Тёмно-алая молния с неистовой и неудержимой силой неустанно атаковала колоссальных размеров чудовище, пока остальные изгои пытались перегруппироваться и отступить. Однако с каждой секундой бедствие Алларма, словно становилось только больше, а размер Лазарева на фоне такой громадины смотрелся совсем жалким и мизерным. Вот только всё было совсем не так, монстр не становился больше, либо массивнее, он лишь продолжал подниматься на поверхность. И в тот миг, когда исполинских размеров туша катастрофы начала появляться среди постоянно вздымающегося и тающего льда и снега, именно тогда на глазах у отступающих изгоев и произошло то самое потрясение.

За долю мгновения местность в радиусе трёхсот метров превратилось в царство трёх противоборствующих стихий. Многовековой лед и снег стигмы противостоял испепеляющему пламени гидры, и оно было настолько ярким и разрушительным, что его жар разносился на многие сотни метров прочь. В свою очередь уже яростная и грохочущая молния имперского князя пыталась нанести хоть какой-либо урон прибывшей катастрофе. Вот только всё было безрезультатно. С каждой секундой тварь неистово свирепела и оглушительно продолжала реветь, не в силах что-либо поделать или же попросту поймать и прикончить назойливую муху.

‒ Пресвятая матерь божья! ‒ с ужасом сглотнула Огинская, наблюдая за ожесточенной схваткой человека и кошмарного порождения, а в глазах у девушки, как и у множества взирающих воителей и магов, отображались сполохи огня, молнии и разрушающегося льда. ‒ Это безумие какое-то… Я впервые вижу нечто подобное… Тварь просто огромна… Как он умудряется с ней сражаться?..

‒ Я сплю, наверное. Глазам не верю, ‒ прошептал обескураженный Орлов, переглянувшись с не менее напуганным Корецким. ‒ Полное сумасшествие! Его сиятельство точно человек? Или все князья настолько сильны?

‒ Какого хрена мы стоим и болтаем?! ‒ рявкнул зло и панически цесаревич, которого разрывали противоречивые чувства. ‒ Ему помочь надо!

‒ Прошу прощения, ваше высочество, ‒ дрогнувшим голосом заговорил Долгорукий, на миг оторвавшись от схватки и взглянул на ошеломленные остатки уцелевших изгоев, а также самого Романова. ‒ Но если Захар не может её ранить, то нам там и подавно ничего не светит. Сами же видите, он лишь пытается выиграть время для остальных. Мы будем только мешаться у него под ногами сейчас. Не пройдет и минуты, как мы погибнем самой жалкой смертью. Боюсь, эта тварь не нашего калибра. Я даже не могу оценить её примерный ранг. И даже не буду гадать…

‒ Повелитель? Или же… выше?.. ‒ донесся приглушенный голос Корецкого, потому как звуки битвы с каждой пройденной секундой становились лишь громче и яростнее, даже с тем учетом, что князь Лазарев пытался увести бедствие Алларма как можно дальше.

‒ Леша, но ему надо помочь! ‒ перешла на крик Морозова. ‒ Он там один!

Однако невероятно спокойный голос Пожарского охладил пыл Романова и Морозовой.

‒ Как, Настя? Каким образом?.. Мы им нечета. Ни Захару, ни этой катаст…

Правда, договорить свою фразу княжич так и не успел, а все присутствующие тотчас замолчали и превратились в настоящие каменные изваяния, шокировано замерев на месте. Когда многовековой лёд и снег дали слабину, а тело колоссального чудовища всё-таки показалось на поверхности, случилось то, что никто не мог предугадать.

В одно из мгновений ожесточенной схватки время словно замедлилось и у всех на виду из-под глубоких снегов, с молниеносной скоростью вырвалась пятая, самая громадная и неистово визжащая голова гидры, а затем не прошло и доли вдоха, как громоздкая разинутая пасть сомкнулась на крошечном силуэте стремительно перемещающегося человека. Некоторое время молния всё еще продолжала бесчинствовать, однако вскоре стихла и она, а тварь, будто насмехаясь над случившимся, самодовольно и с довольством завопила, устремив головы в небо.

‒ ЗАХАААААР! НЕЕЕЕТ!.. ‒ истошно завопил перепуганным голосом Романов, рванув вперед.

