К сожалению, военные так и не сумели выстроить нормально работающую экономику, и огромная страна уже пятое десятилетие плелась в хвосте цивилизованного мира, едва справляясь с постоянно возникающими проблемами. По счастью, в этом мире Адольф Шикльгрубер не стал канцлером Германии, оставшись малоизвестным художником, и второй мировой войны не случилось.

ССГ был аграрным государством, промышленность развивалась с немалым скрипом, но все же постепенно развивалась. В начале шестидесятых годов к власти пришел энергичный премьер-министр, начавший проводить экономические реформы. Как обычно, в результате обогатилась небольшая группа и так богатых людей, ввергнув остальное население в беспросветную нищету. Пенсионные кассы разорились, и старики десятками тысяч мерли от голода и холода. Стачки и демонстрации правительство разгоняло с редкой жестокостью, полицейские просто расстреливали отчаявшихся людей.

Однако время шло, и лет через пятнадцать ситуация постепенно выправилась. Жили граждане ССГ отнюдь небогато, но не голодали больше, и то благо. И за то благодарили Господа, с ужасом вспоминая недавнее прошлое.

Все еще не решаясь постучать, Элька покосилась на стриженную головку девочки и ласково улыбнулась. Та несмело улыбнулась в ответ, испуганно косясь по сторонам. Снова переведя взгляд на дверь, девушка вспомнила найденное в памяти искина. Мать сто пятой была учительницей начальных классов приходской школы в небольшом городке под Рязанью, несколько лет назад закончившей провинциальные педагогические курсы. История старая, как мир. Блестящий гусарский офицер вскружил неопытной девушке голову, попользовался и бросил беременной, ничуть не задумываясь о судьбе своего ребенка. Она едва не лишилась места – нравы в ССГ остались строгими, патриархальными. Благо приходской священник, отец Михаил, вступился.

Когда маленькой Наденьке исполнилось шесть лет, ее мать, Ирину, начали преследовать странные люди, предлагавшие за девочку огромные деньги. Молодая женщина, естественно, и слушать их не пожелала, даже обратилась в полицию, но это не помогло. Однажды, придя за дочкой в садик, она не нашла там Наденьку. С тех пор прошло два месяца, полицейские следователи разводили руками, не найдя никаких следов неизвестных похитителей. Девочка просто исчезла.

Решившись, Элька постучала. Вскоре дверь открылась, и в проеме показалась бедно одетая худая женщина с заплаканными глазами, лет двадцати пяти на вид.

– Здравствуйте, – застенчиво улыбнулась девушка. – Это, часом, не ваш ребенок?

– Ребенок? – недоуменно переспросила та. – Ой… Наденька… Наденька, родная моя!

– Мамочка… – наполнились слезами глаза девочки, она подняла взгляд на Эльку. – Можно мне к маме?

– Иди, конечно!

Наденька радостно пискнула и рванулась к женщине, та подхватила ее и судорожно прижала к себе, не сдерживая облегченных рыданий. Нашлась! Нашлась ее малышка!

– Госпожа, прощу прощения, – заговорила Элька, когда счастливая мать немного успокоилась. – Нам нужно поговорить, это очень важно. Укравшие вашу дочь не оставят ее в покое. Я сама бежала из той же страшной школы, Наденьку с собой захватила, не будучи в силах смотреть, как издеваются над ребенком.

– Издеваются?.. – ошарашенно переспросила учительница, подозрительно прищурившись.

Только сейчас она обратила внимание на странности во внешности дочери и девушки, приведшей ее. Обе обриты, волосы едва начали пробиваться. Одеты в совершенно одинаковые, довольно уродливые серые комбинезоны. Да и Наденька ведет себя необычно, раньше всегда была непосредственным, шаловливым ребенком, а теперь пошевелиться без разрешения не смеет.

– Проходите, – Ирина отступила в сторону, пропуская гостью в квартиру.

Элька вошла и грустно вздохнула. Нищета выглядывала из каждого угла, нагло скалилась с почти выцвевших обоев, издевательски смотрела с убогой мебели. Да и было той мебели всего ничего – продавленная кушетка; три колченогих стула; ободранный стол в углу; детская кроватка да кособокие полки с книгами. Явно хозяйка сделала их сама из найденных где-то досок, видимо, стеснялась попросить кого-нибудь из мужчин помочь. Комната и крохотная кухонька – вот и вся квартира. Даже в деревенском доме Элькиного отца и то было богаче. Ах да, еще древний, как мир, радиоприемник стоял на подоконнике.

