— Пропала в одночасье, — развел руками Густав, — словно сквозь землю провалилась. Я на всякий случай съездил к Чубу, но капитан был удивлен не меньше нашего. Он тоже искал Данну, вернее, не сам капитан, а человек, который был с ним.

— Черноволосый, высокий, с едва заметным шрамом над верхней губой, — вспомнил вдруг Тор.

— Смотрит так, словно мозги наизнанку выворачивает, — дополнил от себя Густав.

— Ладно, — сказал Тор, поднимаясь с камня, — я поеду в Ожский замок и все выясню, а ты, Густав, веди людей в Хаар. Если я не вернусь, то постарайся сохранить замок для Ульфа.

Тор прыгнул в седло и ударил плетью заартачившегося было коня. Горечь и злость переполняли его душу. Он так погнал коня, что далеко оторвался от повозки, на которой везли Лося. Окрик Ары слегка отрезвил Тора, но не утишил бурю, бушевавшую в груди.

— Не век же меченым жить бездомными, — негромко сказал Лось, приподнимаясь на локте.

— Если Чубу понадобился Ожский замок, то он должен был сказать нам об этом, а не вваливаться в чужой дом, когда хозяин в отъезде. — Ара был взбешен и не считал нужным скрывать свои чувства.

— Можно подумать, что ты не меченый. — Лось неодобрительно посмотрел на товарища.

— В этом замке я вырос, — вспыхнул Ара, — люди, убитые Чубом, были моими друзьями. Все эти годы они защищали нас с тобой.

Лось ничего не сказал в ответ и отвернулся. Громко скрипела повозка, катя по разбитой дороге мимо вековых сосен, которые слишком много повидали на своем веку, чтобы с сочувствием внимать чужому горю. Замок Ож вставал на горизонте неприступной твердыней, но Тор уже знал, что это всего лишь оптический обман. Рано или поздно в этом мире разрушается все: и дружба, и любовь, и доверие.

Ворота прибывшим открыли без проволочек. Тор первым въехал в замок и первым спешился на каменные плиты двора. Камни под ногами и камни вокруг были те же самые. но люди вокруг были другие, и это меняло все.

Капитан принял прибывших в парадном зале Ожского замка. Был он, кажется, весел, во всяком случае, возвращению Лося обрадовался и даже не счел нужным эту радость скрывать. Лось хоть и с трудом, но на ногах стоял. Чуб не стал слушать его оправданий, а просто приобнял за плечи и похлопал широкой ладонью по спине. Тору он протянув руку, но владетель Нидрасский пожать ее отказался.

— Кажется, не все меченые довольны своим капитаном, — жесткая улыбка заиграла на губах Чуба.

Шорох, стоявший в нескольких шагах от Тора, демонстративно положил ладонь на рукоять кинжала, того самого кинжала, которым был убит старый Ролло. Тор глянул прямо в глаза сержанта, но ни тени смущения или раскаяния и них не обнаружил. Ему вдруг пришло в голову, что Шорох об этом убийстве уже не помнит, и убил он Ролло не со зла, а просто отмахнулся, как от назойливой мухи.

— Отставить, — тихо, но четко произнес Чуб и бросил на сержанта недовольный взгляд.

Шорох отступил в тень, однако глаза его по-прежнему настороженно следили за вновь прибывшими. Тор оглядел зал и с некоторым удивлением обнаружил, что кроме меченых здесь находятся еще несколько человек, причем явно не лэндовской внешности.

— Я хочу знать, что все это значит? — Тор произнес эти слова почти спокойно.

— Я объявляю войну владетелям. — Голос Чуба стал ледяным. — Башня вступает в свои права.

— И ты начал войну с того, что захватил замок своего союзника?

— У Башни не может быть союзников в Приграничье — либо мятежники, либо вассалы.

— Значит, меня ты счел мятежником, раз не задумываясь убил моих людей? — криво усмехнулся Тор.

В отличие от Шороха, капитан меченых все-таки помнил, что убил. Во всяком случае, по его лицу промелькнула тень сожаления:

— Обстоятельства вынудили меня к решительными действиям. Серые наглели все больше, Брандомский переметнулся на их сторону, ну и самое главное — у меня появился надежный союзник.

Тор скосил глаза в сторону чужака, который стоял у стола, скрестив руки на груди, и прислушивался к разговору. Высокий, худой, со шрамом над верхней губой. И чем-то неуловимо похожий на Данну.

— Его зовут Чирсом, — представил незнакомца Чуб. — Когда-то твой отец вырвал его из лап вохра. А к Гоонскому быку у него свой счет. Ты должен помнить повешенного жреца, Тор. Мертвые не возвращаются, но за них мстят.

