Мастер Викран бережно приподнял ее лицо, настойчиво заглядывая в серо-голубые глаза, и прошептал:

— Я спросил тебя не об этом.

Айра наконец нашла в себе силы посмотреть на него прямо и с трепетом встретила его горящий взгляд, в котором все еще метались сомнения, былые страхи, недоверие… все, о чем он думал многие-многие дни. То, что она успела прочитать в его памяти. Все, что услышала и внезапно поняла. Что открыло наконец для нее простую, незатейливую, но какую-то ослепительную истину, рядом с которой поблекло все остальное — ненужное и совершенно пустое.

Все, кроме него.

Она тихо вздохнула.

— Я люблю тебя, Викран дер Соллен.

Маг судорожно сглотнул, не понимая, как такое возможно, если он не сделал ничего, чтобы ее завоевать.

— Я слышала твою боль, — неожиданно призналась Айра. — Помню все твои воспоминания с того дня, как мы впервые встретились. Я очень жалею, что тебе пришлось так много пережить. Жалею, что нас разлучили в самом начале. Жалею, что мы не узнали друг друга раньше. И повторяю: Сердце Зандокара не терпит лжи.

Он замер.

— Я прощаю тебя за то, что ты натворил в незнании, — тихо сказала Айра, обхватив руками его ладони. — И благодарна, что ты нам помог. Не твоя вина, что все так сложилось. Не твоя вина, что лер Альварис нас обоих использовал. Не твоя вина, что я оказалась в Занде. И не твоя вина, что за эти годы я так сильно изменилась.

— Айра, но ведь я…

— Ты спас мне жизнь, — ласково улыбнулась она, прижавшись щекой к его теплой руке. — И семь лет назад, и сегодня. Я знаю только это. А больше ничто не имеет значения.

Маг снова вздрогнул.

— Ты…

— Да. — Айра со вздохом прижалась к его груди и облегченно закрыла глаза. — Я не хочу, чтобы ты умирал. Не хочу, чтобы ты страдал. И не хочу, чтобы твое сердце погибло. Не уходи никуда, пожалуйста. Я люблю тебя любым: волком, коршуном, человеком… не оставляй меня больше, Викран дер Соллен… никогда не бросай… ты слышишь? Не уходи от нас. Пожалуйста. Оказывается, это так больно.

И он наконец поверил. В то, что понял ее правильно. В то, что не заснул. Не умер. И не слышал сейчас полубезумный бред истерзанного сомнениями разума.

Наконец он сумел тихо выдохнуть. Избавился от мучительных колебаний. И позволил себе осторожно обнять ее за плечи. А потом с невыразимым облегчением прижался щекой к ее макушке, коснулся губами мягких волос, зажмурился, чувствуя, как сладко замирает стремительно оживающее сердце, и неслышно шепнул:

— Не брошу. Маленькое мое солнце… моя Эиталле… Всевышний, как же долго я к тебе шел! И как долго бродил во тьме, не зная о том, что ты действительно существуешь!

Она только тихо вздохнула. А потом прижалась крепче и слабо улыбнулась, откуда-то точно зная, что вот теперь-то все обязательно будет хорошо.

Река, прозрачная и бездонная.

Луна, высокая и яркая…

На вершине одинокой скалы стоят, обнявшись, двое: мужчина с суровым лицом и уютно устроившаяся в кольце его рук девушка с удивительно нежной улыбкой.

Невыразимый покой царит в их слитых воедино душах. Они, как бескрайнее синее море, качаются на волнах взаимного блаженства, пришедшего на смену недавно отгремевшей буре. Словно две половинки, обретшие наконец цельность. И словно два осколка разбитого сердца, собранные воедино.

Они вместе. Неожиданно и наперекор всему. И эта правда настолько удивительна, что даже сами они к ней еще не привыкли.

Прижавшись к мужчине спиной, девушка с наслаждением вдыхает напоенный ароматами трав воздух. С затаенной радостью слушает притихший в сумерках лес и неотрывно смотрит наверх – туда, где величественным куполом раскинулось непроницаемо-черное небо, а в нем, словно крохотные бриллианты, загадочно поблескивают кажущиеся такими доступными звезды.

Ее тонкое платье едва заметно трепещет на ветру, безуспешно пытаясь вырваться из тесного кольца мужских рук. Пепельного цвета волосы легонько щекочут щеку мужчины. На ее лице царит невероятный покой, а в глазах то и дело вспыхивают слабые сиреневые искорки. Точно такие же, что ритмично загораются и в расширенных зрачках мужчины.

