Три года назад война возобновилась в полном объеме. Чужаки завезли на планету новые наземные войска – наемников, которые начали планомерно теснить защитников. Объединенная армия Фарсена сражалась отчаянно, зубами держалась за каждый клочок земли, но все равно отступала – слишком велик был технологический разрыв, слишком совершенно оружие врагов. Да и воевать они умели неплохо. Но несмотря на это, случались и успехи. Правда, временные. За прошедшее время территория, контролируемая маршалом и его людьми, уменьшилась больше, чем наполовину. И продолжала уменьшаться. Враги методично выбивали войска фарсенцев, занимая город за городом, оружия становилось все меньше и меньше, а новое брать было неоткуда. Объединенная армия Фарсена находилась на грани окончательного поражения.

Если бы была хоть какая-нибудь возможность доставить оставшиеся ядерные бомбы в расположение войск противника, маршал бы, ни минуты не сомневаясь, отдал приказ взорвать их. Но авиацию Фарсена чужаки уничтожили еще в первый год войны. Сейчас враги окружили Ардаш, в котором производилось больше половины всего вооружения планеты. Уже больше недели окруженные ардашцы отчаянно оборонялись. Сам маршал оказался в этом окружении, и понимал, что должен уходить. Очень не хотел, но понимал, что должен.

– Там снаряды подвезли! – сообщил звонкий голос, и в комнату ворвалась одетая в обычный армейский комбинезон девушка с короткими, до плеч, черными волосами. – Фу! Ну и накурили! Дед, тебе же курить нельзя!

Маршал ласково улыбнулся внучке, пряча трубку за спину. Лави, любимица, последняя из родных, чудом оставшаяся в живых… Остальные погибли в первый месяц Вторжения. С семнадцати лет девушка жила у деда, насмерть рассорившись с родителями. Потому и не попала в облаву, в которой семья погибла вместе с остальными двумя детьми. Уходя в партизанский отряд, старик не рискнул оставить внучку в оккупированном городе и предпочел взять с собой. Девушка как-то очень быстро научилась воевать и вскоре стала одним из лучших снайперов отряда. Еще она считала своим долгом следить за здоровьем деда, и цербером стояла над ним, заставляя хоть как-то соблюдать предписания врачей.

– Что за снаряды? – спросил старик.

– Разрывные, шрапнельные, прелесть, а не снаряды! – восторженно воскликнула Лави. – Новая разработка, вчера только сделали пробную партию. На полигоне выдали великолепные результаты, площадь поражения пятьсот метров, выкашивает все, как косой.

– Надеюсь, это поможет, – ответил старик, переглянувшись с Кавином и Глассом.

Помогут им эти снаряды, как мертвому припарки. Ну, положат пару-тройку тысяч врагов. И что? Орудия быстро накроют залпом с орбиты вместе с чудо-снарядами.

– А теперь вы будете ужинать! – заявила Лави. – Я на полевой кухне кулеша набрала, даже с мясом. Собачатина, правда, но все-таки. А то тебя, дед, не покормишь, так ты и помрешь, не заметив, что с голоду.

Она деловито притащила из коридора алюминиевый бачок и разлила кулеш по мискам, взятым в шкафчике. Себе налила тоже, видимо, так и не поела до сих пор, вечно мечется, как оглашенная. Маршал вздохнул и взял ложку – есть не хотелось совершенно, но Лави ведь не отстанет. Лучше поесть, пусть девочка успокоится. Гласс с Кавином добродушно посмеивались, глядя, как обихаживает старика лучший снайпер дивизии.

Лави была на удивление хороша собой, многие молодые офицеры пытались ухаживать за ней, но она всем давала от ворот поворот. Только дед знал, что прошедшая десять лет ада девушка так и осталась неисправимым романтиком, несмотря на все пережитое, и продолжала ждать своего прекрасного принца.

Дохлебав кулеш, маршал запил его неприятного вкуса водой из подземных источников и откинулся на спинку стула. Через три часа рассвет и новая атака чужаков на почти безоружные позиции защитников Ардаша. А ему с ближайшими помощниками придется уходить подземными ходами на юг. Больше ста миль под землей. Город завтра падет, как ни грустно это признавать. Придется как-то продолжать войну без оружия, производимого на автоматических заводах Ардаша. Но врагу эти заводы тоже не достанутся, они уже подготовлены к взрыву. Более того, в момент, когда вражеские войска войдут в город, в Ардаше взорвутся пять ядерных бомб. Армии Фарсена терять нечего.