— Зачем же ты отправил нас в Бург, вербовать сторонников ярлу Эйнару? — возмутился Рыжий.

— Сторонники в Нордлэнде не помешают и мне, — усмехнулся Чуб. — Тамошние владетели недовольны серым орденом и королем Рагнвальдом. Я помогу нордлэндским владетелям вернуть их утраченные права, если они признают власть Башни и в Приграничье, и в Нордлэнде.

— Владетели Нордлэнда не пойдут на союз с мечеными.

— Зато они пойдут на союз с Тором Нидрасским, первым вассалом Башни, которого я посажу в Бурге.

— Боюсь, что и это их не устроит, — покачал головой Тор.

— Тем хуже для них, — надменно произнес Чуб. — Я сровняю с землей замки непокорных.

— Ты так уверен в своих силах? — удивился Рыжий. — Сотня меченых — это не так много, а у твоего союзника не более пятидесяти арбалетчиков.

— Шестьдесят, — поправил Чуб, — но каждый из них стоит двух десятков.

Капитан поднялся с кресла и жестом пригласил меченых следовать за собой. Во дворе замка он взял из рук чужака странный металлический предмет. Меченые переглянулись — кажется, это было то самое таинственное оружие древних, о котором они спорили в доме владетеля Нидрасского. И именно о таком оружии рассказывал им Хой! Чуб решительным шагом направился к воротам замка, возбужденные меченые гурьбой повалили следом. Капитан ступил на опушенный мост, поднял грозное оружие и прицелился в крону одинокого дуба, возвышающегося на противоположном берегу ручья. Послышался громкий, непривычный для уха треск. Туча воронья поднялась с дерева, но несколько птиц взлететь не сумели — черными окровавленными комьями они попадали на землю.

— А почему ты так уверен, что эти арбалеты не повернутся против тебя? — тихо спросил Тор.

Чуб вздрогнул и резко обернулся:

— За верность суранцев ручается Чирс.

— А кто ручается за его верность?

— Чирсу нужны меченые, чтобы противостоять Храму, — нахмурился Чуб. — Это долгая история, Тор.

— Кажется, я догадываюсь, о ком ты говоришь. Одного такого я убил в доме королевы Ингрид, он был похож на твоего Чирса.

— Это серьезная опасность. Храм способен стереть в порошок и Приграничье, и Лэнд. Отец Чирса и Данны был главным жрецом Храма, его изгнали в результате переворота.

— И зная о грозящей Лэнду опасности, ты затеваешь гражданскую войну? — укорил капитана меченых Тор. — Не лучше ли договориться со всеми: с ярлом Гоонским, с владетелем Брандомским, с королем Рагнвальдом, наконец?

Чуб усмехнулся, жесткая складка рассекла его высокий лоб:

— Двадцать лет назад капитан Башни Лось отказался верить твоему отцу — ему казалось, что общая опасность объединяет всех. Где теперь Лось? Где поддержавшие его лейтенанты? Их кости гниют в земле, а торжествует ярл Гоонский, для которого собственные интересы оказались превыше общего блага. Нет, Тор, мы сможем спасти Лэнд, лишь собрав его под один кулак, и этим кулаком будет Башня. Вечной угрозой она будет висеть над головами смутьянов, и это научит их быть покорными. Так было и так будет. Когда-то твой отец поклялся отомстить за разрушенную Башню и железной рукой навести порядок в Лэнде, или клятва Туза для тебя ничего не значит?

— Я не Туз, капитан, — я Тор. И я не давал такой клятвы. Я жил среди людей, которым ты собираешься мстить, я сражался с ними плечом к плечу и против стаи, и против кочевников, я сидел с ними за одним столом, пил вино из одной чаши, и они считали меня своим другом.

— Значит — война?

— Не знаю, капитан, я должен подумать.

— Я подожду, Тор, — глухо сказал Чуб, — но и ты поторопись.

Меченые с напряженным вниманием прислушивались к разговору капитана с владетелем Нидрасским. И хотя вслух никто не высказал своего мнения, Тор вдруг почувствовал, как незримая стена вырастает между ним и остальными, круто ломая его жизнь, и за этим изломом остается все, чем он так дорожил: друзья, надежды, мир и спокойствие в крае. Чуб не остановится. Тор вдруг осознал это с полной отчетливостью. Никто не сможет переубедить этого человека, уверенно попирающего крепкими ногами плиты двора чужого замка. У Чуба своя правда, за которой двадцать лет изгнания и могилы павших друзей. Для него не мстить — значит, не жить. Все эти годы он упорно шел к своей цели расчетливо и последовательно создавая условия для решающего удара. А владетель Нидрасский слишком поздно понял, как далеко заглядывал Чуб и как дорого обойдутся его планы Лэнду.