Чуть наклонившись, он нежно касается губами ее макушки.

– Знаешь, мне все время кажется, что это сон.

– Значит, я тоже сплю, – с улыбкой шепчет она. – И пусть этот сон длится вечно. Потому что если я открою глаза, а тебя рядом не будет, то я не хочу и просыпаться. И еще больше не хочу, чтобы ты исчезал.

– Не исчезну, – его губы тоже трогает легкая улыбка. – Обещаю.

– Я верю. Но если вдруг это случится, я все равно тебя найду: у нас ведь теперь одно Сердце на двоих.

– А ты не жалеешь?

– О чем? – удивленно оборачивается она, и он неожиданно отводит взгляд. – О боже… ты все еще сомневаешься?!

– Нет.

– Глупый, – укоризненно шепчет она и, приподнявшись на цыпочки, осторожно тянется к его губам. – Какие еще тебе нужны доказательства?

На какое-то время ветер смиренно утихает вокруг замершей пары, не смея лишний раз ее потревожить. Звезды лукаво подмигивают, словно говоря, что сейчас действительно не время для разговоров. Луна благосклонно взирает на них с небес, а потом деликатно заходит за облачко, набрасывая на влюбленных целомудренный покров темноты. Но вскоре возвращается обратно – чтобы снова осветить ее умиротворенное лицо и отразиться яркими бликами в его расширенных зрачках.

Не в силах противостоять этим чарам, он с чувством обнимает прильнувшую к нему девушку. Позабыв обо всем, нежно целует ее в губы. Приникает надолго, страстно желая, чтобы этот миг никогда не кончался… однако все же останавливается и отстраняется, с трудом заставляя себя не слышать ее разочарованного вздоха.

– Меня не это тревожит, родная, – тихо говорит он, беспокойно всматриваясь в ее сияющие глаза. – Я верю тебе. Чувствую нас каждый миг. И знаю, хоть это невероятно, что ты тоже рада.

– Я счастлива, – так же тихо поправляет она, и он снова слабо улыбается, даже сейчас с трудом веря в то, что все-таки сумел завоевать свою Эиталле. В то, что она остается с ним по доброй воле. Без всяких чар. Без обмана. Не из жалости. Просто любит его всем сердцем и хочет быть рядом.

Он очень бережно целует ее снова и коротко выдыхает:

– Спасибо тебе… за все. За то, что стоишь здесь. За то, что даришь мне жизнь. За то, что любишь. И особенно за то, что прощаешь… маленький, чистый, любимый мой человечек. Но я уже сказал: меня не это тревожит.

– Тогда в чем дело?

– В том, что Альварис, каким бы он ни был скрытным, не мог стремиться в Занд в одиночку.

– Мы же разобрались с теми магами, – удивленно вздрагивает она, неверяще поднимая голову, но он предельно серьезен.

– Должен быть кто-то еще. Чтобы помогать ему с башней, охотиться за детьми, охранять Внутреннее море от чужаков и следить, чтобы правда не выплыла наружу. Двоим это не под силу.

– Всевышний… я об этом не подумала.

– А я думаю, – тихо признается он. – Один парнишка, твой земляк, сказал, что магический туман не раз и не два приходил в аргаирские деревни и что о нем прекрасно знали. Люди заранее готовились, уходили, пытались ему противостоять. И много раз обращались за помощью, однако никто до сих пор не встревожился. И сигналов наверх тоже не поступало, иначе Снежные горы уже обшарили бы до самых вершин. Весь Аргаир перерыли бы в поисках пропавших детей. Хоть кто-то из магов должен был встревожиться. Однако этого не случилось. А так не бывает, понимаешь? Если только кто-то намеренно не уничтожал эти сведения, старательно тая их от Ковена.

– Хочешь сказать, тут замешан кто-то из руководителей?

– Не исключено, – он заметно мрачнеет. – Раз уж глава Ковена оказался нечист на руку…

Она неожиданно поджимает губы и отводит глаза.

– Сейчас в Совет магов входят двенадцать человек, – тихо продолжает он. – Точнее, теперь уже одиннадцать. С кем-то я знаком лично. О ком-то только слышал. Но все они знают о Сердце и о том, почему Занд должен оставаться неприкосновенным.