— Угу, спасибо, «разлей». Я ее лучше выпью. И подышу под дверью.

…Возились долго, и во время этой возни Кир Ита, пожалуй, начал уважать еще больше. Псих мало что терпел все молча, так еще и умудрился сам доползти до ванной — правда, обратно Кир его все-таки отнес на руках, сил у того совсем не было. Скрипач разворошил оба мешка с одеждой, они посовещались, и в результате натянули на заснувшего психа все, что нашли — двое штанов, майку, толстовку, серый свитер из альпаки крупной вязки, изрядно поношенный, и шерстяные носки. В ванной он слегка отогрелся, да и уколы немного помогли, по всей видимости.

Часов в одиннадцать в дверь кто-то деликатно постучал. Скрипач и Кир встревоженно переглянулись, Кир сделал жест рукой — сиди, мол, я сам — и подошел к двери.

— Можно к вам? — спросили из коридора. Скрипач замер — спрашивал один из врачей, как раз тот, у которого Ит вчера проходил комиссию. — Гревис, ты прости, но мне тривиально не с кем выпить, понимаешь…

— Волк, ты меня тоже прости, но мы того… в общем, нельзя, — Кир замялся. — У нас тут… Ну, понимаешь… как тебе сказать… мы еще на Окисте друг на друга глаз положили, и… не обессудь, давай в другой раз. Вот я тебе клянусь — привезу из Москвы хорошего коньяку, любого. Хоть «Столичного», хоть «Кутузова»… не ломай нам сейчас фишку, ага?

— Ладно. — В голосе врача, кроме легкого разочарования, ничего не было — к вящему облегчению Скрипача. — Ну давай хоть в дверях по рюмке, что ли?

— Уговорил, — сдался Кир. Вошел в комнату, подхватил со стола бутылку и два стакана, снова вышел в коридор. Не было его минут пять.

Вернувшись, он поставил бутылку, из которой убыло примерно на треть, обратно на стол, и сообщил:

— Уф… зря боялись. Волчара действительно шляется тут с одной целью — бухнуть с тем, кто согласится, и желательно на халяву. Угостился и ушел.

— И слава богу, — кивнул Рыжий.

…Скрипач больше всего боялся, что Ит замерзнет ночью — на плато по ночам действительно сильно холодало, а никакого отопления в номере предусмотрено, разумеется, не было — лето.

— Слушай… у меня идея. — Скрипач, казалось, был немного смущен. — Может, мы с ним эту ночь поспим? Положим между нами, укроем получше… Кир, ты только не сочти, что… я ничего плохого не имею в виду…

Кир выразительно покрутил пальцем у виска.

— Псих-два, — произнес он насмешливо. — Я тоже про это подумал. Нормальная идея, давай.

— Тогда тебя к стене, его по центру, а я с краю, — предложил Скрипач. — Если ночью что-то понадобится, чтобы тебя лишний раз не дергать.

Кир возражать не стал.

Кровать была узкая, уместились с трудом — у Скрипача колени, конечно, висели в воздухе, и он тут же начал на эту тему прикалываться; Кир подтянул к себе ближе крепко спящего психа, устраивая его поудобнее. Одеяло оказалось маленькое, на троих его едва хватило… но Киру почему-то было странно уютно, и неожиданное это открытие его удивило — чем, он не смог бы в тот момент признаться даже себе самому. Псих спал, как убитый. За всю ночь он шевельнулся, кажется, всего лишь раз, высвобождая затекшую руку — и все.

А вот Кир не мог заснуть долго, очень долго… Ночь выдалась темная, глухая — какой-то циклон притащил облачный фронт, закрывший, словно ватное одеяло, звезды на небе, принесший с собой ветер. И ничего, кроме ветра, не слышно, только его шорох. Тишина. И дыхание тех, кто лежал сейчас рядом с ним.

И еще — едва различимый запах «Ауры», запах его собственной тоски, запах той боли, которую он носил в глубине души, и не решался показать никому… ведь едва не прокололся, дурак, хорошо, что вовремя спохватился. Ошибкой это было — показывать «Ауру», но психа было жаль, и ведь «Аура» помогла, и может быть, все-таки не зря… да и сейчас так хорошо почему-то… На этой мысли Кир, наконец, заснул.

Скрипач проснулся первым. Не открывая глаз, нащупал руку Ита. Теплая. Слава тебе, Господи. Уже прогресс. Зевнул, потянулся, выбрался из-под одеяла. Ха, картина маслом — жаль, некому будет считку потом показать. Разве что Берту повеселить, что ли… Смешно спят, особенно с учетом того, насколько Кир больше, чем Ит. А деликатность какая — закачаешься. Ит ведь у него на руке дрыхнет, отлежал, небось, давным-давно, а этот…

Так, довольно. Потом считку посмотрю, смешного там действительно будет много.

