— Спасибо, Габриэль. Как вам новобранцы?

— Тяжело. Все-таки без начальной школы трудно получить хорошего солдата.

— Ну, чем богаты. Кстати, учить их тоже надо — письму, счету, да просто испанскому. А вам с Хосе нужно освоить кечуа.

Габриэль с оторопью уставился на касика. Ну да, многовековое убеждение, что процесс должен идти только в одну сторону — даже лучшие подсознательно уверены, что это индейцы должны учить испанский, а не наоборот.

— Новичков будет больше, Мамани не сможет переводить для всех. Вообще, вам втроем с ним и Хосе надо выбрать место под тренировочный лагерь. Вас я назначаю начальником лагеря.

— Слушаюсь, мой капитан! — шутовски вытянулся Габриэль.

— И еще. У вас богатый опыт в подполье, — Вася чуть было не сказал «и разведке», — надо продумать процедуры проверки. Наверняка полиция и контрразведка будут засылать агентов.

— Проверять только новых?

Вася растянул уголки губ — Габриэль задал очень правильный вопрос.

— Всех. Время от времени.

На двери Escuela Santa Rosa de Lima висели замок и бумажка. Замок недвусмысленно говорил, что школа закрыта, невзирая на учебный день, а бумажка извещала, что ученики с фамилиями от A до L переводятся в школу Lidia Quintana, а все остальные — в школу Gonzalo Drees. Куда переводится учительница Исабель Кордоба, бумажка не сообщала.

Вася дошел до ее дома и предсказуемо обнаружил его пустым. Говорливая соседка рассказала, как сеньорита собралась и уехала, какие вещи перевозили, как выглядел водитель и его фургончик, но вот куда именно уехала Исабель, не знала.

Не знали и в школе Lidia Quintana, Вася уже приготовился к облому, но в Gonzalo Drees все знали и даже дали адрес, по которому она будет работать в Санта-Крусе. Значит, нам туда дорога… Хорошо хоть в Комарапу пришел с Искаем, не придется думать, как оповестить остальных, что касик не вернется в оговоренный срок.

На городском рынке нашелся водитель, ехавший в столицу департамента и за помощь в погрузке согласился прихватить пассажира — вдвоем все равно веселее. Пять часов в бразильском микроавтобусе, под завязку набитом мешками, и с болтливым водителем, повернутым на футболе, оказались сродни филиалу ада на земле. За время поездки Вася успел выучить расписание игр чемпионата мира, получить полное представление о сексуальных девиациях судей, узнать, что Роча, Санча и Гарринча[35] — это не разная чича, а вообще-то три человека и вообще подковаться для серьезной беседы о футболе в любой забегаловке. Да этот сумасшедший знал по именам даже корейских футболистов!

В конце пути Вася сбежал от него при первой же возможности, но потом огляделся и призадумался — а точно ли они доехали до Санта-Круса? Раскинувшийся вокруг город совсем не производил впечатления второго по величине в стране и «сердца Боливии», а походил на большое село. Пасущиеся на окраинах коровы, грунтовки вместо асфальта (то есть Комарапа реально крута, коли заасфальтировала главную улицу), циновки у порогов домов, висящие там же на галереях гамаки… И бешеное количество джипов различных марок — на главной улице из каждых десяти припаркованных встык машин насчитывалось как минимум восемь, а то и девять внедорожников. Причем большинство из них были с тентами и без дверец — подходи и садись, о чем Вася сделал зарубочку на память. И как с асфальтом в Комарапе, стало ясно, что Фернандо тоже был крут, если вместо джипа притащил в глушь «мерседес».

Понятие о правилах дорожного движения тоже были, так сказать, пасторальные. Светофоров не имелось вообще, регулировщиков во всем городе касик видел двух, причем оба трепались с прохожими, а не руководили потоком. Но все равно — пусть всего двести тысяч народу, но это большой город, по которому Вася успел соскучится. Как и по аспирину и другим мелочам, купленным в аптеке, не все же использовать странные дедовы составы.

