– В сознании, – пояснил Федор Васильевич.

– В сознании, по словам Володи, с полчаса, не больше. Еще хорошо, что светлый период вообще есть, изначально думали, что его не будет. То есть его бы и не было, если бы Володя не удалил три осколка из…

– Тогда идемте, нечего время терять, – приказал Федор Васильевич. Он решительно поднялся по ступенькам и скрылся вслед за кардиологом в дверном проеме. Ольшанская последовала за ним.

– Подожди, – попросил Ит Скрипача. Тот остановился, повернулся к нему. – Знаешь, я хочу тебе сказать одну вещь. Вообще ее следовало сказать давным-давно…

– Какую? – спросил Скрипач.

– Я тебя тоже очень люблю, – на пределе слышимости произнес Ит. Он стоял неподвижно, глядя Скрипачу в глаза. – И если бы на моем месте оказался ты, я бы тоже пришел за тобой. И, наверное, сделал бы то же самое.

– Я знаю, – так же тихо ответил тот.

Сэфес так и оставили в операционной – нейрохирург предупредил, что если сдвинуть его с места, то он и часа не продержится. Зрелище, которое увидели вошедшие, оказалось, против ожиданий, не столь уж тягостным. Просто человек на операционном столе, до шеи укрытый простыней. Лоб тоже прикрыт сложенной в несколько слоев марлей.

И вокруг ничего особенного. Штатив с капельницей рядом, местный хирург, готовящий какие-то уколы за приставным столиком… Федор Васильевич и Ольшанская стали у входа, в отдалении, нейрохирург и кардиолог подошли к ним.

– Крышку черепа на место поставил, а кожу шить не стали, так, прихватили, и все, – шепотом пояснил нейрохирург. – Чего зря мучить.

– Он говорил что-то? – тоже шепотом поинтересовался Федор Васильевич.

– Спросил, где он. Мы ответили, что в больнице рядом с городом Домодедово, но, по-моему, он нас не понял.

Ит и Скрипач подошли ближе к столу.

Сэфес смотрел на них, а они смотрели на него – худое лицо с тонкими, нездешними чертами, серые, стального оттенка глаза, один с залитым кровью белком, пепельного оттенка губы, заострившийся нос. Не молод, совсем не молод. Далеко за триста, если не больше.

– Рауф? – вдруг полуутвердительно спросил Сэфес.

Ит кивнул.

– Вы… модифицированы?

– Да. – Ит решил, что сейчас подробности излишни. Для Сэфес они, собственно, так и выглядели – гермо с некоторыми человеческими чертами. Рауф, модифицированные для работы с людьми.

– Кто… вы? – Сэфес говорил медленно, делая паузу перед каждым словом.

– Официальная Служба, мобильные агенты третьего класса. Приписка – Орин, локация – галактика Трех спиралей, кластер в межгалактическом реестре… – начал Ит, но Сэфес перебил его:

– Где мы… находимся?

– Неизвестно, – пожал плечами Ит. – Нештатная ситуация.

– Подтвердите… статус… – приказал Сэфес.

Ит и Скрипач одновременно подняли левые руки, на ладонях у них синхронно полыхнул светло-зеленый огонь, тут же сложившийся в символ «Дело и честь» – отражение самой сути Официальной Службы. Сэфес удовлетворенно опустил веки.

– Кто вы? – нарушил молчание Ит.

– Сэфес… стадия Энриас… Экипаж номер… четыре тысячи сто тридцать три, локация… Анкаон, кластер во внутреннем реестре – девятьсот десять, во внешнем – девять в степени…

– Сбросить информацию для передачи в мир приписки сможете? – спросил Ит.

– Да… примите, если… вас не затруднит…

Ит кивнул Скрипачу. Тот подошел, и с полминуты они с Сэфес неподвижно смотрели друг на друга. Затем Контролирующий снова закрыл глаза.

– Что с вами случилось? – заговорил Ит. Сэфес с трудом открыл глаза и посмотрел на него:

– Мы… погибли… он не сумел… выйти… я не справился… слишком тяжелый выход… он вывел меня… а сам… не смог…

– Как вас зовут? – спросил Скрипач.

– Сиино Ла Квента Горма…

– Сколько вам лет?

– Пятьсот восемьдесят три года… мы были ровесниками… Альдате… всегда был сильнее… меня… мне нет… прощения… – Он попытался сглотнуть.

– Ваши Встречающие сумели бы вывести вас? – Ит видел, что минуты, такие короткие минуты, уходят, их осталось уже совсем мало.

