— Эй, Тупак! Тут на ящике написано «Лично для команданте Амару»! — Римак стоял над очередной укладкой. — Принести или я посмотрю?

— Смотри, — благосклонно разрешил Вася, даже не повернув голову, продолжая крутить АКМ и поглаживать его, любуясь отблесками солнца на металле ствола.

За спиной, у грузовика, скрипнула петля крышки и в ту же секунду мир перевернулся.

Оглушительно ударило по ушам.

Мимо шарахнул сполох оранжевого пламени.

Жаркая волна толкнула в затылок.

Опрокинуло стол, рассыпались детали.

Хоакина бросило на Инти и они оба упали, громыхнув автоматами.

Остальные рухнули на землю по усвоенной в боях привычке: бомбят — ложись!

Сизый дым заполнил площадку.

С неба медленно сыпались тлеющие зеленые обломки.

Следом докатился тяжелый кислый запах взрывчатки.

Вася поднял голову над вставшей ребром столешницей — у развороченного заднего борта грузовика дымилась немалая воронка, вокруг валялись кровавые ошметки, метрах в пяти отползали раненые…

Звон в ушах скачком сменился на крики боли.

Первым, как ни странно, начал действовать не команданте, а Моро, врач-кубинец:

— Марко! Сача! Носилки, живо! И мой чемоданчик!

Секунда — и он уже был у грузовика, осматривая корчащиеся на земле тела.

— Назад! Назад! — заорал Че, но врач только отмахнулся.

— Почему назад? — схватил Вася Гевару за рукав.

— Ля Кувр! — бешено выкрикнул Эрнесто. — Ля Кувр!

«У него шок!» — успел подумать Вася прежде, чем сообразил, что друг и старший товарищ напоминает о взрыве в порту Гаваны[160]. Точнее, о двух взрывах — второй потряс французский пароход минут через сорок после первого, когда уже шли спасательные работы, скачком увеличив число жертв.

— Моро! — грозно рыкнул Че. — Быстро выноси раненых в укрытие!

Врач и два его помощника дотащили до скального выступа и опустили носилки с двумя окровавленными телами.

— А остальные?

Моро поднял потемневшие глаза на Васю:

— Нет остальных.

— Римак???

Врач только отвел взгляд.

Вася рванулся к грузовику, но товарищи буквально повисли у него на руках.

— Пустите! Пустите! — бился он несколько секунд, а потом душу затопил ужас потери и легендарный партизанский командир, прошедший Боливию и Перу, зарыдал и буквально свалился на землю.

— Терпи, Chico[161], — рядом присел Че. — Знаешь, как тяжело было, когда мы потеряли Камило[162]?

Вася выл, колотил ладонью по камню и не замечал, что рассаживает руку в кровь.

Римак.

Римак, с которым он бок о бок воевал три с лишним года.

Друг и брат.

Из того, самого первого призыва, теперь с ним остались только Искай и Катари. И еще Мамани, но его касик не видел давным-давно.

Римак, который всегда трясся над имуществом или деньгами партизан, неохотно расставаясь и с тем, и с другим. Но зато бойцы всегда были обуты, одеты, накормлены и экипированы как следует.

В плечо ткнулась чья-то голова и сквозь пелену слез Вася узнал Катари, здоровяк тоже плакал.

За выступом скалы послышались шаркающие шаги, и до группки командиров и медиков неуверенно добрел водитель грузовика — с полубезумными глазами, ссадиной в пол-лица и трясущимися руками.

— Господи Иисусе, ты-то как уцелел?

Вася даже не разобрал, кто задал вопрос.

— Ва… ва… — водитель увидел у Габриэля сигарету и потянулся к ней.

Ему вложили прикуренную прямо в губы, он сжал ее зубами, сделал глубокую затяжку, вторую, третью…

— Движок чи-чихал… — не очень понятно объяснил шофер, перехватил сигарету рукой и снова торопливо затянулся, догнав огонек почти до фильтра.

Окружающие терпеливо молчали.

— Открыл ка-капот, встал на ба-бампер…

— Грузовик прикрыл, — прошептал Катари.

— На зе-землю бросило, — водила чуть не ткнул себе сигаретой в глаз, показывая, каким местом ударился. — Дух вышибло, вот, пришел…

Моро уже подсел к нему и задирал веко, подсвечивая фонариком.

К вечеру, после двухчасового ожидания, за остальные ящики взялись партизаны-саперы. Крышки не трогали, монтировками и фомками выламывали торцовые стенки, просматривали и аккуратно вынимали содержимое.

Взрывное устройство нашлось еще одно, в ящике с надписью «Лично для команданте Рамона». Кило пластита, обычный вытяжной взрыватель — дерни за веревочку, дверь и откроется. Кому в ад, кому в рай.

Для успокоения Вася набивал патронами магазин за магазином и слушал, что предлагают члены штаба.

— Очевидно, что утекла информация о сегодняшнем сборе. Кто-то знал, что мы все будем здесь и что будут разгружать первую поставку оружия, — резюмировал Габриэль.

— Судя по взрывчатке и вообще по почерку, это американцы. ЦРУ любит играться с минами-ловушками, — подтвердил сказанное Антонио.

— Найди их. Где хочешь, как хочешь — найди, — хриплым голосом потребовал Вася. — Даже не тех, кто закладывал мину, а кто отдавал приказ.

Антонио едва заметно кивнул и смежил веки.

Десять стволов грохнули прощальный салют над могилой погибших.

Вася опустил автомат с вьющимся из ствола сизым дымком, щелкнул предохранителем и неожиданно оскалился в злой улыбке:

— У нас есть люди. У нас есть оружие. У нас есть база. Пришло время заставить Америку расплатиться. ¡Venceremos!

Казалось, что все, конец, еще час-другой и неотвязно висевшие над головами самолеты добьют их если не сами, то наведут солдат. Но когда все плохо до последней крайности, в этом есть и свой плюс — хуже не будет.

Так и есть, пошел дождь, тут же исчезли самолеты, а потом пропал и контакт с преследователями. Даже с упавшем темпом герильерос оторвались и понуро брели, добивая обувь на каменных осыпях. Пожалуй, надо развести огонь под ближайшим скальным навесом и, наконец, пожрать горячего, впервые за неделю.

— Привал. Всем по глотку сингани, — приказал касик.

Бойцы второй колонны имени Педро Атуспария, вернее, те, кто остался под командой Васи, тяжело опустились на землю и немедленно задрали ноги вверх — кто на камень, кто на подставленный рюкзак, — явив миру убитые напрочь ботинки. Даже горные «дахштейны» касика не вынесли напряженного ритма последних дней и потеряли половину шипов, а местами зияли прорехами в швах. Еще неделя таких переходов и отряду придется воевать босыми.

Армия вцепилась им в хвост практически сразу, как только колонна перешла границу, и висела бульдогом, не отпуская, отчего герильерос вынужденно сбрасывали в тайники по дороге весь тяжелый груз, лишь бы оторваться. Но оторваться даже налегке не выходило — над головой, постоянно сменяясь, кружили самолеты, наводя преследователей на колонну.

И вот спасительный дождь.

Васю клонило в сон — организм настойчиво требовал отдыха, каменно-тяжелые мысли ворочались в голове еле-еле, но он командир, а не рядовой боец и ему прямо сейчас необходимо решить, что делать дальше. Можно продолжать двигаться вперед, рискуя тем, что дождь кончится и чертовы самолеты прилетят снова и будут нудно раз за разом заходить на цепочку бойцов, можно повернуть назад и просачиваться в спасительную Боливию. Чуйка подсказывала команданте, что их с охотой выпустят обратно, но это означало подставить остальных — он разделил колонну на три части еще три дня назад и приказал добираться самостоятельно. Тогда это решение казалось верным — чем мельче отряд, тем сложнее его выследить. Сейчас же важнее не размер, а координация действия и если он повернет назад, то как узнают об этом Эустакио и Катари, назначенные командирами групп? И как узнает об этом Чино, чья колонна прошла сквозь посты месяцем раньше почти незамеченной — стычку с патрулем можно и не считать на фоне того, что творится сегодня.

Да, это вам не у пронькиных ребят, как говаривал дядя Миша… Пьяный воздух побед над слабой и бестолковой боливийской армией сыграл с Васей злую шутку, армия перуанская действовала куда уверенней и злее. Из всех грандиозных планов создания второго партизанского очага осталось лишь упрямое желание добраться до лагеря Чино, где бы он ни был, да снова найти Катари. Если, конечно, их не помножили на ноль перуанские вояки. И ведь снова все в сильной степени из-за латиноамериканского разгильдяйства и восторженности, да собственной доверчивости, уж пора бы привыкнуть, что сказанное надо делить на десять, так нет же! «У нас создана структура», «индейцы поддержат», «армия слаба» — ну и где та структура, где те индейцы? Ладно он сам повелся, но куда смотрели Антонио, Габриэль и Хавьер? Впрочем, последний пока занимался обучением и не успел влезть в дела толком. Тьфу, чертовы латинос. И ведь все равно с ними надо работать, на одних индейцах не вывезти. Тем более в других странах — Чили, Аргентине… Кстати, как там дела у колонны Че? Не дай бог прищемят точно так же, и погибнет героический партизан ни за понюшку табаку, ни за горсточку мате. Говорил же ему — не суйся, рано, сперва Чили, но нет, родина зовет, на волю, в пампасы!