– Хотите чаю? – неуверенно спросила Ирина, ничего более существенного предложить гостье она не могла. Стыдно, а ничего не поделаешь, жалованье только через три дня, а их еще как-то прожить надо. Но все это неважно. Главное – Наденька нашлась!

– Благодарю, с удовольствием, – улыбнулась девушка, осторожно садясь на один из ветхих стульев в надежде, что его ножки не подломятся под ней. Хозяйка квартиры, продолжая держать дочку на руках, последовала ее примеру.

Переведя взгляд на девочку, Элька сказала на автомате:

– Сто пятая, посиди, пожалуйста, тихо. Нам с твоей мамой поговорить надо.

– Как скажешь, сто двадцать третья, – покорно отозвалась та.

– Сто пятая? – изумленно переспросила Ирина. – Сто двадцать третья? Это еще что такое?

– В школе у нас даже имена отбирали, – грустно улыбнулась Элька. – Я была – Ти-123, а Наденька – Ти-105.

– Да что же это за школа такая? – подозрительно нахмурилась учительница.

– Вам трудно будет мне поверить, – вздохнула девушка. – Начну лучше сначала. Понимаете, ваша дочь, как и я, обладает некоторыми очень редкими и ценимыми способностями. Есть, скажем так, страны, где обладающие этими способностями являются высшей элитой общества. Их называют ди-эмпатами. Как раз в ди-школе я и познакомилась с вашей девочкой.

– Никогда ни о чем подобном не слышала! – недоверчиво заявила Ирина.

– И не могли слышать, – понимающе улыбнулась Элька. – Давайте я лучше вам все расскажу, а затем будете задавать вопросы.

Она рассказала слегка отредактированную версию того, чем являются ди-эмпаты, чему и кому они служат, каким образом воспитывают себе смену. Ирина, слушая ее, поглядывала на притихшую дочку – это что, и ее малышке такие ужасы пережить пришлось? Боже, какие сволочи…

– Я сумела бежать только потому, что мне прислали помощь. Потому, что я – ученица одного из тех, кто своих без помощи не оставит. Наденьку взяла с собой, когда бежала, она бы вскоре просто умерла в этом проклятом даане. Да вы поглядите на нее, слово боится сказать. Не удивляйтесь, что она не будет смеяться и улыбаться. Как и у каждого ученика ди-школы, у нее уже условный рефлекс, что смех или улыбка – это непереносимая боль.

– Господи… – простонала учительница. – Да что же за звери такие?! Да как же можно так с ребенком?..

– Да не звери, – поморщилась Элька. – Они спасают порой миллиарды людей и свои жизни отдают. Вот только почему-то уверены, что воспитать ди-эмпата иным способом невозможно. Я сама запуталась сейчас, не знаю, что и думать. А наставник, зараза такая, одно твердит – думай, полезное, мол, занятие…

– И что теперь?

– Не оставят они Наденьку в покое, – развела руками девушка. – Да, мы станем приглядывать за девочкой, но мы тоже не вездесущи и далеко не всемогущи. А малышка – как маяк для любого ди-эмата. Любой учует и сразу сюда бросится. Откровенно говоря…

– Что?

– Я удивлена, что они вас вместе с дочерью не забрали в ту же школу, у вас талант ненамного меньший. Хотя… Похоже он проснулся от шока после пропажи Наденьки.

– Какие-то невозможные сказки… – простонала Ирина.

– Сказки? – горько усмехнулась Элька. – Если бы…

Она повела рукой, и стена убогой квартиры превратилась в огромный голографический экран. Перед глазами онемевшей от неожиданности провинциальной учительницы потекли картины жизни совершенно невероятных миров. Ирина широко раскрытыми глазами смотрела на гигантские города, потоки флаеров и глайдеров в воздухе, взлетающие и садящиеся космические корабли.

– В вашем мире таких технологий просто нет, – сказала Элька, погасив экран. – Теперь убедились?

– Наверное… – неуверенно сказала женщина. – Но что мне делать?