– Нет… они пытались… я не смог… это я… затянул нас… на дно… будь я проклят…

– Вы что-то хотите?

– Если можно… уйти… побыстрее… – попросил Сэфес. Ит кивнул. – Жаль… что нет… священника…

– Я священник. – Ит снова поднял левую руку, и Сэфес уставился на переплетение тонких золотистых нитей, окутавших вдруг ладонь. – Епархия – Д-35-ст, конфессия – евангелический реставрационизм, церковь Седьмого дня. Вам это подойдет?

– Спасибо… – Сэфес улыбнулся. – Вы очень меня… обяжете… если… просто прочтете… молитву…

– Подержать вас за руку? – вдруг спросил Скрипач.

Сэфес перевел на него взгляд:

– Как вы… догадались… там ведь темно… наверно… я боялся… в детстве… боялся… темноты…

Ит повернулся к хирургу.

– Готовьте, – распорядился он.

– И чего переводить зазря? – пробормотал тот себе под нос, вытаскивая из коробки ампулу и укладывая ее в лоток со шприцами. – Пустить воздуха в вену, и вся недолга…

Скрипач, не утруждая себя эффектами, махнул рукой – и хирурга впечатало в кафельный угол с такой силой, что он на пару секунд перестал дышать, только разевал рот, как вытащенная из воды рыба.

– А теперь работай, – лишенным выражения голосом произнес Скрипач. – Пока я не рассердился по-настоящему.

– Роберта, выйдите отсюда, – попросил Ит. – Вам не нужно это видеть.

– Но я… – заупрямилась та.

– Выйдите, – повторил Ит. – Федор Васильевич, проводите, пожалуйста, даму.

– Но я хотела… – Ит поймал ее взгляд, и она поспешно, чуть ли не бегом, выскочила прочь из операционной. Федор Васильевич секунду смотрел на выбирающегося из угла хирурга, на притихшего кардиолога (нейрохирург ушел почти сразу), а затем, повернувшись на каблуках, решительно вышел в коридор.

– Сиино Ла Квента Горма, во имя небесного Отца нашего, хранителя земли, вод, народов и бессловесных тварей, – произнес Ит. Осторожно, чтобы не потревожить марлевую повязку, положил два пальца правой руки Сэфес на лоб. – Веруете ли вы во единого Бога, дарующего рождение, жизнь и смерть, которая лишь веха на пути в жизнь вечную?

– Да…

– Властью, дарованной мне Преемником земным святой Церкви Седьмого дня искупления, отпускаю вам грехи, совершенные вольно и невольно, и да примет душу вашу под крыло свое Отец небесный. Идите с миром, и да будет ваш путь легок…

Он отнял руку ото лба Сэфес и взял из трясущихся рук перепуганного хирурга поданный шприц. Скрипач подошел к столу с другой стороны и, как обещал, взял Сэфес за руку.

– Вы просто заснете, – пообещал он. – Больно не будет.

– Спасибо… – едва заметно улыбнулся тот. – Надеюсь… это быстро…

В первом шприце было снотворное для внутривенного наркоза, действующее практически мгновенно. Во втором – летальная доза морфия. Ничего другого у них не получилось достать.

Ит ввел содержимое первого шприца в подключичный катетер, поставленный хирургами, затем засек время. Почти полминуты Сэфес не спал, но потом пальцы, до того намертво впившиеся в ладонь Скрипача, медленно разжались. Лицо вдруг разгладилось, стало отрешенно-спокойным, глаза закрылись.

– Работай, – приказал Ит хирургу. – Бери стетоскоп и работай.

Тот на негнущихся ногах подошел к столу, откинул простыню.

– Б-б-брадикардия, – отрапортовал он спустя полминуты.

– Проверь рефлексы, – подсказал Скрипач. Он все еще продолжал держать Сэфес за руку. – Давай, давай. Проверь и набирай второй.

Выждав положенные пять минут, Ит взял у хирурга следующий шприц.

– Лучше я, – сказал Скрипач.

– Нет. – Ит отсоединил от катетера первый шприц и поставил следующий. – Ты обещал держать его за руку – вот и делай.

Хирург со стетоскопом неподвижно стоял рядом со столом. Ит, помедлив несколько секунд, довел плунжер. Следующие три минуты прошли в молчании.

– Проверь, – едва слышно сказал Ит.

– Дыхания нет, аритмия.

– Ждем.

Еще три минуты.