– Дикость какая-то, – я потер лоб. – Не понимаю, почему не могу встретиться со своей нареченной и просто, мать вашу поговорить?! – выпустив Грушу, которая шмякнулась на пол с недовольным мявком, я саданул в стену кулаком.

– Ее величество определенно пришла к выводу, что с нее хватит скандалов, – философски заметил сопровождающий меня Олсуфьев. – К тому же… – он резко осекся и замолчал, но я уже развернулся к нему с видом коршуна, настигающего добычу.

– Договаривай, Адам Васильевич, чего уж там? Раз начал говорить, то договаривай. Что еще произошло, пока я в лихорадке провалялся?

– Да пока что ничего особенного, – он задумался, глядя в ту самую точку, куда я ударил не так давно кулаком. – Просто, с того времени, как изгнали прусского посла, до нас доходят весьма неприятные слухи.

– Фридрих решил пойти войной против Российской империи? – я приподнял бровь.

– Его величество король Фридрих пока в своем уме, – поджал губы Олсуфьев. – Вряд ли он когда-нибудь сойдет с ума настолько, чтобы попытаться напасть на нас, да еще и через территорию Речи Посполитой, с которой нас именно сейчас связывает гораздо больше, чем когда-либо прежде. Но вот сотворить что-нибудь другое он вполне по силам.

– А что обо всем этом думает Кайзерлинг? – я пытался сообразить, чем все эти изменения могли закончиться, и как отразиться на планах Фридриха.

– Понятия не имею, – Олсуфьев пожал плечами. – Вестей от барона Кайзерлинга пока не поступало. Как, впрочем и от Августа. Слишком мало времени прошло, – от его слов мне захотелось головой обо что-нибудь удариться. Тут полжизни можно ждать ответов на запросы. Черт подери, с этим нужно что-то делать. Вот только что? Пока не знаю, да и после болезни голова не слишком варит, так что с проблемой связи будем позже разбираться, тем более, что эта проблема у каждой стороны имеется, не мы одни сидим локти кусаем в ожидании. – У вас сегодня встреча с Вилимом Ивановичем де Геннином назначена, через полчаса уже должна состоятся.

– Да, хорошо, – я потер лоб. – Я помню. – Из-за того, что визит к Демидовым снова откладывался, я решил поговорить с де Геннином, который все предприятия Демидовых вдоль и поперек облазил в свое время, а также составил геологические карты Урала и той части Алтая, которая была нам в это время доступна. – Пойдем, встретимся с господином Геннином, раз уж я с собственной невестой встретиться не могу.

Де Геннин был человеком среднего возраста и как все люди, перешагнувшие порог пятидесятилетия, оставался верным кудрявым парикам и румянам, которыми они покрывали уже дряхлеющие щеки. Но этот почти обрусевший то ли немец, то ли голландец имел все еще неплохую выправку, и производил впечатление вполне здорового человека. Должно быть, лазанье по горам благотворно сказалось на его здоровье и общей жизнедеятельности.

– Ваше императорское высочество, – заслуженный металлург и почетный директор всех металлургических заводов Российской империи, фактически основавший Пермь и Екатеринбург, смешно подпрыгнул на месте и отвесил глубокий поклон, так, что его уши его парика коснулись пола. – Чем имею честь лицезреть вас?

– И вам доброго утра, Вилим Иванович, присаживайтесь, – я указал ему на кресло, стоящее чуть в стороне от стола. Рядом было расположено еще одно, а между ними стоял небольшой столик, нечто вроде журнального, который я попросил сделать по собственному эскизу. Это была так называемая зона для доверительных бесед. – Я еще не совсем отошел от болезни и мне, как бы неловко не было в этом признаваться, не хотелось бы во время нашей беседы стоять.

– Какая может быть неловкость, ваше высочество, – замахал рукой Геннин. – Мы все молились за ваше скорейшее выздоровление, – он удобно расположился в кресле, после того, как я сел в свое. – Так, о чем вы хотели со мной поговорить?

– Вы не поверите, как мне нравится вот такой прямой подход к делу. Я тоже не люблю разглагольствований о погоде и тому подобную чепуху. А поговорить я хотел бы о Уральских горах, точнее о заводах, принадлежащих Демидовым и приисках, которые ими же разрабатываются.

– И что же вы хотите узнать, ваше высочество? – Геннин стал очень серьезным, даже взгляд его посуровел.

