Айяла проснулась среди ночи от бешеного перестука собственного сердца. Заросший щетиной человек стоял над ней со свечой в руке. Он что-то нечленораздельно мычал, а в его налитых кровью глазах была мука. Айяла закричала от ужаса, Волк и Тор проснулись мгновенно, в руках у них сверкнули ножи, а детские лица изуродовал волчий оскал.
— Крол, — первым узнал старого знакомца Волк и счастливо засмеялся.
Айяла потихоньку приходила в себя, но от этого страх ее не уменьшился.
— Где отец? — спросил Тор.
Крол что-то промычал в ответ и замахал руками. Повинуясь этим нелепым жестам, женщина поднялась с лежанки и направилась к выходу. На спине вороного коня лежал человек, Айяла не видела его лица, но это мог быть только он, Черный колдун, вечный ужас ее ночных кошмаров. Крол осторожно потянул человека с седла, тот глухо застонал, крупная дрожь пробежала по его телу. Немой испуганно покосился на женщину. Тор неожиданно заплакал, Волк ткнул его кулаком в бок. Айяла наконец опомнилась — кем бы ни был этот человек, но сейчас он явно нуждался в ее помощи.
— Осторожно, — прикрикнула она на немого, который с готовностью засопел, подчиняясь ее приказам. С трудом они сняли раненого с седла и затащили в сруб. Руки у Айялы стали липкими от крови, но страха она уже не испытывала.
— Воды, — приказала она Кролу.
Черный колдун, видимо, сбривал бороду, но сейчас она вновь отросла двухнедельной щетиной. Лицо его было опухшим и страшным, даже более страшным, чем в кошмарных снах, но это было лицо не чудовища, а человека, притом человека страдающего. Айяла взяла из рук Волка нож и принялась срезать с раненого одежду. То, что она увидела, ужаснуло ее — это было месиво из запекшейся крови, гниющего мяса и грязи. Кто-то, видимо, уже оказывал раненому первую помощь, но это было давно. Неумело наложенные швы разошлись, открывая страшные раны. Странно, что этот человек еще дышал. Воздух со страшным хрипом вырывался из его изуродованной груди. Волк и Тор, испуганные и притихшие, крутились рядом, не столько помогая, сколько мешая. Айяла жестом отправила их на лежанку. К ее удивлению, дети подчинились сразу, молчаливо признавая ее право распоряжаться всем в эту минуту. Айяла осторожно обтерла мокрой тряпкой тело раненого. Черный колдун не был стар, и это обстоятельство немного смутило женщину. Но, в конце концов, время было не самым подходящим, чтобы разыгрывать из себя скромницу. Помочь раненому в этом глухом краю могла только дочь посвященного Вара, для которой не было тайн в лечении человеческих недугов.
Крол оказался хорошим помощником, и Айяла, хоть и не без труда, справилась с нелегкой задачей. У нее не было уверенности, что Черный колдун выживет, слишком много крови он потерял, но она сделала для его исцеления все, что могла.
Айяла устало опустилась на лежанку, Тор и Волк тут же прилипли к ней, положив ей на плечи лохматые головы. Пожалуй, мальчишек следовало бы подстричь, но сейчас ей было не до этого. Айяла с сожалением посмотрела на свою залитую кровью ночную рубашку. Крол, как ни странно, понял ее без слов. Он тихонько удалился из сруба, предоставив женщине возможность привести себя в порядок. Деликатность дикаря приятно удивила молодую женщину. Несмотря на ужасный вид, немой не был бесчувственным чурбаном.
Всю ночь Айяла провела у постели больного, не смыкая глаз, а тот метался в бреду и что-то громко кричал. К утру он затих, и женщине даже на мгновение показалось, что Черный колдун умер, но нет — он дышал, грудь его уже не вздрагивала толчками, а равномерно поднималась и опускалась. Одно обстоятельство удивило женщину: под левым соском раненого расплывался похожий на кровоподтек рисунок странного сооружения, не то замка, не то башни, точно такой же, как у Волка и Тора. Если это не родимое пятно, то что же это такое?
Под утро Крол сменил Айялу. Он успел вздремнуть этой ночью и поэтому выглядел виноватым. Молодая женщина дружески ему улыбнулась и ласково похлопала по плечу. С немым все оказалось гораздо проще, чем ей представлялось, но как будет обстоять дело с его хозяином, когда тот встанет на ноги, если встанет вообще — на этот вопрос у нее не было ответа.
Черный колдун поднялся, к удивлению женщины, уже через три недели. Тяжело опираясь на сделанные Кролом костыли, он сделал несколько неуверенных шагов по срубу и в изнеможении опустился на лавку у стола. Крупные капли пота сбегали по его изуродованному шрамами лицу, но темные глаза блестели холодно и непримиримо. Для Айялы наступили тревожные времена. Пока этот страшный человек лежал на лежанке больной и беспомощный, ее отношение к нему определялось обычным человеческим сочувствием, но сейчас все изменилось — по мере того как силы возвращались к Черному колдуну, в душе женщины росли страх и ненависть. Он снова стал для нее чужим, словно и не было бессонных ночей, проведенных у его постели в отчаянных попытках спасти ускользающую из тела жизнь.
Если Черный колдун и испытывал благодарность к своей спасительнице, то очень умело скрывал свои чувства. Целыми днями он кружил по срубу на неуклюжих костылях, частенько спотыкаясь и падая. Айяла как-то сделала по пытку помочь ему подняться, но, встретив его взгляд, полный ненависти и боли, отшатнулась почти в ужасе. Черный колдун поднимался сам, оскалив белые крупные зубы в волчьей ухмылке. И ни разу она не услышала из его уст ни вскрика, ни стона.
Хуже всего было ночами — боль или заботы мешали ему спать, но он и по ночам не прекращал хождений и бдений у стола. Он сидел, подперев голову руками, без жалости расходуя свечи, и смотрел остановившимися глазами в черную от сажи стену сруба. Какие мысли бродят в этой голове, Айяла не знала, но когда он поворачивал свое изуродованное лицо в сторону лежанки, сердце женщины замирало от страха, и она теснее прижимала к себе спящих детей. Теперь она уже не сомневалась, что перед ней почтенный Ахай, Несокрушимый Меч Храма, прозванный Черным колдуном, но от этого открытия ей не стало легче. Почтенный Ахай обходился уже без костылей. Чуть припадая на левую ногу, он спускался к реке и долго просиживал там, бездумно, как казалось женщине, глядя в воду. Что он искал в этой жизни, почему ушел от людей в глухомань, и что он хотел от несчастной Айялы, безжалостно вырвав ее из привычного мира?
Из последнего, столь неудачно закончившегося похода Черный колдун привез несколько огненных арбалетов и большой боезапас к ним. Сейчас ему пришла в голову мысль научить детей обращаться с этим грозным оружием. Айяла пыталась было возражать, но почтенный Ахай даже не взглянул в ее сторону. Волк и Тор взяли оружие без страха, хотя успеха не добились. Тяжелые арбалеты прыгали в их руках при каждом выстреле, описывая немыслимые кривые. Ахай отобрал у них оружие и протянул молодой женщине — до был первый случай, когда он обратился к ней. Айяла взяла оружие неохотно, но навыками стрельбы овладела неожиданно легко, к большому удовольствию Волка и Тора. Впрочем, кажется, и почтенный Ахай был удовлетворен ее успехами.
— Оставь у себя, — сказал он женщине, когда она попыталась вернуть ему арбалет, — пригодится.
— Не боишься, что убегу? — спросила она с вызовом, впервые осмеливаясь взглянуть в его черные глаза.
— Бежать тебе некуда, — жестко сказал Ахай, — посвященный Вар убит в Хянджу полтора месяца назад, а вся его семья погибла в пламени пожара.
Айяла отшатнулась и медленно стала оседать на землю. Очнулась она на лежанке. Волк и Тор стояли рядом, глядя на женщину испуганными глазами. Черный колдун сидел у стола, нахмурив брови, и изучал зайчик на стене. Лицо его показалось Айяле скучающим и равнодушным. И это равнодушие больно резануло ее по сердцу. Она заплакала навзрыд, уткнув лицо в маленькие ладони. Черный колдун поднялся и вышел из сруба, осторожно прикрыв за собой двери.
Появился он только к вечеру и, к удивлению женщины, не один, а в сопровождении человека в потрепанной одежде, с испуганным бледным лицом. Этот человек был северянином, как сразу определила Айяла, и, судя по тому, что его появление не удивило детей, бывал он в срубе и раньше. Почтенный Ахай называл чужака Слизняком и обращался с ним не слишком любезно. Довольно долго они говорили о чем-то в маленькой каморке Крола, за плотно закрытыми зверями, а при расставании Черный колдун снял с пальца стальной перстень-печатку и протянул его Слизняку:
