На фронт? НА ФРОНТ? Да что тут творится-то?! С кем наша безнадежно миролюбивая Канада могла задраться, да еще так, что фронт открыт и на него людей мобилизуют???

– …А остальные, кто пока не мобилизован, по возрасту или по каким еще причинам, те все считаются гражданским ополчением, – продолжил капрал, очевидно не замечая моего замешательства. – Мужчины от шестнадцати и до упора, пока дееспособен, женщины по желанию, хотя сейчас вроде собираются и их обязать. Все должны сдать квалификационные нормы по обращению с оружием, хотя бы с охотничьим, и его держать при себе на случай тревоги. Чтобы, если вдруг на соседей нападут, не ждать помощи, а самостоятельно отбиться или хотя бы продержаться. У кого своего оружия нет, комендатура выдает из запасов. Сейчас уже не так строго, установлены защитные порядки, отработаны тревожные схемы, да и страху поубавилось. А поначалу, когда чудовища только начали появляться и никаких мер против них не было, кроме как в панике отстреляться, за уклонение от ополченских обязанностей могли и оштрафовать, и на общественные работы сослать.

Ничего себе удар по менталитету нации, привыкшей если не быть, то по крайней мере считать себя свободной.

– А потом начало формироваться боевое ополчение – это те, кто раньше служил или еще откуда-нибудь имеет необходимые навыки. Им и оружие выдают уже серьезное, с армейских складов, и выплаты назначают, в общем – что-то вроде национальной гвардии в масштабах населенного пункта. Они тренируются, инструктажи регулярно проходят, они же в патрули ходят и на вылазки, если где-то требуется. Короче, самая квалифицированная ударная сила гражданского населения.

– Но пулеметы даже им нельзя?

Капрал призадумался, пожал плечами.

– По-моему, нет. Никогда не видел, чтобы пользовались. Да нам тут зачем? Мы же с людьми не воюем, верно? А на чудовищ каждый стремится взять калибр побольше, чтобы валить с гарантией.

Верно, была и у меня такая мысль. А дед вовсе не признавал автоматического оружия, считал праздным баловством и преступным доминированием технологий над величайшим капиталом человека – навыками. Уже и то чудно, что не с копьем охотился.

Впрочем, отвлекаюсь я от самых основных вопросов. А их все прибавляется. Фронт, значит, открыт. Южные парни насаждают идиосинкразию на пулеметы. Неужели Канада задралась со Штатами? Так держать, покажем им, что бесплатное здравоохранение и кленовый сироп дорогого стоят! Мне, с одной стороны, должно быть неловко, ведь имею причины быть сразу за обе стороны, но с другой – неловкости не ощущается. Я всегда умел абстрагироваться от того, что «должен бы». К тому же Голливуд, единственная вечная ценность на балансе наших южных соседей, окончательно вошел в штопор, погрязнув в безразборной экранизации комиксов. Его раздолбав, еще и одолжение миру сделаешь.

Но надо все же разобраться в вопросе. А то так закричишь «Ура, в атаку!» и увлечешь за собой толпу на штурм Нью-Йорка, а потом окажется, что ты ошибся с противником, это какое-нибудь Монако под шумок решило оттяпать себе нашу Новую Шотландию. Будет очень неловко. Тем более что упомянуты были некие единые базы резидентов от Аляски до Мексики, а вести подобный учет совместно с враждебной страной как-то совсем странно.

Комендант вернулся в штанах и шляпе, на ходу напяливая поверх майки клетчатый пиджак. Совсем он не военный какой-то, словно бы слово «комендант» изменило свое значение с тех пор, как я его выучил. Ах, нет, вот он задержался и извлек из-за косяка широкую кожаную портупею со здоровенным револьвером в кобуре. Такие на Аляске в большой моде, от медведей отмахиваться. Шарахнул в медведя – его пулей в одну сторону укатывает, тебя отдачей в другую, так и не встретитесь. В нашей-то Канаде с короткостволом всегда было гораздо жестче, но вот нате – при нужде быстро подстроились.

– Пошли, – вздохнул Деннис. – Только по пути меня внимательно слушайте, чтобы потом не было обид и удивлений.

Мы пристроились за ним, а капрал, махнув вослед рукой, вернулся на свой пост через дорогу. Может, комендант еще и не вспомнит про пулемет?

– Откуда, говорите, вы приехали?

– Мы не говорили, – ответил я честно.

– Секретная информация! – опытно добавил Чарли.

