Прямо моя идея.
– А вот встречали мы симпатичное семейство, которое везло дохлого птеродактиля в Виннипег, сдавать за награду – там лишнего спрашивать не будут?
– В любом большом городе есть контора, которая эти туши принимает, но хорошо платят они только за еще неоткрытые виды, представляющие интерес для исследования, и про них могут и порасспрашивать – где взял, нет ли там еще, вдруг они парами или стадами водятся. Если такие уже известны – могут взять, могут и отмахнуться. Правда, слыхал я, что всегда найдется ценитель на любой товар, но тут советов давать не буду. Сам я таких страшил еще не видал, но я с начала той катавасии не покидал свои служебные угодья, а мир-то, говорят, велик и чудесен.
Судя по тому, как кокетливо Деннис попинывал тролля, убираться отсюда он не спешил, хоть и всячески демонстрировал свою незаинтересованность. К чему бы это?
– Что, работа достала? – участливо полюбопытствовала Айрин.
– Работа как работа, нормально с ней все, – комендант тяжко вздохнул и подергал себя за воротник, высвобождая налитую кровью шею. – А вот девиц вы мне перебаламутили так, что в офис заходить страшно. София в истерике, а эта, которая предприимчивая… вы мне можете сказать внятно, собираетесь ли ее с собой забирать?
– Конечно! – мигом откликнулся Мик.
– Ни за что, – я почти от него не отстал. Да что с ним не так? Я же, когда приглашал, имел в виду – вот сюда, полчаса ходу от родного горшка, костерок, песенки, попугаться троллей до легкого обосрательтва и засвидетельствовать, что было Зияние и эльф с ним справился. Как полномочное, практически, лицо приглашал, хоть и не лишенное приятности. Ни о каком долгосрочном забирании даже не задумывался.
– Да ты сдурел, Мейсон, – огорчился фон. – Идеальный же кадр.
– И чем этот идеальный кадр нам помог бы здесь и сейчас, в ситуации с этим гадом? – я показал, чем получилось, в сторону тролля. Получилось бутылкой. Комендант снова горестно вздохнул, но шиш ему, он при исполнении.
– С этим гадом никто бы особо не помог, включая квалифицированных снайперов и чемпионов по борьбе. Бывают оказии, когда только отчаянно барахтаться… или планировать лучше. А помнишь, что ты сказал Вилли, когда он меня брать не хотел?
Помню. Вилли тогда еще сам возглавлял группу и каждого, кого ему приводили, сперва как следует оценивал по способностям. Мик его не впечатлил. Оружейной моторики у него было (и по сию пору остается) ноль, ему по жизни нужны пистолеты вроде того глока, без взводимых курков и механических предохранителей, про которые он неминуемо забудет, а вместо использования укрытий и оперативного маневрирования он постоянно норовит сорвать дистанцию и перейти в ближний бой. Да, в рукопашной он чудовище, но это Хофф за достоинство не счел, поскольку хорошо понимал неоспоримость огнестрела в подавляющем большинстве случаев. Спорили мы долго, в конце концов я разразился комиссарским спичем в духе «Применение оружия всегда было навыком спорной полезности, ибо стрелять когда нельзя, когда проблемно, когда просто не складывается, а вот доверие – золото, и не суть важно, чем подкреплено». Вилли задумался, но все равно закончил беседу суровым «Dixi». А через неделю его подрезало осколками шального минометного снаряда и он передал бразды правления мне. Я немедленно вызвал фона и в итоге доверие было отработано, а взгляды Хоффа посрамлены самым эффективным образом. Не то чтобы он изменил свое мнение, но с тех пор пользу доверия не оспаривал.
– Так тебя я знал на тот момент несколько лет и по крайней мере был уверен, что ты под рюкзаком не сдохнешь, а еще тебя можно забросить, как гранату, в ряды врага и ты там не оплошаешь. А тут ребенок, блин! Которого исполняющий обязанности папаши даже не пустил на курсы обращения с оружием!
– Нашел ребенка, – фыркнул Мик, и Айрин, как мне показалось, тоже поморщилась. Да к черту их. Мнение как задница, есть у каждого, и уж мое не хуже прочих. Маленькая собачка – до старости щенок, по-моему так.
