Да уж. Навалил известий – вчетвером не вынести. Неужели опять мне все решать?
– А нет ли возможности, скажем, как-то скомбинировать варианты? Например, сперва захлопнуть эту штуку по первому, а потом по второму стереть вовсе, как сил наберешься?
– Не получится. Полимеризовав портал, я его запечатаю для всего, включая энергию, подпитывающую Плетение по эту сторону. Через несколько часов остатки разбегутся, и я даже муху не смогу прихлопнуть волшебной мухобойкой.
Это будет большой неудобняк, ибо лето на носу, скоро от мух станет не протолкнуться. А неволшебную мухобойку этот атлет еще и не свернет.
– Квикс, – подсказал Мик, незаметно вернувшийся с полными котлами воды. Редфилд заметно оживился при его появлении. Ох, сбудется проклятье старой ведьмы, придется всю жизнь работать на один прокорм семейства.
– Будь здоров, – ответил я машинально.
– Да нет, блин, хотя спасибо. Квикс, игра такая была в нашем детстве на автоматах, не помнишь уже? Там надо шмыгать по экрану, отсекая куски поля.
– Всегда знал, что детство у тебя было насыщенное.
– Пиявок по болотам не кормил, но да, грех жаловаться. Так вот я про эту штуку, – фон кивнул в сторону Зияния. – Не можешь всю сразу накрыть своим воздействием – накрой часть, лучше всего ту, что посередке. Чтобы заросло хотя бы там. Было одно большое, пусть станет два маленьких. Через маленькие дыры тролли не протиснутся, а если какая-нибудь мелочь и сумеет, то через одну из дырок, а вторая сохранится неповрежденной. Так вот, по кусочкам, все и залепишь. Не за один подход, так за несколько.
– Где бы было чародейское искусство без советов несведущих обывателей, – просипел Фирзаил язвительно.
– Даже и не знаю, – Мик установил котлы в кострище и независимо пожал плечами. – Думаю, глубже чем сейчас не закопалось бы. Или ты не про наш континуум?
– Нет, я… – эльф поперхнулся и снова отворотился к порталу. – Хм. Надо подумать над таким вариантом. В традиционных схемах всегда принято начинать такие и аналогичные процедуры с краев к центру, но в этих традиционных схемах, если уж по чести, вообще чрезмерная роль придается собственно традиционности. Например, колпак с одиннадцатью звездами, как показала моя личная практика, совершенно себя не оправдывает.
– Вот и подумай, – одобрил фон. – Редфилд! Садись в такси, поехали кататься. То есть топор, топор бери, пойдем дрова промышлять.
Редфилд, кажется, начал воспринимать свой позывной. Или указание пальцем, на кои Мик всегда был щедр. А может, вовсе давно наш язык знает лучше нас всех, вместе взятых, включая фирзаилову волшебную автозамену. А что виду не подает, так это настолько тупо, что вполне может оказаться и гениальным ходом. За фоном он потрусил без лишней суеты, а буквально через минуту смачный хруст подтвердил, что и рубка деревьев для него вполне постижима. Интересно, у них там тоже есть костровые традиции? Посмотрим, догадался ли выбрать сухостоину.
– Стыдно это признавать, но вполне возможно, что его идея не апогей идиотизма, – признал Фирзаил по итогам размышлений. – То есть все равно, конечно, я вижу несколько проблем, возникающих при ее имплементации…
– Вау, – одобрила Айрин. Она с лесорубами почему-то не пошла, а присела над нашим продуктовым складом и брезгливо в нем копалась, словно что-то потеряла. Наверное, все еще наивно полагает, что отсутствие обезжиренного творога не может быть иначе как ошибкой в протоколе. – Отличный у тебя переводчик – с высокого эльфийского на сложный ботанский, минуя банальности.
– Благодарю, хотя и чувствую по тону, что не за что. Итак, помимо необходимости пересчета всего воздействия и переопределения опорных точек заклятия, что само по себе непросто, но вполне мне по силам… если я начну воздействие от центра, строя его, допустим, на четырех волокнах… лучше бы взять шесть или даже семь…
И увлекся, и зачеркал пальцами по воздуху. Кажется, это у него не просто рефлекс, а аналог наших бумажных записей, который он продолжает какое-то время видеть. Подумаешь. Охренительно бесполезный дар, я так думаю – разве что бумагу экономит. Ни за что бы не променял на такой нашу нативную способность тупиться в электронный ящик, в котором иногда показывают вовсе интересное.
