воду на ланчии, кораблике пусть не самом большом, но все-таки не чета гребным лодочкам со старомодным угольным двигателем. Тут уж можно разлечься на палубе и проспать все на свете. А потом выплывать, стараясь не потерять винтовку, из-под обломков и клясться себе, что впередсмотрящему придется сменить сексуальную ориентацию — как же можно не заметить придурка с противотанковым гранатометом прямо по курсу?

Короче говоря, странное нам тут выпало плавание: слишком безмятежное, чтобы отнести к экстремальному, но и туризмом не обзовешь, поскольку не оставляет ощущение, что Ад все-таки не штат Айдахо. Периодически из воды высовывал гладкую макушку большой валун, или же над рекой нави; сал выступивший с правого берега наклоненный ствол. Ни: чего угрожающего аварией, скорее приятное разнообразие. Один раз с левого берега послышался топот, словно перегоняли табун, — все сразу перестали грести, а Эл, судя по характерному щелчку, взвел курок; однако табун так и проскакал мимо, а объяснений не воспоследовало. В другой раз Эл с вернувшейся к нему бодростью предложил Чарли подержать руль, сам перешагнул через наши с Миком плечи, предупредительным жестом согнал Айрин с носа лодки, улегся на него, наполовину перегнувшись наружу, и несколько раз энергично пихнул в глубину мечом. Ничего видимого не произошло, но Хранитель подобрался с довольным видом и вернулся обратно на корму. А что никто не откусил лапу с мечом и не всадил заряд картечи в удобно повернутую задницу (хотя мысль такая проскочила), тоже хорошая новость.

А в остальном нам только и оставалось, что бесцельно пошевеливать веслами: течение несло само, ускорить нашу устойчивую, но довольно неуклюжую посудину все равно не удалось бы этими неуклюжими лопатами. Айрин даже прикорнуть неоднократно собиралась, но каждый раз, вздрагивая, возвращалась к действительности, словно бы опасаясь, что может упустить некое краеугольное событие, по итогам которого из отряда невозможно чумазых охламонов соберется единственный, зато в сверкающих доспехах принц. Время шло, но работало, скорее, на нас: потихоньку отпускали вгрызшиеся в каждую мышцу клыки переутомления (вот завтра будет ныть будь здоров), дыхание окончательно вошло в норму, и даже начало становиться скучно. Добро бы еще пейзажами можно было любоваться, всякими тутошними суккубами и иными пейзанками. Даже испорченности фон Хендмана не хватает, чтобы злословить по поводу мутных вод и туманной поволоки.

И не успел еще фон собраться с мыслями и обквакать нас своим пустым (как, интересно, узнать, сколько прошло времени? Часы из всей нашей компании носит только Чарли — патентованный швейцарский хронометр, который совершенно понятно столкновения с адской грязью не вынес и намертво остановился) желудком, как Эл издал тихий, но, несомненно, ликующий вой и простер лапу над моей многострадальной головой, указывая в туман:

— Вот она, Цитадель!

Ничего подобного я лично не разглядел, но приходится признать, что кое у кого тут зрение поострее. Даже не сразу сообразишь, чем можно компенсировать собственное несовершенство. GPS, ввиду отсутствия спутников, не поможет… какие-нибудь лазерные дальномеры?.. Впрочем, не надо. Все равно сломается, а тащить тяжело. Лучше набрать себе скаутов из этого волосатого племени. Они и рюкзак на сто сорок литров, битком набитый всякой вкусной и здоровой пищей, попрут, не напрягаясь, и врага разглядят в любом маскирующем тумане, и запинают его сами. А я, как высокоразвитый и физически несовершенный организм, отведу себе скромную роль командира. Мы такие, без претензий и комплексов.

— Восемь раз пожрать! — возрадовался Мик и налег на весло. Вот он, пример мышления неотвратимо позитивного. Когда я его понукал грести по наглухо заросшей протоке, уматывая от разреженного, но настырного обстрела, он все ныл, хныкал, терял весло и подбивал вернуться, а то-де забыл сигареты. Подумаешь, два десятка злобных колумбийцев — да у них и пушки-то старые, и сложение хлипкое, и вообще — кто там придумал это самое тактическое отступление. Словом, пресловутая корпорация «Гребибля и Гребубля», никакого энтузиазма. Но стоит указать впереди правильную цель, как его становится не удержать.

Тут оно вступило в первый раз. Настолько четко и ясно, что я сам не заметил, как выпустил весло и подцепил со дна лодки дробовик. Шарахнуло в голову, как здоровенной кувалдой, безо всякого понимания ситуации, кроме четкого осознания, что вот сейчас будет совсем плохо.

— Мистер Мейсон? — как сквозь вату донесся удивленный глас Эла. — Что случилось? Все в порядке, мы почти уже у самого дома.

— А ты не почувствовал?

— Чего не почувствовал?

— Ну… чего-нибудь.

— Все совершенно спокойно. Мистер Чарльз, изловите весло, прошу вас. На всякий случай, я еще попробую…

Я обернулся. Эл намертво зафиксировал руль под мышкой и прикрыл глаза, то ли прислушиваясь, то ли задрыхши на посту.

— Вот теперь я вижу в Мейсоне хоть одну приятную черту, — порадовала Айрин. — Это паранойя.

— Я думал, паранойя — это болезнь! — блеснул эрудицией Чарли.

— Угу. Но на фоне остального Мейсонова наполнения она прямо как орден.

Слеподырая мымра не видит другого, главного достоинства — великолепного пофигизма. Не будь его, ей пришлось бы признать, что превосходство в весе на добрых шестьдесят фунтов очень хорошо сочетается со стремлением кого-нибудь взять за ногу и макнуть головой в реку.

Эл посидел, открыл глаза и, встретившись со мной взглядом, недоуменно пожал плечами.

— Нет, ничего. Правда, я не ощущаю и того, что должен, — присутствия своих собратьев. Но если Цитадель действительно накрыта Коконом, то это вполне разумно.

Возможно ли, что на старости лет Мейсон и впрямь начал слышать несуществующие голоса и шарахаться, как та пуганая ворона, от каждого кустика? Безусловно. И совершенно не страшно — лучше, как известно, перебдеть, чем недобдеть. Главное, этого не сообщать фону, его наверняка заклинит намертво в попытке постичь эту мудрость.

— Вот только запах…

Хранитель напряженно повел носом, с такой силой втягивая в себя воздух, что Чарли боязливо ухватился за скамеечку.

— Да, запах мне не нравится. Такого еще не было.

Вот. А вы говорите. Добрый нос за версту кулак чует. Интересно, верста — это много? Чтобы успеть изготовиться к приему кулака загодя. Сколько таких кулаков, летевших фону в нос, а угодивших в коварно подставленный бычий лоб, безвозвратно ушло на свалку истории — уже и не сосчитать.

— Давайте причалим и дальше пойдем пешком. Все равно там нужно пересечь линию защитных вардов, это проще делать на земле.

Эл налег на руль и направил лодку опять к правому берегу. Снова проступил густой лес, правда, больше симпатичных отщепенцев на глаза не попалось.