— Мне пришли вести от наших друзей из Ганновера, — Фридрих остановился, глядя перед собой. — Вполне возможно, что скоро нам предстоит договариваться. И я хочу знать, с кем именно я или мои послы должны говорить, чтобы эти слова дошли до назначения. Сейчас же я ощущаю себя бредущим впотьмах. Что слышно от Австриячки?

— Мария Терезия готовит армию к походу. Похоже, что она собирается оказать помощь своей царственной сестре, как и было прописано в заключенном когда-то договоре.

— По этому договору они должны друг другу помогать только в случае нападения на их территории, — Фридрих, как только проговорил последнюю фразу, сразу же понял, что он сказал. — Молчите, Ганс, — он поднял руку. — Я прекрасно знаю, что Елизавета считает Саксонию своей, потому что она была передана ее племяннику в качестве приданного принцессы Марии. Так, я хочу поговорить с этим Шиманским. Он же наверняка присутствовал при проходе Ласси через территорию Речи Посполитой. Где он?

— Пана Шиманского с его людьми и оставшейся частью обоза разместили посреди лагеря, под наблюдением наших бравых солдат. Поляки никогда не казались мне слишком надежными союзниками, и я принял решение не оставлять ни их самих, ни их обоз без должного наблюдения, — осторожно добавил Винтерфельдт, который не знал, как отреагирует на его слова король, пребывающий в последнее время не в духе. Фридриха явно что-то тяготило, и он срывался даже на верных ему офицерах, за совсем уж несущественные провинности. — Приказать привести сюда пана Шиманского? — Фридрих остановился возле него и некоторое время молчал, а затем задал очередной вопрос.

— Сколько телег в этом обозе?

— Двенадцать, сир, — тут же ответил Винтерфельдт. — Но Шиманский предупредил, что подобные орудия еще в трех. Больше полякам не удалось добыть, чтобы не привлекать излишнего внимания Ласси, который всегда был излишне подозрительным.

— Он же ирландец, что с него взять, — Фридрих скривился, словно раскусил лимон. — А в остальных телегах что?

— Все, что может пригодиться для нужд нашей армии, ваше величество: порох, пули, фузеи. Ласси еще перед выходом по приказу наследника, которому позволили провести некоторые нововведения, оснастил всех солдат фузеями единого образца. И последняя процедура перевооружения проходила где-то под Варшавой, так что наши гости сумели под шумок увести те фузеи, которые уже считались списанными из армии, но все еще вполне пригодными к использованию.

— Хм, — Фридрих задумался. — И для чего это было сделано? Ведь наверняка осталось еще много фузей, вполне пригодных к использованию? Куда больше, чем прибрали к рукам наши польские друзья.

— Его высочество сказал, что это сделано, потому что обеспечить всех бойцов пулями также единого образца будет куда проще и дешевле, чем постоянно путаться в калибрах. И самое главное, солдаты в бою могут не беспокоиться, что какая-то пуля может не подойти и просто не пролезть в ствол. А все старое оружие было реквизировано в пользу Тайной канцелярии и начавшего полную реформу полицейского управления. Там скорость боя не так важна, можно и подобрать, не суетясь, подходящий боезапас. Кстати, название «Полицейское управление» императрице посоветовал наследник, и она его утвердила.

— Об этом я знаю, — Фридрих задумчиво смотрел на гаубицу. Что-то в последнее время не давало ему покоя. Интуиция настойчиво советовала оставить пока Саксонию и вернуться в Берлин. Но он уже так близко подошел к Дрездену... Про то, что в Российской империи идет реформа Тайной канцелярии и полиции ему писали, как послы, так и многочисленные шпионы и просто доброжелатели, обожавшие прусского короля, при дворе Елизаветы. Но реформы эти велись довольно медленно, постепенно, не вызывая переполоха в обществе и не заставляя людей испытывать какие-то жуткие потрясения, что интереса, во всяком случае его интереса, не вызывали. Про перевооружение и введение новой формы он тоже слышал, но счел блажью. Опять же, те же фузеи, они же были не новыми образцами, так что и внимания на такие детали обращать не следовало. И было не слишком понятно, зачем об этом говорит ему сейчас его друг и советник. — Вот что, Ганс. Не стоит приглашать сюда Шиманского. Я, пожалуй, пройдусь по лагерю. Ничто так сильно не призывает к порядку, чем внезапные проверки. Заодно сам осмотрю телеги с подаренным нам вооружением, и поговорю с этим поляком, который уже почти нарвался на пару дуэлей, выводя из себя своей чванливостью моих офицеров.