‒ Как же так?.. ‒ прошептала неверяще Морозова, пока остальные пребывали в настоящей прострации после смерти Палача Империи.

Вот только дёрнувшийся первым и не менее потрясенный увиденным Долгорукий на долю вдоха опередил рванувшего вперед парня и выверенным движением на глазах у всех отправил Ростислава в беспамятство. А после ловко подхватил тело цесаревича себе на плечо.

‒ Прошу прощения, ваше императорское высочество за содеянное, но я лишь выполняю просьбу князя, ‒ тихо обронил Алексей, а после взглядом нашел огорошенную Морозову и быстро оказавшись возле неё, бережно передал парня девушке. ‒ Забирай Романова и уходи. Кто хочет, тоже может уносить ноги! ‒ решительно заявил княжич, повышая голос и, окинув взглядом изгоев, обернулся к ликующей твари. ‒ Я остаюсь. Князь попытался задержать это чудовище, чтобы другие ушли как можно дальше, и я постараюсь сделать то же самое.

Несколько мгновений княжна переводила панический взгляд с Ростислава и на спину Долгорукова, но уже вдох спустя, та вдруг твердо кивнула сама себе и на всей скорости помчалась прочь.

Вот только следом за Морозовой никто так и не отправился.

‒ Да сейчас! Бегу и спотыкаюсь! Остаешься ты, останусь и я, ‒ холодно отчеканил Пожарский, унимая дрожь в голосе, а затем, прикрыв глаза и глубоко выдохнув, резко воспламенил собственные руки, поднимая взор на бедствие. ‒ Хотя бы постараюсь насолить этой мразоте за смерть Захара. Я всё-таки изгой. Работа у нас такая как-никак. Подыхать в стигме!

‒ Мы тоже остаемся, ‒ холодно и решительно отчеканили друг за другом Огинская, Орлов и Корецкий.

‒ Как и мы! ‒ хором отозвались более десятка выживших изгоев из двух различных групп.

‒ Ну и дураки! Впрочем, дело ваше, ‒ ухмыльнулся одобрительно Долгорукий, срываясь на бег в сторону бедствия Алларма, а его аура быстро начала набирать обороты силы света. ‒ Тогда за мной! Попытаемся отвести тварь еще дальше! Главное ‒ тянем время! ‒ гаркнул громко Алексей. ‒ А надумаете подохнуть, то делаете это с честью, как и подобает изгоям!..

Бедствие Алларма.

Пара минут спустя…

Перед тем как оказаться во тьме и потерять сознание последнее, что я отчетливо помнил это боль в ноге, хруст собственных костей и звук разрыва сухожилий, но в то же время я был рад этой боли. Потому как, возможно, именно она и спасла мою шкуру.

Первое, что ощутил, прежде чем открыть глаза это всё ту же мучительную боль в левой ноге. Затем в нос ударила невероятная и омерзительная вонь вперемешку с едкой тошнотворной гнилью, а резко распахнув глаза я понял, что попросту тону в премерзкой и противной красноватой жиже. Причем сам я не мог пошевелить ни одним мускулом, и даже магия не подчинялась от слова совсем, а единственным освещением здесь были непонятные светящиеся паразиты на стенках огромного желудка твари. В одно из мгновений глаза даже успели зацепиться за множество различных и почти разложившихся тварей и их скелетов, среди которых я заметил несколько безобразных тел изгоев и даже тушу одного саркана.

Чтоб я беспардонно сдох!

Однако все мысли стали вдруг путаться, сознание вновь начало угасать, боль лишь продолжала нарастать, потому как отгрызенная левая нога стала расщепляться на глазах, а следом за ней медленно и частично местами по всему телу стала разлагаться и моя кожа.

Что за мерзость?! Чтобы реанорец и сдох в желудке какой-нибудь мерзкой многовековой дохлятины? Ага! Сейчас! Разбежался! Не бывать этому! Я и так провинился перед Бездной за свою последнюю оплошность.

Вот только все мои человеческие возможности в данный момент были наглухо заблокированы либо возможностями чудовища, либо её силой. А значит, остается только один вариант — те самые крохи беснующегося эфира, которым всё было ни по чём. Им всегда было наплевать на всё. В нынешний момент реанорская сила бесчинствовала и постоянно пыталась до чего-то дотянуться и выйти из-под полного моего контроля.