– От кого секретная? От коменданта? – недобро удивился Гламберг и даже не поленился развернуться к нам, дабы посверлить суровым взглядом. От Чарли, кажется, полетели мелкие ошметки замешательства, но он себя проявил в лучшем виде и не согнулся. – А ну как вы террористы, бандиты, мятежники?

Вот еще замечательное слово – мятежники. Так и знал, что без мятежей в тяжелые времена не обходится.

– Мы же не скрываем, кто мы. Проверяй на здоровье в рамках этих своих баз и уровня допуска. У тебя есть документы, Чарли?

– У меня есть жетон с идентификационными данными, права, пропуск в бассейн, абонемент в планетарий…

– А у вас, доктор Сарутоби?

– Разве не Сакагучи? – хмуро удивилась Айрин.

– Уже, видимо, нет, если только у тебя нет документов именно на это имя.

– Права, кредитки и ключ-карта от офиса. Есть еще про-карта IFBB, но она даже без фотографии.

– Думаю, на первый раз достаточно. А вот откуда мы, команданте – это вопрос уже совсем другой и, подозреваю, не на твою зарплату. Без обид.

– Без обид, – согласился Деннис и снова зыркнул на Айрин с подозрением. – Так что, все-таки знаете английский, дамочка?

– Я родилась в Сан-Франциско у отца и матери, которые тоже родились в Сан-Франциско, – отрубила Айрин с неприятными истеричными нотками. – Все мои дальние предки покинули Корею еще до того, как она распалась на Северную и Южную, а сама я там никогда не была и не собиралась. Самый страшный приступ политической сознательности, который со мной когда-либо был – подростком я ходила с отцом на демонстрацию против войны в Заливе, и то в основном ради того, чтобы не оставаться дома с чокнутой бабушкой. Я не знакома ни с какими радикалами, не умею варить взрывчатку и совершенно не понимаю, почему все подозревают меня в шпионаже!

– То есть да, она знает английский, Деннис. Лучше, чем многие из нас. Это была шутка, насчет доктора. Я просто люблю, когда она молчит.

– И я могу это понять, – признал комендант и возобновил свое неспешное движение к офису. – Ладно, не хотите – как хотите, полномочий вас допрашивать у меня нет, в наше время многие пропадают надолго, прежде чем снова прибиться к обществу. Но вы, по крайней мере, в курсе общих событий?

Чувствую тут зыбкую почву. Очень хочется сказать «нет» и получить полный обзор всех минувших событий, но не оставляет ощущение, что все эти государственные служащие в той или иной степени особисты. То есть работают скорее на систему, чем на благо человека. Ты ему накидаешь фрагментов, из которых он сложит должную мозаику, занесет ее в свою базу, даже не со зла, а просто отрабатывая инструкции. А потом глядь – и уже тебя приглашают на неформальную, для начала, беседу с неприметными людьми в дешевых костюмах.

Интересно, удастся ли выдумать приличную отмазку для ничегонезнания? Были в плену у Хезболлы, с мешками на головах? Заблудились в лесах Нунавута, не успевали выйти до вечера – решили перезимовать? Пили вглухую? Мы все знаем, но расскажи все равно, потому что мы из очень важной конторы и инспектируем тебя на предмет поручения тебе важной миссии? Даже не смешно как-то.

Чуждому сомнений Барнету тем временем надоело ждать, пока я переберу варианты, и он жалобно ответил:

– Мы чего-то совсем понимать перестали, что творится. Там все было в порядке, а тут уже совсем непонятно. Можно нам с самого начала и как для глупых?

Деннис снова притормозил и уставился на него недоверчиво. Чарли и глазом не моргнул – смотрел с трогательной надеждой.

– Вы знаете, что идет война с Китаем? – спросил комендант наконец, отмерив предел глупости на глазок и, как по мне, сильно нас недооценив в этом плане.

Вот уж чего совсем не ожидал, ибо где Китай, а где Канада. Чего им от нас надо? А нам от них чего? А война на чьей территории? Китайцев вон сколько – хватит ли даже канадских просторов, чтобы их всех позакапывать? Как вообще могло получиться, что война между развитыми державами в статусе «идет», когда по всем прогнозам должна бы быть «шла до первого применения ядерного арсенала, и теперь ни Канады, ни Китая на картах нет»? Эх, что за жизнь – каждый новый ответ вместо того, чтобы заполнить информационный вакуум, вызывает целый ряд новых вопросов.