– Я хотел бы знать, правду ли говорят о том, будто Акинфий Никитич чеканит собственную монету, не чинясь и не оглядываясь на Монетный двор?

– Нет, – медленно проговорил Геннин. – Я не знаю наверняка, но такое дело, как производство монет, которые будут соответствовать заявленным государством, нуждается и в специальных помещениях, чтобы пресс поставить для чеканки, и в химиках, кои будут серебро и золото вымерять так, чтобы разница не была с монетами Монетного двора заметна. Темной конуры с двумя кузнецами, которые будут молотами плющить драгоценный металл, может быть, и хватило бы в стародавние времена, но сейчас, в наше просвещенное время это уже никак не будет возможным. Я ничего подобного не видел, хотя Акинфий Никитич никуда мне доступ не закрывал, знал, что я перед самой государыней буду ответ держать.

– Понятно, – я задумчиво барабанил пальцами по подлокотнику. – Хорошо, а само золото и серебро Демидовы добывают?

– А вот это возможно, – кивнул Геннин. – Я сам находил весьма перспективные участки, где можно было бы начать разработку. И не только в Уральских горах, но и в Алтайских.

– И куда они в этом случае их сбывают? – я перестал барабанить и в упор посмотрел на металлурга. – Они ведь не в Российской империи обогащаться удумали, иначе, все бы знали о том.

– Вот тут я точно не могу вам помочь ни в чем, ваше высочество, потому как, не знаю, – Геннин развел руками. – Могу, конечно, предположить, что куда-то за границу тайком золото и серебро вывозят, но, опять-таки, об этом было бы давно всем известно. Одно могу предположить, складывают они слитки где-нибудь в подвале. Вот для этого дела ничего, кроме плавильни и самого подвала и не надобно.

– Учитывая, что их можно совместить, – я откинулся на спинку стула. – А почему мы решили, что они на Запад могут серебро волочь? Господи, какой же я идиот, – я закрыл лицо руками и глухо засмеялся, даже всхлипнув при этом. – Это надо же, как в меня вбили и там, и здесь, что полноценная торговля возможна только с Западом.

– Ваше высочество? – Геннин выглядел обеспокоенным. – Что с вами?

– Не обращайте внимания, Вилим Иванович, это я самобичеванием решил в вашем присутствии позаниматься. – Я отнял руки от лица. – А теперь я хочу узнать самое главное, как обстоят дела на самих заводах. Почему там все время бунты вспыхивают? Вот этот вопрос вы должны были всесторонне изучить.

– Причин много, – Геннин задумался. – У Демидовых на заводах работникам приходится несладко, это верно. Но большая заслуга в этом в том состоит, что почти все они из крестьян вышли, который впервые плавильные печи только на заводе и увидели. Работа тяжелая, спору нет, но по-другому металла никто получить не сможет. Что касается слухов про то, что бесчеловечные условия и что день и ночь свист хлыстов и стоны несчастных там стоят… Неправда это, – Геннин покачал головой. – Сами посудите, ваше высочество, ежели бы так дела обстояли, то какова бы смертность на заводах была бы? Так никаких людишек не хватит, да и огромное количество смертей невозможно утаить.

– Тоже верно, – я кивнул. – Вообще, чем дольше я пытаюсь в это дело вникнуть, тем более жгучее желание меня посещает – наведаться на Урал и самому посмотреть, что же там происходит.

– Полагаю, это было бы разумно, ваше высочество, – неожиданно заявил Геннин. – Только видя что-то своими глазами, можно составить полноценное впечатление.

– Вы мне очень помогли, Вилим Иванович, – я совершенно искренне поднес руку к сердцу и обозначил поклон. – Думаю, что без вас я бы еще долго разбирался.

– Чем же я помог вам, ваше высочество? – удивленно посмотрел на меня Геннин.

– Вы навели меня на мысль, а это дорогого стоит, – я поднялся из кресла, показывая, что аудиенция окончена. Геннин был достаточно опытным царедворцем и прекрасно понимал такие нюансы. Он тут же вскочил на ноги и снова рассыпался в поклонах. – Да, Вилим Иванович, я хотел бы, чтобы вы прислали мне свои труды по геологии Уральских и Алтайских гор, которые сумели исследовать. Надеюсь, это возможно будет сделать?