В реальном мире Мик отжимался в проходе между рядами кресел. Опять он, значит, заскучал и принялся развлекаться, как умеет. Чарли с утомленным видом прихлебывал чай из стаканчика. Эльф, казалось, задремал, а Редфилд по-прежнему подкреплялся, вылизывая разодранный по всему периметру пакетик длинным, как у собаки, красным языком. За неимением других кандидатов на звание хорошей новости назначим ею тот факт, что наша местная кухня ему явно по душе.

– И сколько он уже сожрал? – спросил я на всякий случай.

– Все, – хором ответили Мик и Чарли.

– Да ладно. Там двадцать фунтов было, в коробке-то.

– Масса нетто, – Мик презрительно фыркнул. – За вычетом веса упаковок, ложек, всяких салфеток и прочего несъедобного – не больше пятнадцати. А у паренька хороший аппетит и приличный склад под это дело.

– Так надо было ему хранительский батончик дать!

– У него есть. Тоже погрыз.

– Вот блин. А мы-то чем питаться будем?

– Так у нас вроде бы появилась хорошая знакомая на раздаче, не? Мейсон, ты у меня смотри. Ты мне друг, но истина, то есть голод, не тетка. Постарайся не огорчать милашку с доступом к продовольственному складу действием или бездействием!

– Вот из принципа переметнусь к Консуэле, чтобы дисциплинировать тебя костлявой рукой голода.

Мик оттолкнулся от пола и пружинисто взметнулся в вертикальное положение.

– Тоже неплохо, – рассудил он философски. – При ней не оголодаешь. Хотя омаров я есть так и не научился, ну да перебьюсь столовой для прислуги. Там такая фейжоада, мне каждый раз уходить не хочется.

– Я вроде просил тебя найти что-то.

– Что-то?

– Ну да, что-то, не помню, что. Я такой гадости начитался, словно мировой рекорд по заплыву в дерьме трижды побил, и соображать теперь начну не раньше, чем все это в голове утрамбуется. Что там я просил и что ты нашел?

– А, ты про это. Мужик с обезьянами. Да, нашел, они особо не шифруются. Называются «Сфинкс», только пишется странно. Фотографий обезьян на сайте нет, но по перекрестным ссылкам гугль нашел несколько – действительно, похожи на нашего. Или скорее на нашего бывшего, темненькие и, показалось мне, еще поплечистее. Предприятие зарегистрировано в Панаме, причем в сентябре прошлого года – уже после того, как рвануло, но подозрительно быстро, чтобы успел сориентироваться чисто местный обыватель. По типу лицензии – частное охранное предприятие, но услуг обычного рода не предлагают, исключительно затыкают Зияния. Лишней инфы насчет того, как они это делают, никакой, но представлены фотографии до и после и сканы свидетельств, выданных местными властями, типа актов сдачи-приемки.

– И на что похоже Зияние до и после?

– «До» больше всего похоже на ожог от кислоты, только без тела жертвы. Прямо в воздухе висит корявое такое ни пойми что. «После», соответственно, ничего нигде не висит, фотография того же самого места безо всяких изъянов. Ничего не скажу за подлинность – может быть и фотошоп, и просто «задолго до». Да вон сам глянь, если есть желание.

– Успею еще. Контакты взял?

– Телефон списал. Почтовый адрес есть в виде абонентского ящика. Вместо электронки – форма обращения на сайте. И висит предупреждение о том, что на заказчика ложится вся тяжесть общения с местными властями, поскольку закрыть-то они готовы, а вот доказывать, что они не бесхозные верблюды и их нельзя национализировать, слишком хлопотно. Как раз наше местное начальство, Североамериканский Союз, очень их напрягает. Прямым текстом не сказано, но у меня сложилось впечатление, что дошло до триариев.

– Усвоил. Чарли, есть что добавить?

– У меня? – Барнет поперхнулся чаем. – К чему добавить? Я вообще не понимаю, о чем вы тут. Я маме письмо написал, что я жив и все такое. Ты будешь доволен, я тебя почти не упоминал.

– Почти?

– Ну, да, почти, – Чарли откровенно сдулся. – В общем, нет, ты доволен не будешь, и лучше бы тебе моей маме не попадаться.

– Рад, что хоть что-то в мире не изменилось. Слушайте, может быть, вам смотаться на заправку? Ездить придется много в любом случае, так чтобы не в последний момент. Чарли, у тебя ведь наверняка есть кредитка?

– Есть. А что, если не сработает?

Какие-то они у меня несамостоятельные. Может, это и к лучшему, а то начнут еще по наитию заправки грабить. С Мика уж точно станется, а Чарли со своей свежеоткрывшейся вдумчивостью просто не поспеет его перехватить. Я полез под жилет… снять его надо было, вот чего… и вытащил свой старенький истрепанный бумажник.

– Двести баксов. Практически все, чем мы нынче богаты, и за то следует благодарить тупого бандита, который носил их с собой на странные с любой точки зрения операции.

– Я тебе сто раз советовал собрать тревожный рюкзак, – укорил меня Мик. – И держать в нем некоторый запас наличных.

– Спасибо за совет. Где-то раза с девяносто четвертого я прислушался и собрал.

– И где рюкзак?

– Я его отдал тому старикану, который в парке в шахматы играет. Как его, мистер Шоу, кажется. А чего? Он очень порядочный мужик, к тому же кристально чистый перед законом, к нему чуть что копы не вламываются, – я кивнул в сторону Чарли. – Так что рюкзак, где помимо вещей нейтральных лежит кое-какое оружие и паспорта с нашими рожами, но посторонними именами, я посчитал разумным хранить не у себя, а у доброжелательного союзника. Кто ж знал, что испаряться мы будем прямо с кухни, без шанса за ним заскочить.

– Кажется, я слышу что-то, чего мне слышать не надо, – сконфуженно известил Чарли.

– Да теперь-то уж чего? Теперь винтовки, как видишь, узаконены, а владение паспортом не является преступным, будь он хоть на имя госсекретаря, пока ты его не предъявляешь. Блестяще доказано твоим же дядей Лоренсом с обязательной поправкой на то, что он черный. Кроме того, теперь все это богатство принадлежит китайцам.

Мик потянулся и отобрал у меня купюры.

– Вместе с тем, что бренчит в моих карманах, у нас почти двести два бакса. Давай, Чаки, вскрывай золотой запас.

– Я почти не пользуюсь наличными, – Чарли тоже достал кошелек. – Десять, пятнадцать, семнадцать долларов. И карточки. Интересно, i-tunes еще в цене?

– В баке, по-моему, галлонов тринадцать, и что-то там еще плещется. Если карточки не примут, заправляйтесь на все. Если примут, Чарли, купи мобильник. Хотя бы один рабочий нам пригодится. Бери предоплаченный, и сразу проверь, насколько погибли наши симки. И, может, кофейку еще прихватите, раз весь наш скормили этому проглоту. Он что, и кофе жрет всухомятку?

– Кофе ему никто не дал, – успокоил Мик и выгреб из кармана пригоршню пакетиков. – Мы очень ответственно отнеслись к пичканию его кофеином. Вдруг он дитя? Не хватало ему повышенной возбудимости. Чаю дали пожевать, но он не проникся. Зато какао, джем, мед, мармелад, сахар, желе, арахисовое масло, сливки и все типы конфет сожрал в один присест. И горчицей с кетчупом не побрезговал. Мейсон, а когда в пайки начнут класть сухое пиво?

– Когда наконец признают, что трезвые солдаты недостаточно дурные. То есть никогда, потому что люди, не отвертевшиеся от питания сухими пайками, в стимуляции дурости не нуждаются.

– На кого-то ты сейчас наехал, – фон озадаченно поскреб затылок. – Только я не понял, на кого именно. Пойдем, Чаки. Если карточки живы, купим себе нормального мокрого пива и чипсов.

Я проводил их до двери и снова закрыл ее на задвижку. А солнце-то перевалило уже за полуденную позицию. Это я хорошо так погрузился в исследования, с чувством. Хотелось бы даже половину вычитанного из мозга вычистить, а то буквально неловко перед пришельцами за состояние мира. Хоть бы уж Апокалипсис сочли за повод прибраться, замести дерьмо под ковер и сплотиться перед лицом грозной опасности. Так нет же, каждый жарит во что горазд. Скоро вот начнем, как эльфы, воевать за хвостик в букве «Q». Ну, не так чтоб скоро. Сперва надо отработать все национальные, расовые, политические, религиозные, экономические, идеологические и цветоволосные вопросы, а это грозит затянуться надолго.