– Нашла что-нибудь полезное? – поинтересовался я у Айрин, чтобы не сбивать эльфа с мысли. – Там были какие-то овощи, по-моему. Не то чтобы я их любил, но за неимением мясных, молочных, рыбных, мучных и прочих блюд…
– Шесть банок оливок, три банки горошка. Прочие овощи были неконсервированные, так что от них осталась одна кашица. Анчоусы в масле, пожалуйста… ненавижу. Спасибо хоть каша приличная, из шести злаков и без глютена.
– Ой. А еда-то есть, или только пижонские заменители?
– Можешь своей сублимированной гадости из пакетиков пожевать. Или можно съездить в город, если это был город, там магазин должен быть. Наличных у меня нет, но может быть у них есть какие-то бартерные традиции?
– А не хочешь троллятинки попробовать?
– Вот сам и попробуй. Только предупреди, когда соберешься, чтобы я успела отбежать подальше и отвернуться изо всех сил от такого зрелища.
Тролль и правда вкусным не выглядел. Выглядел он дохлым жиробасом и, говоря по правде, глаза уже прилично намозолил. Надо его девать куда-то, хотя бы оттащить от нашей условно намеченной столовой. В Виннипег везти некому – я сам того гляди ласты склею, а Мика только пусти в приличное общество. Ему бы (троллю, не Мику) вскрытие сделать, чтобы при новой встрече знать, куда целиться. Голова-шишка, вся в плотно пригнанных плитках, не выглядела особо привлекательной мишенью. Даже АКМ ее не продырявил, хотя сколы от пуль остались приличные. Вместо крови из ран сочилась густая темная пакость, тут же и подсыхала толстой коркой. Теперь ведь и не разберешь, потому ли это, что он дохлый, или это такой природный механизм защиты от кровопотери. Редфилд мог бы, наверное, немало рассказать о фауне его родного региона, да молчаливый он, как рыба в самогоне.
Вот и он, легок на помине – вернулся, волоча под мышкой за обрубленный ствол сухую елочку метров десяти длиной. С пониманием отнесся. Похоже, был бойскаутом. Даже волок с умом, за толстый конец, дабы ветви не цеплялись за окрестные препятствия.
– Исключительно неэргономичный парень, – охарактеризовал его Мик, поспешающий следом с охапкой сухих же веток. – В природе такая силища попросту не нужна, особенно когда встает вопрос о ее прокорме. Слушай, Мейсон, я придумал вариант и нашим и вашим – давай ограбим стрип-клуб?
Вот так, измором и настырностью, и берут крепости.
– Думаешь, в стрингах мы начнем вызывать у людей доверие?
– У меня сейчас голова лопнет, – призналась Айрин, пытаясь одновременно улыбаться и морщиться – или перестать делать то и другое? – Я одновременно хочу это видеть и не хочу этого видеть.
– Очень уж вы негативные. Это ж мечта, а не занятие! Там у них есть бухло, на котором ты, Мейсон, работаешь, люди, которых можно порасспросить, чо да как, опять же голые бабы повсюду, как приятный фон.
– Сходить я не отказываюсь. Грабить-то зачем?
– Да я почем знаю? У меня в голове засела идея: надо что-то ограбить. Когда такое случается, дешевле всего по-быстрому поддаться, отделаться с минимальными рисками. Помнишь, как мне втемяшилось прыгнуть с тарзанки, а ты отболтался?
С трудом, но помню. Действительно странно было – на ровном месте он вдруг начал петь дифирамбы свободному падению и подбивать меня найти где-нибудь эту тарзанку. Я был сильно занят подготовкой к очередной миссии, да и на самом дне досуга вряд ли бы на такую чушь польстился, так что отмахнулся. И бабах – буквально через неделю, готовясь к заброске на нужную территорию, мы обнаружили, что под цивильным прикрытием через границу никак, ползком через патрулируемые участки – тоже нет, рыбаки с фелюгами один другого подозрительнее, и в итоге пришлось прыгать с самолета. Ночью, в гущу леса, на парашютах едва ли не вьетнамской эпохи. До сих пор сей отважный маневр входит в топ-5 моих «Больше никогда!» поступков. Если бы скептичный мой рассудок способен был связать тот случай с миковым приступом странного хотения, я бы уж конечно побежал сам ему веревку привязывать к первому попавшемуся мосту. Но не очень-то верится, что даже полное удовлетворение этой его провидческой потребности как-то изменило бы ситуацию.