— Но, ваше величество... — Винтерфельдт попытался остановить Фридриха, но тот уже махнул рукой и направился в самую гущу раскинутого для отдыха лагеря.

Старый, уже кое-где потертый мундир короля, который тот носил во время походов с каким-то нездоровым упрямством, настолько резко выделялся среди мундиров генералов, не отличавшихся аскетизмом, что обращал на себя внимание. Солдаты сразу же узнавали своего короля и вскакивали, стараясь таким образом выказывать свое почтение. На самом деле Фридрих частенько проделывал подобные маневры, инспектируя свои войска, не сообщая предварительно о проверках, да и во время марша его вызывающе выглядящий старый мундир мог появиться в любой части лагеря совершенно неожиданно. В этом король был прав, постоянное ожидание проверки заставляло подчиненных пребывать в рабочем напряжении, не давая никому расслабляться.

Фридрих не шел к польскому обозу целенаправленно. Он часто останавливался, обращался к солдатам, многих из которых помнил по именам. Заодно осматривал лагерь, отмечая мелкие недочеты и делая зарубки в памяти, чтобы позже попытаться эти недочеты исправить.

До телег, стоящих полукругом в самом центре лагеря оставалось пройти еще с четверть мили, когда раздался мощнейший взрыв. Телеги подпрыгнули, разбрасывая вокруг себя летящую во все стороны шрапнель. Вокруг быстро распространялось вырвавшееся на свободу пламя разгорающегося пожара. Крики, ржание коней потонули в очередном грохоте. Хоть Фридрих и находился довольно далеко от эпицентра, волна, покатившаяся по земле, сбила его с ног, а резкие, бьющие по ушам звуки на мгновение оглушили, не удержавшегося на ногах короля. К нему тут же бросились генералы, и уже через мгновение Винтерфельдт поднимал его, пытаясь отряхнуть с мундира грязь. Фридрих отмахнулся от него, с ужасом глядя на то, как весьма существенная часть его армии просто прекратила свое существование, даже не вступив в честный бой.

Вокруг уже вовсю суетились прибежавшие к месту трагедии другие полки, пытающиеся помочь раненным и найти выживших, а Фридрих все еще стоял, глядя в одну точку немигающим взглядом. Наконец, встряхнув головой, он сорвал с головы набитую землей треуголку и повернулся к Винтерфельдту.

— Ганс, пошли гонца в Ганновер, — буквально пролаял задыхающийся от ярости король. — Пускай передаст, что я согласен со всеми последствиями. И найдите мне этих поляков, или лжеполяков, кем бы эти твари не являлись! Я лично с них живьем шкуру снимать буду!

— Ну где же они? — Олег Груздев осадил нетерпеливо перебирающего под ним ногами жеребца. Когда раздался взрыв, привыкший к подобному на поле боя конь только уши прижал, больше ничем не выдавая своего беспокойства. Но сидящий на нес всадник нервничал и постепенно это чувство смутной тревоги начало передаваться верному коню. Олег же привстал на стременах, оглядывая доступное его взгляду пространство.

Он с большей частью своего небольшого отряда покинул расположение лагеря пруссаков уже несколько часов назад. Уходили по одному, стараясь не привлекать внимания. Сам же Груздев вел себя просто отвратительно вызывающе, отвлекая все внимание на себя, как солдат, так и офицеров. В последний же час он очень громко возмущался тем, что его держат, как какого-то преступника и наверняка не сообщили о благородном пане королю Фридриху, иначе чем можно объяснить то, что он так долго ждет встречи с королем, чтобы передать ему уже подарок польской августейшей семьи.

Его вопли так всех утомили, что пара офицеров отправилась спросить про скандального поляка, да так и не вернулась. И когда пан Шиманский сам изъявил желание найти ставку короля, чтобы испросить аудиенцию самостоятельно, окружающие его люди, смертельно уставшие за долгий и тяжелый переход, вздохнули с облегчением и даже не попытались его как-то задержать. Надо ли говорить, что ни в какую ставку Груздев не поехал, а изрядно попетляв по лагерю, уехал прочь, чтобы присоединиться к ожидающему его отряду. В лагере возле телег остались четверо солдат, которым предстояло сделать самое сложное.