С грехом пополам найдя нужную школу, Вася убедился, что никто непонятному индейцу не будет рассказывать о местоположении сеньориты Кордоба, и поспешил скрыться, пока собеседники не вызвали полицию. Он устроился в галерее напротив школы — крыши домов тут нависали над тротуаром и опирались на частый ряд тонких столбиков. Там уже сидели двое не то безработных, не то бомжей — впрочем, из-за общей бедности в стране они не сильно отличались от прочих горожан.

Вася успел несколько раз проверить в сумке газету с заметкой о золотых самолетиках, взятую у доктора Дуке, слегка передвинул пистолет за поясом (давно пора сделать нормальную кобуру под мышку), когда в школе прозвенел звонок и на улицу ломанулись дети. Еще через некоторое время вышла Исабель и легкой походкой двинулась в сторону центра.

Вася неторопливо встал, попрощался с бомжами и тронулся за ней. Минут через пять он увидел, как девушка открыла дверь небольшого домика. Вася подождал еще немного и пошел стучаться.

— Кто там?

— Сеньорита Кордоба здесь живет? У меня для нее книга.

Лязгнул замок и в открывшейся щели Вася увидел черные глаза и волосы, обрамляющие бледное лицо.

— Ой, — воскликнула девушка и захлопнула дверь перед самым Васиным носом.

Он даже не успел понять, что случилось, как створка распахнулась снова и красная, как советский флаг Исабель сказала:

— Заходи.

Она все время поправляла чашки, двигала кофейник, перекладывала салфетки, не давая рукам ни секунды покоя. И сразу, хотя Вася видел, насколько ей не хочется и неудобно, рассказала о случившемся, даже не пришлось доставать из сумки газету со статьей о европейском аукционе. Ничего особенного, обычное кидалово — забравший «золотой самолетик» ювелир теперь делал вид, что не понимает, о чем речь.

Касик ругательски ругал себя — ну, положим, тащить сразу самолетик и статую падре Луису он посчитал рискованным, а кроме Исабель довериться больше и некому было. Но даже он сам, человек родом из страны, где еще свежа память о «святых девяностых» — эпохе первоначального накопления капитала, когда кинуть партнера, друга или родственника было вполне в порядке вещей и расписки даже между самыми близкими людьми никого не удивляли, — не подумал о том, что ценности надо передавать при свидетелях. Чего уж говорить о воспитанной в строгих традициях девушке из приличной семьи, отдала знакомому ювелиру «под честное слово».

Ювелиру, чтобы понять, каким сокровищем он завладел, много времени не потребовалось и он сделал красивый финт — изготовил даже не копию, а так, нечто по мотивам. И «вернул» как раз при свидетелях.

— Я тогда зашла к нему в магазин, он сразу засуетился, вынул ее, «Вот, сеньорита, пока там решится со старой брошкой, можете носить новую!» — краснея и запинаясь рассказывала Исабель. — Я только потом поняла, что про замену и старую брошку он говорил только мне, а про возврат — при всех, чтобы слышали помощник и покупатели.

Вася покрутил безделку в руках — пчелка, крылышки, обычная дешевая ювелирка, не исключено что вообще позолоченная, а не золотая.

— А потом, когда газеты вышли… — девушка прекратила двигать вещи по столу и грустно оперлась лбом на сложенные вместе руки. — Он всегда был такой порядочный… Папа столько через него заказывал…

Ну да. Вести дела с главой уважаемой семьи это одно, а с беглой дочкой, да еще без свидетелей — совсем другое. А кабальерос, то бишь джентльменам, верят на слово. Вот кабальеро карта и поперла. Но отдавать за просто так шанс на экипировку отряда Вася никак не желал и потому спросил адреса ювелира — магазина и дома.

— Ты же не собираешься выбивать из него деньги? — подняла на него черные глаза Исабель.

Именно это Вася и собирался, хотя вот прямо сейчас ему больше всего хотелось просто прибить мерзавца, обидевшего сидевшую рядом девушку. Но… Глупо вваливаться к ювелиру без поддержки, наблюдения, предварительной разведки, а только с жаждой справедливости. Как ни хотелось поквитаться немедленно, Вася отчетливо понимал, что соваться в одиночку сродни самоубийству. Не зная ни плана дома, ни сколько там человек, не имея возможности все это пронаблюдать, без путей отхода и подготовленных укрытий… Нет, придется вернутся в горы. И все распланировать как следует. Но вслух сказал другое: