— Что вам нужно от меня, смертные? — произнес Йо голосом глухим, как отдаленные раскаты грома.

— Власти, — твердо сказал Глинский. — И бессмертия.

— Пардон, господа, — встрял в разговор божества и его адепта Кравчинский, — я на бессмертие не претендую. Власть мне тоже не нужна. Разве что — поэтическое вдохновение.

Бог Йо претензией Аполлона был явно поставлен в тупик. Кузнецов готов был поклясться, что этот странный инопланетный тип не понял, о чем попросил его Кравчинский. Что для бога, безусловно, странно. Непонимание привело к каким-то техническим или астральным неполадкам. Изображение бога стало блекнуть, пока вообще не исчезло вместе с дымом.

— Вы видели, господа! — сверкнул безумными глазами Глинский. — Это ведь не было галлюцинацией?

— На этот счет можете быть совершенно уверены, граф, — охотно подтвердил Калиостро. — Поздравляю вас с блестящим техническим достижением, коллега. Вы установили связь то ли с древнейшей цивилизацией, то ли с жителями других планет.

— Вы хотите сказать, что это не бог? — удивленно вскинул брови алхимик.

— И даже не дьявол, — скорчил скорбную мину Аполлон. —Вынужден вас разочаровать, коллега, мы наблюдали явление, которое нельзя отнести ни к астральному ряду, ни к мистическому. Скорее всего, это техномагия. В Париже мне как-то довелось присутствовать пару-тройку раз при подобного рода опытах, но вынужден признать, граф, что вы продвинулись в своих научных поисках гораздо дальше тамошних ученых. Полученное вами изображение поражает своей четкостью.

Граф Глинский был явно сбит с толку. Вдохновение на его лице сменилось недоумением. Вряд ли он что-нибудь понял из объяснений заезжего кудесника, но его не могла ни удивить реакция гостей на появление сверхъестественного существа. Сам граф, надо полагать, был потрясен до глубины души встречей с оракулом и ждал подобной же реакции от господ Друбича и Калиостро. Но вышеназванные субъекты вели себя На удивление индифферентно, чем не на шутку огорчили пытавшегося их поразить хозяина. Ярославу оставалось только пожалеть, что в восемнадцатом веке Рядом с тогдашним графом Глинским не нашлось трезвомыслящего человека. Скорее всего, именно после подобной встречи с оракулом между Друбичем и Глинским произошла ссора, закончившаяся смертью новоявленного «бессмертного».

Нынешняя ситуация коренным образом отличалась от той, которая имела место быть в веке восемнадцатом. У Ярослава не было ни малейшего желания хвататься за шпагу и убивать несчастного графа, свихнувшегося на связях с инопланетянами, даже если бы его смерть явилась освобождением и возвращением к нормальной жизни Николая Ходулина. Кроме всего прочего, у детектива не было полной уверенности, что возвращение состоится. Зато он твердо знал, что, если не отключить чертов компьютер, то чудеса в Горелове будут продолжаться с возможными фатальными последствиями для его жителей и случайно попадающими в зону аномального воздействия проезжими.

Из тягостных раздумий Кузнецова вывел шум. раздавшийся за окнами дворца. Как вскоре выяснилось, это был все тот же неуемный следователь прокуратуры, которому так и не удалось вырваться из зоны отчуждения то ли по злой воле оракула, то ли по причине ливня, сделавшего непроходимыми окрестные дороги.

— Кто это? — удивленно спросил Глинский у Калиостро.

— Какой-то странный тип из Тайной розыскных дел канцелярии, прибывший расследовать убийство императора.

— А кому это нужно? — нахмурился граф.

— Возможно, ее величество желает наказать виновных в убийстве собственного мужа.

— Вот как, — процедил граф, догадавшийся, похоже, как опасно быть посвященным в тайны властвующих особ.

— С господином Рябушкиным, ваше сиятельство, нам лучше поговорить в холле, — мягко заметил Калиостро. — Этому крючкотвору и службисту никогда не понять устремлений просвещенного ума.

Видимо, Глинский тоже придерживался невысокого мнения о чиновниках Тайной канцелярии и именно поэтому тщательно запер дверь в свою алхимическую лабораторию. Рябушкин, раздраженный не на шутку неудачей, уже прохаживался по залу, заложив руки за спину и бросая злобные взгляды в сторону холопов, не пустивших следователя прокуратуры дальше порога. Милиционеры, которым, похоже, надоело мотаться по таинственным дворцам, на этот раз остались в машине.

— Анатолий Сергеевич, дорогой, рад вас видеть здоровым и невредимым, — расплылся в широкой улыбке Калиостро. — Какими судьбами вас сюда занесло?

— Бросьте издеваться, Кравчинский, — возмутился Рябушкин. — Мы не смогли вырваться из этого чертова места.

— А я вас предупреждал, Анатолий Сергеевич, оракул вас не выпустит. Кстати, возможно, вам будет интересно… Мы только что имели возможность перекинуться с ним парой-тройкой слов. Очень импозантный мужчина инопланетной наружности.

Разумеется, Рябушкин расценил слова Аполлона как очередную издевку подозрительного типа над озабоченным серьезными проблемами слугой закона. Но впадать по этому поводу в ярость Анатолий Сергеевич не стал. Наоборот, он вернулся на мраморное крыльцо и, судя по всему, отдал милиционерам команду прорываться из окружения без него.

— Я одного не могу понять, почему у них до сих пор не закончился бензин? — задумчиво проговорил Кравчинский.

— Мы дозаправились в селе, — пояснил вернувшийся во дворец Рябушкин.

— Хорошо хоть здесь обошлось без потусторонних сил,—вздохнул Аполлон.—Да вы проходите, господин следователь, не стесняйтесь. Граф Глинский любезно согласился ответить на все ваши вопросы.

Рябушкин смотрел на призрака с видимым интересом. Что, в общем-то, было понятно. По имеющейся у следователя прокуратуры информации этот человек был колдуном. Согласно показаниям свидетеля лакея Семена, именно Глинский воскресил и императора, и его телохранителей, и его убийц, и даже младшего сержанта милиции Синцова. Наверняка с подобного рода субъектами следователю прокуратуры ранее сталкиваться не приходилось.

— Светает, — задумчиво глянул в окно Аполлон Кравчинский, — по-моему, самое время для завтрака. Вы не находите, ваше сиятельство?

Глинский хоть и находился во взвинченном состоянии, намек гостя тем не менее понял и махнул рукой в сторону своих холопов. Этого оказалось достаточно, чтобы во дворце поднялась суета, чрезвычайно заинтересовавшая Рябушкина, который задавать вопросы пребывающим в глубокой задумчивости людям не спешил, зато терроризировал ими Аполлона Кравчинского.

— Откуда взялись здесь эти люди? Это что, провал во времени?

— Люди наши, — вздохнул Кравчинский. — Просто им в восемнадцатом веке комфортнее, чем в двадцать первом, и оракул предоставил им эту возможность.

— А вы действительно его видели, этого оракула?

— Вот как вас сейчас. Граф Глинский считает, что это либо бог, либо дьявол, тогда как мы с Друбичем полагаем, что имеем дело с обычными существами, но рожденными вне Земли. А что об этом думают в Тайной розыскных дел канцелярии?

— В какой еще канцелярии?! — изумился Рябушкин, но его вопрос так и повис в воздухе, ибо как раз в эту минуту лакей пригласил высокочтимых господ к столу.

Впрочем, Ярослав к столу попал далеко не сразу, а был подхвачен под руку расторопной служанкой и доставлен в спальню пребывающей в расстроенных чувствах Катюши. Вид у девушки был более чем соблазнительный, но, к сожалению, в эту минуту она не была расположена к проявлению чувств. То есть чувства имелись, но не совсем те, о которых думал в эту минуту Кузнецов. Катюша была напугана минувшими событиями. Сегодня ночью она успела перемолвиться несколькими словами с посетившей Глинских инкогнито императрицей, которая не скрыла от фрейлины своей озабоченности по поводу ее брата.

— Николая отлучат от церкви, — с ужасом проговорила Катюша. — Это будет совершенно чудовищный скандал, способный помешать нашей свадьбе. Как вы думаете, Ярослав, он действительно спутался с дьяволом?

— Чушь! — возмутился новоявленный полковник Друбич. — Я пригласил эксперта, в два счета доказавшего, что речь идет всего лишь о научных опытах. В Париже ими занимаются все мало-мальски просвещенные люди. Ночной зефир, как известно, струит эфир. Хотя, возможно, и наоборот. Но, так или иначе, эфир несет в себе информацию, которую граф Глинский делает доступной для окружающих.