— Эй, — негромко позвал он. — Подъем. Ребята, нам через час выходить, машина ждать не будет.

Кир шевельнулся, открыл глаза, и тоже зевнул. Осторожно высвободил руку, приподнялся.

— Сгоняй за моими вещами, а? — попросил он. — Дай полежать пять минут. Ну солнышко, ну пожалуйста…

— Как ты меня назвал? — слегка опешил Скрипач.

— Солнышко, — не моргнув глазом, сообщил Кир. — А как к тебе еще можно подлизаться, чтобы заставить притащить мой мешок?

— Тьфу на тебя, — пробормотал Скрипач. — Хотя… в этом определенно что-то есть. Что кроме мешка надо забрать?

— Больше ничего, все готово. — Кир снова лег, подгреб Ита поближе, укрыл. — Будить его, или пусть полежит?

— Вообще надо бы… — Скрипач задумался. — Ладно, пусть поспит еще полчасика.

— Я уже не сплю, — не открывая глаз, сообщил Ит. — Но вставать пока не хочется.

— А в общем и целом как? — поинтересовался Кир.

— Вроде лучше. — Ит, наконец, открыл глаза. — По крайней мере, до машины дойти сумею.

— Уверен? — прищурился Кир.

— Не уверен. Вариантов все равно нет. — Ит вздохнул. — Ребята, простите, что я так…

— Со всеми бывает, — успокоил Кир. — Рыжий, сходи за вещами.

— А куда девалось «солнышко»? — ехидно поинтересовался Скрипач.

— Тебе лишь бы придираться…

Рюкзак Ита нес Кир. Ит шел чуть впереди, Скрипач рядом с ним, незаметно поддерживая под локоть, хотя особенной нужды в этом не было — Ит сумел собраться, и шел вполне уверенно. На улице, у крыльца, уже толпились люди и полтора десятка рауф: уезжала вся смена, и сегодня же должна была прибыть новая. Они встали неподалеку от крыльца, сложили вещи. Скоро подойдет «лифт», который спустит их всех вниз, с плато, а там — колонна из трех пассажирских БЛЗ, и через двое суток…

К ним протолкался давешний врач, тот самый, которого Кир назвал Волком.

— Привет, — он ухмыльнулся, глянул на Ита — взгляд резко контрастировал с этой развязной ухмылочкой. — Что-то ты, друг, имеешь бледный вид.

— Перебрали вчера. — Ит сделал попытку улыбнуться. — Я, кажется, слегка увлекся.

— Перебрали, значит. — Ухмылка врача стала сардонической. — Ясно… Ну-ка, отойдем в сторонку, поговорить надо.

Дошли до угла гостиницы, встали на подветренной стороне — ветер сегодня был действительно сильный. Кир и Скрипач тревожно переглядывались, а Ит уже обо всем догадался, и сейчас отчаянно желал только одного, чтобы то, что он услышит, не услышала группа.

Потому что потом — не отмоешься.

Лишь бы он орать не начал…

— Так, — из голоса Волка напрочь исчезла развязность, — держи.

Он сунул Иту в руку небольшой плотно свернутый пакет, обмотанный газетой. Тот взял, и непонимающим взглядом уставился на врача.

— Там полный курс, я написал, как принимать, и в какой последовательности. Чтобы следов не было, вены трогать нельзя. Придется это все дело пить, поэтому курс не на пять дней, а на семь. Далее. Вот это тоже спрячьте… — Он сунул Скрипачу второй пакет. — Это тоже пить, универсалка. Надо побыстрее набрать вес. Так что два раза в сутки разводить любой жидкостью, неважно. Реабилитацию я рекомендовал десять дней, плюс дорога, так что в себя прийти успеешь, не бойся. Но, как минимум, месяц — в метаморфозы не входить и нагрузки снизить. Все ясно?

Ит оторопело кивнул.

— Но почему?..

Волк, прищурившись, посмотрел на него долгим изучающим взглядом. И вдруг улыбнулся — совсем не так, как улыбался три минуты назад на крыльце.

— Почему? — переспросил он. — Что ж, могу объяснить, почему я сейчас отпускаю агента со сбитой метаморфозой, вместо того чтобы написать рапорт и отправить этого агента домой, в полугодовой отпуск для реставрации формы. Информация, замечу, даже нигде не зафиксирована. Мало того, я поставил годность формы — больше восьмидесяти процентов. Вам действительно хочется знать, почему?