– Вот уж тут вынужден согласиться – тот еще ребеночек, – хмуро закивал комендант. – Моя дочь в ее годы уже второго родила, а сын успел обанкротиться. А на курсы боевого ополчения я ее не пустил не потому, что… а хотя, наверное, таки поэтому…
Он огляделся, подтянул к себе свободный стул и тяжко на него плюхнулся, выкатив над ремнем обширное пузо.
– Я вам сейчас опишу неприятную ситуацию, чем погрешу против своих обязанностей по должности. Так что потом нипочем не признаюсь, что такое сказал. Приди вы еще зимой, я бы вас к девчонкам не подпустил на пушечный выстрел, потому что свято верил, что у нас тут все образуется, хуже не будет, а если будет, то прорвемся с божьей и государственной помощью, и тут они в безопасности. А теперь… я потому Энджелу не пустил на курсы, что раньше их вели мы сами, с миру по нитке, все в уме держали, а теперь для этого прислали какого-то мутного хрена из Комиссии по Военному Положению – по ощущениям, наскоро выструганного из солдатика нацбезовца. Причем не местного, а из штатовских. Этот подробные отчеты пишет, отсылает еженедельно. В начале марта приезжал уполномоченный из Министерства Обороны с указом о мобилизации, причем с расписанием, кого в какую часть, насколько я понял – сообразно докладам этого инструктора. Расхватали большую часть этих наших боеготовых, повелели новых себе готовить на случай чего. Готовим кого только можно из тех, что остались… а мне приятель на днях намекнул, что опять готовится мобилизационный рейд. Сейчас на китайском фронте затишье или заминка какая-то, никто ведь не сообщает, все военная тайна, а народ, который забрали, домой при возможности отчитывается – одних на южную границу, с техасцами, других ставят в караулы на объектах, вовсе на стратегические не похожих, типа ранчо сенатора или обезлюдевший город. За вопросы в наряд, за возмущения под трибунал… я уж боюсь задуматься, что за открытое неподчинение. Сдается мне, тоталитаризм тут у нас назревает такой, что Северной Корее только умыться и в уголке пристроиться. Именно поэтому я, кстати говоря, и не стал вас вчера прямо сходу в рапорт включать… помозговать надо было.
Надо было бы, наверное, на такое рассуждение ответить философу сочувственно или даже ободрительно, но мне на ум пришло только:
– А ты нас этому тоталитаризму скормил, введя в систему, так?
– В системе вы уже были, я вас только отметил как появившихся. Причем не уверен, что информация обновится скоро – это только звучит так, словно технологии фантастические, все в одной базе, а на практике там сорок инстанций по проверке прав редактирования и еще какой-то хрени, которой яйцеголовые нам баки забивают.
Честно говоря, я так и думал. Не имею никакого отношения к информационным этим технологиям, более того – не отличу цифровую жопу от электронного пальца. Зато твердо уверен, что работа с базой более чем на сто миллионов записей, да еще для десятков тысяч таких вот комендантов и прочих обладающих правами доступа одновременно, не может проходить гладко и без сбоев. Наверняка все это не на одном сервере содержится, а на великом их множестве, и не обходится без участия операторов – медленно мыслящих, зато способных с некоторой уверенностью пройти тест Тьюринга. Что, разумеется, порождает новый фронт ошибок и заминок.
– Лично я не возражаю против того, чтобы быть в системе, – объявила Айрин не без колебания. – Всю жизнь платила налоги и пользовалась социальными программами. Хорошо уже то, что всякому очевидно: я не засланная китаянка. Теперь поняла, почему те мордастые меня за шпионку приняли!
– Тогда ты не будешь возражать, когда тебя в рамках тоталитаризма, очевидного уже даже полному коменданту…
– Эй! – обиделся Деннис.
– …отправят шить парашюты по двенадцать часов в сутки или тачать снаряды на заново открытых чикагских сталелитейных предприятиях.
– Или обслуживать остервенелых от окопного быта солдатиков, – подхватил Мик с неуместно мечтательным выражением лица. – И повезет еще, если выбранной фракции.