– Кстати – откинула с глаз челку Лави, – там на небе пес знает что творится, какие-то вспышки, гул, ничего не поймешь. Порой светло, как днем, становится.

– Вспышки? – встревожился маршал, прекрасно помня, как полыхало небо, когда чужаки взрывали орбитальные города. – Странно…

– А вдруг кто-то напал на них? – предположил Гласс. – Мало ли…

– Даже если и так, – скривился старик, – нам от этого легче не станет. Как бы новая напасть похлеще прежней не оказалась. Но надо выйти, самим глянуть.

Внучка заставила его натянуть теплый тулуп и только после этого позволила покинуть подземный бункер. Маршал что-то недовольно бурчал себе под нос, но подчинялся, зная, что спорить себе дороже. Поднявшись по доброму десятку узких лестниц, они выбрались на залитую призрачным светом поляну. Небо действительно полыхало, до замерших у выхода людей доносился тяжелый низкий гул, от которого ломило все кости. Маршал с недоумением смотрел вверх, ничего не понимая. Что все это значит? Внезапно вниз скользнуло с десяток огненных стрел, и светящиеся черточки завертелись в бешеном водовороте.

– Или я совсем идиот, – негромко сказал Кавин, потирая лысину, – или там идет воздушный бой. Голову даю на отсечение, это истребители сцепились.

Бывший генерал авиации Раста-Эвера, один из первых космонавтов Фарсена, знал, о чем говорит. Маршал внимательно посмотрел на него, потом снова перевел взгляд на небо. Значит, воздушный бой? И кто с кем дерется, интересно? У объединенной армии Фарсена не было никаких истребителей, не говоря уже о способных справиться со скоростными космолетами инопланетян. Вывод отсюда мог следовать только один – это кто-то извне. Еще какие-то чужаки прибыли на их несчастную планету…

Несколько черточек метнулись к земле, и почти над самыми головами пригнувшихся от неожиданности людей пронеслись три хорошо знакомые, похожие на распластанных медуз, машины захватчиков. Они улепетывали от двух узких, стреловидных космолетов, никогда до того не виданных в небе Фарсена. Далеко чужаки не убежали, несколько вспышек света, и на склонах недалеких холмов расцвели три огненных цветка. Один из стреловидных истребителей развернулся по широкой дуге и метнулся в сторону бункера. Преодолев несколько миль за считанные секунды, чужой космолет остановился, зависнув в сотне метров от застывших фарсенцев, как будто для него не существовало закона всемирного тяготения.

Старый маршал молча стоял, обреченно ожидая удара неизвестного оружия. Но истребитель не ударил – он приветственно покачал крыльями, изменил форму, став похожим на огромную, хищную птицу, и мгновенно исчез в ночном небе.

– Псиная задница… – очумело выдавил из себя бывший генерал авиации. – Поздоровался… Так же только своих приветствуют!

– Поздоровался? – переспросил маршал и нахмурился. – Не понимаю…

– Думаешь, я что-нибудь понимаю? – поморщился Кавин, потирая лысину. – Ясно одно: наших врагов кто-то атаковал. И кто-то очень сильный. Ты видел, как эти двое разделали трех чужаков? Сплошное удовольствие!

– Не знаю, не знаю… – проворчал Гласс, набычившись. – Кто бы это ни был, они тоже оттуда!

Командующий западным сектором обороны показал пальцем на небо, продолжавшее сверкать вспышками далеких разрывов. В чем-то Гласс прав – наивных фарсенцев, ожидавших пришествия добрых и мудрых братьев по разуму, давно не было на свете. А оставшиеся в живых были физически неспособны ждать с неба чего-нибудь хорошего.

– Здравствуйте, господа! – донесся откуда-то сбоку голос, говорящий на старокарстенском с каким-то незнакомым акцентом. – Не стреляйте, мы пришли с миром.

Маршал резко повернулся влево и ошеломленно уставился на вертящуюся в воздухе туманную черную воронку, почти невидимую в полутьме. Возле нее стоял среднего роста светловолосый человек с нервным лицом и тонкими губами. Он был одет в черно-серебристую форму с незнакомой эмблемой, пылающей багровым огнем на левом плече. Страшненькой эмблемой, если честно. Пронизывающий взгляд огненного глаза смотрел, казалось, в самую душу и видел ее насквозь. Из воронки вышли еще двое, одетые в ту же форму – чернокожий мужчина с гривой белоснежных волос до пояса, и высокий человек с молодым лицом и ежиком седых волос.