Соловей горестно вздохнул и через мгновение ушел в параллельный мир. Мне оставалось только сокрушенно покачать головой ему вслед и вплотную заняться другим своим агентом – Наташей. Представьте себе, она, оказывается, разыгрывала многоходовую комбинацию с далеко идущими целями. Кто бы мог подумать! Наплевав на инструкции, полученные от резидента, на дисциплину, являющуюся непременным условием агентурной работы!

– Не могла же я им сказать, что ты – офицер ФСБ! – обиженно надула губы Наташа.– А идиотом из Швейцарии тебе быть уже нельзя. После того что здесь произошло, даже в идиоте пошатнулась бы вера в Великого Поэта. Всему есть предел – и сумасшествию тоже!

В словах агента была сермяжная правда – я это признал. Другое дело, что новая легенда, придуманная Наташей, никак не могла меня устроить хотя бы потому, что она являлась правдой. А какой резидент станет на весь мир объявлять о себе все? Есть же инструкции, традиции, здравый смысл наконец.

– Да не дергайся ты, Сашка! – Услышал я от стола шепот Жигановского.– Ну, новая шиза у юноши. То он был учеником далай-ламы, то стал принцем Аравийским и резидентом. Одна шиза сменила другую. Что взять с психа? А Наташка ему подыгрывает – и правильно делает!

– Я так не могу! – зашипел Караваев.– Пропади они пропадом твои деньги, Венедикт. Больной же человек. Он мою дочь изнасилует. Я не хочу рисковать.

– Твоя Наташка сама кого хочешь изнасилует! – долетел до меня голос Василия.– Натуральная фурия!

Сказано было сильно, и нельзя не признать, что некоторая доля правды в словах оруженосца имелась. Мы с Наташей стояли у дальнего окна; по расчетам моих ненадежных агентов их слова до наших ушей долететь никак не могли. И до Наташиных ушей они действительно не долетели – иначе Василию не поздоровилось бы.

– Ты пойми, Саша, мне деньги нужны. Тех семидесяти миллионов, которые нам удалось с него сорвать, хватит разве что для затравки избирательной кампании. Ничего с мальцом не случится, если он еще недельку походит в принцах Аравийских. Как-нибудь и эту его шизу переживем.

– Венедикт прав,– поддержал Жигановского бывший Бенкендорф.– И если он не заставит нас на тарелках летать, я готов продолжать развлекать его и дальше.

– А ведьмы летали! – сказал вдруг оруженосец вразрез с предыдущим разговором.– Я видел собственными глазами. Голые – и на метлах. Дуняша предлагала мне прокатиться, но я не рискнул.

– Василий, прекрати! – потребовал Жигановский в полный голос, уже не заботясь о том, что его могут услышать.– Мне только твоей белой горячки не хватало!

– Честно говоря, мне тоже что-то такое виделось...– робко заступился за шофера актер Караваев.

– Обоих сдам в психушку! – твердо пообещал Жигановский.– Сделают в зад пару уколов – и все ваши видения как рукой снимет. Вы сколько водяры вчера выжрали? Не то что ведьмы залетают – тут зеленые чертики запрыгают.

– Точно,– согласился бывший шеф жандармов.– С Казюкевичем пить – себя не жалеть. А его девки-стриптизерши – я вас умоляю!.. Степаныч – уж на что пожилой человек! – а и то...

– Сеня! – повысил голос почти до крика Караваев.– Попрошу тебя при моей дочери ничего такого не рассказывать!

– Молчу, Саша, как рыба об лед. Извини, сорвалось.

Натали толкнула меня локтем в бок. Ей, видимо, показалось, что я слишком долго обдумываю предложенный ею план. А я ничего не обдумывал – просто прислушивался к разговору, шедшему за столом. И так заслушался, что оказался в цейтноте. Чтобы не уронить лицо резидента, нужно было отвечать, и отвечать немедленно. Ибо главное качество, которое ценят в резидентах агенты,– умение быстро принимать правильные решения. Решение я принял быстро, но был далеко не уверен, что оно правильное.

– Ладно. Пусть будет по-твоему.

Наташа захлопала в ладоши и, прежде чем я успел раскрыть рот для протеста, подошла к пирующим и рявкнула во все горло:

– Смирно! Резидент говорить будет!.. То есть говорить за него буду я, а вы мне внимайте.

Представьте – все поднялись из-за стола и вытянули руки по швам. На лице Жигановского застыло ангельское смирение. Все-таки Венедикт Владимирович – редкостный лицемер! Василий был задумчив и сосредоточен: похоже, его не оставляли мысли о ведьме Дуняше, приглашавшей его в полет. Актер Караваев смотрел на свою дочь с болью. Бенкендорф являл собой готовность к великим свершениям.

– Вводится сухой закон для агентов его высочества. Ни капли спиртного! Вас, господин Караваев, это касается в первую очередь. Господин Жигановский должен немедленно представить принца Арамийского политсовету партии, а также спонсорам. В первую очередь Каронгу. На этих условиях его высочество паррийский резидент согласен финансировать вашу, Венедикт Владимирович, избирательную кампанию. Вопросы есть?

– Уточнение,– поднял руку Жигановский.– Я не знаю никакого Каронга. В моем окружении черные маги не водились. Да я бы их не потерпел. В нашей партии собраны исключительно светлые, морально устойчивые и порядочные люди.

– Каронга знает Казюкевич,– подсказал я.– Он построил ему многоэтажный офис.

– Это тот турок, кажется...– напомнил Жигановскому Сеня Бенкендорф.– Чернявый такой, с гнутым носом и оловянными глазами.

Надо отдать должное бывшему шефу жандармов: он оказался талантливым физиономистом – буквально несколькими словами набросал очень точный портрет моего главного врага. Да что там моего – врага всей Земли!

– Если Казюкевич в курсе, то мы этого мага, господин принц, достанем вам в два счета! – обнадежил меня Жигановский.– Разрешите выполнять, товарищ резидент?

– Выполняйте. Высший Совет Светлого круга не забудет вашей верной службы.

– Служу Советскому Союзу! – бухнул невпопад Бенкендорф и тут же под осуждающим взглядом Венедикта Владимировича зажал рот рукой.

После этого компания разделилась на две неравные части: Наташа повезла домой своего непротрезвевшего и окончательно сбитого с толку крутыми виражами разведывательной службы отца, а мы вчетвером отправились прямехонько в офис Жигановского, где нас поджидал политсовет партии, собранный Венедиктом Владимировичем специально для встречи со мной.

Я, естественно, против мероприятия возражать не стал. Во-первых, интересно было взглянуть на дружину Жигановского, которую он, по его словам, готовился бросить в бой за власть, а во-вторых, была надежда на встречу если не с самим Каронгом, то с его подручными. Венедикт Владимирович обнадежил меня насчет Казюкевича, который обещал непременно быть на политсовете.

– А я нечистой силы боюсь! – сказал окончательно протрезвевший за рулем Василий.– Шутка сказать – черный маг! Запросто может всех нас превратить в мышей. Мне Дуняша вчера сказала...

– Василий,– обернулся к нему сидевший рядом на переднем сиденье Жигановский,– ты мне паникерские разговорчики брось! Дуняша ему, видишь ли, сказала! Ты – шофер видного политического деятеля. Жигановского магами не запугаешь! Расстреляю, как дезертира,– по законам военного времени!

– Ну и ладно,– обиделся оруженосец.– Тебе же хуже будет, Венедикт.

Вообще-то войну мы пока еще не начали, и расстреливать Василия за паникерские разговорчики было, пожалуй, рановато. Но мне показалось, что Жигановский опять лукавит и лицемерит. Никаких карательных мер против оруженосца он применять, скорее всего, не собирался, а просто ломал комедию, как сказала бы Наташа, перед залетным идиотом. Залетный идиот – я. Венедикт Владимирович в этом абсолютно уверен. И, как всякий уважающий себя землянин, он знает, что магов в мире нет и быть не может... Вот только Жигановскому почему-то и в голову не приходит, что кроме его мира есть еще и другие, куда расторопные люди способны найти путь. И тогда на Землю может проникнуть такое, о чем Венедикт Владимирович и понятия не имеет. Боюсь, что не только у Жигановского, но и у царя Всея Руси не хватит ни сил, ни умения, чтобы одолеть пришельцев.

...На входе в конференц-зал нас встретил Евграф Сиротин с сильно помятым, опухшим лицом и бегающими затуманенными глазками. Он то ли не успел еще окончательно протрезветь, то ли добавил на старые дрожжи.