— Это в Питере?

— А то где ж…

— Эк тебя, с залива на залив…

— А, пустое! Дело служивое, хоть на Анадырский! Суть не в том. В штабе отводят меня в спецчасть и вручают поперву приказ. Ознакомьтесь, мол. Ознакамливаюсь.

— Знакомлюсь, — поправил Игорь.

— Зануда, — отмахнулся Коммодор. — Ознакамливаюсь. Там написано: восстановить на действительной. Командировать в распоряжение департамента 31. Подпись: главком наш. Печать, все чин по чину. Распишитесь, говорят. И пакет секретный получите, сызнова распишитесь. Пакет вскройте вон в той кабинке, ознакомьтесь, потом сюда вернетесь, распишетесь. Давно я столько раз не ознакамливался и не расписывался… А в пакете — новое предписание да документы проездные и всякие. В департамент 31, город Москва, адрес такой-то. Адрес я тебе, друг, не назову, береженого, сам понимаешь, кто бережет, а во многия знания, сам понимаешь…

— Да мне и ни к чему тот адрес, — сказал Игорь. — А сухпаек тоже дали?

— Не. Видать, Главный штаб победнее, чем наша тутошняя комендатура… Но не суть. Прибываю, значит, по указанному адресу. Домик двухэтажный, не сказать, что на окраине. Невзрачный домик, поменьше здешнего нашего, хотя и постариннее, конечно. Однако неприметный. Ни тебе вывесок никаких, ни флагов, вообще по нулям.

— Как тут у тебя, — заметил Игорь.

— Ага. Стиль такой. Ну и вот. Машин рядом не стоит, люди не толкутся. Дверь одна-единственная, деревянная, крашеная. Приоткрываю — там дверь другая, бронированная. Звонок при ней. Ну, звоню. Открывают. Двое, в гражданке. Вылупились на меня, а я ж при погонах весь такой, планки орденские, фуражка… Такой-то, спрашивают? Такой-то, рапортую. Следуйте за мной, это один говорит. Следую. На второй этаж. Запускает в кабинет. Там сидит… начальник, сразу видать. Холеный по самое это самое. Очки золотые, часы — это я чуток погодя углядел — тоже золотые. Причесочка — волосок к волоску, только что не напомаженная. Костюм, чтоб я сдох, не из магазина, а хорошим портным пошитый. Докладывайте — это он мне. Докладываю. Ну, дальше подробности несущественные. Единственное что — говорит мне: вы бы, говорит, еще в парадке заявились, с аксельбантами, при орденах и кортике.

Игорь не удержался — засмеялся.

— Смейся-смейся, — пробурчал Коммодор. — А я как вспомню, так и поныне потею. То ли стыдно, то ли не знаю что. Дурак дураком, короче. А он говорит: форма одежды у вас теперь исключительно гражданская. А главное, что он — директор департамента, я в его распоряжении, назначен начальником отдела, приказ по департаменту вот, документы вам вот, предписания вот, еще всякое вот — цельный чемоданчик, аж до ноутбука со специальным шифром. В получении распишитесь, да и дуйте к себе по означенному в документах адресу, приступайте к службе согласно инструкциям, какие в том чемоданчике. Спецтранспорт, говорит, вас уже ждет, поперву в Кубинку, там спецборт, дальше… ну и так дальше. Позывной у вас, говорит, Коммодор. Такой вот у меня начальник. Веришь, Игорь, я до сих пор ни звания его не знаю, ни ФИО!

— Он же тебе приказ предъявил по департаменту!

— Дык там подпись была, это да: Иванов И. И. Ясен пень, фуфло. Даже не факт, что нынче этот Иванов И. И. тот же, что тогда. Может, сменился, мне не докладывают. А может, И. И. это теперь Искусственный Интеллект. Опять он ржет… Тебе весело, а я и в Москве-то с тех пор ни разу не был. Да вообще почти нигде. В Штатах только, на их объект поглазеть. А так все года тут, без отпусков. В Городе разве, иногда. На квартире у меня поселилась там одна… хорошая женщина, спокойная, хозяйственная… готовит вкусно… Вот. А у руководства настоящие ФИО, сколько их ни есть, полагаю, выше моей формы допуска. А она у меня, прикинь, номер раз! У тебя вот какая форма?

Игорь задумался.

— Сейчас, наверное, никакой. А была… вроде вторая… из того же разряда странность: вроде помню, но как бы не сам, а по рассказам чьим-то… моим же…

— На данный момент это не важно, — оборвал его Коммодор. — На данный момент важно, что нынче у тебя форма допуска — как у меня. Первая. Гриф «особая важность».

— Ничего себе, — сказал Игорь. — А вот у нас когда-то… или не у нас… да-да, в данный момент не важно… в общем, первую форму имели Генеральный и еще один мужик. Он занимался выживаемостью изделий наших в условиях термоядерной войны, там первая форма требовалась. А у начальника его непосредственного была вторая, ему видеть отчеты своего же как бы подчиненного не полагалось. Чума. И что у меня теперь первая — тоже чума. Не ожидал.

— Ага, — согласился Коммодор. — А что, без тебя, говоришь, тебя обженили? Ну и обженили. А то как бы я тебе все это рассказывал, прикинь?

— Интересно, — протянул Игорь. — Я-то ни за что не расписывался. Да и фамилии твоей до сих пор не знаю.

— Расписываться тебе ни для чего, у нас тут не Москва, мы тут не бюрократы какие. А фамилия у меня самая что ни на есть простая.

— Тоже, небось, Иванов? — коварно предположил Игорь.

— Ехидна ядовитая… — ухмыльнулся Коммодор. И выдал с наигранной задушевностью: — У меня удивительная фамилия: Смирнов…

Игорь слегка напрягся, но тут же вспомнил:

— Главное, редкая.

— Молоток! — одобрил Коммодор. — Однако ж, и впрямь фрукт ты экзотический: добро я «Иронию судьбы» разве что не наизусть знаю — каждый Новый год ее по ящику крутили. Но ты-то, молодой такой — откуда?

Игорь только пожал плечами. Понятия он не имел, откуда…

— Кстати, — оживился Коммодор. — Об искусстве. Помнишь, я тебе докладывал, ну, в самом начале, когда под запись беседовали…

— Сейчас, небось, тоже пишешь, — не удержался Игорь.

— Угу, а микрофон у меня в плавках. В мокрых.

— Да вон, одежда валяется. Твоя, да и моя тоже. Кто вас знает…

— Ну тебя, — отмахнулся Коммодор. — Мало, что маньяк, так еще и параноик… Ты послушай: помнишь, про безумные идеи я тебе излагал? Энтузиасты их академикам слали, и поныне тоже шлют. А академики их антинаучными объявляют. Помнишь?

— Ну?

— Вот. А одному втемяшилось, и прислал он, что это у нас началось вторжение инопланетян. Идея такая, что объект — он вроде куколки. Зреет, зреет, а как созреет, так ужас всякий из него полезет. И, значит, уничтожит все человечество. Или, в лучшем случае, поработит. И, стало быть, надо по объекту термоядерными фигачить. Он про опыт китайских товарищей был не в курсе…

Игорь засмеялся:

— Плодотворная идея! Хоть кино снимай!

— В точку! — кивнул Коммодор. — Академики ему отписались, что, типа, не уполномочены разрабатывать подобные гипотезы. Так он, кино не кино, а роман начал сочинять! И на литературные сайты выкладывать!

— Логично. Если вы не отзоветесь, мы напишем в спортлото, — процитировал Игорь.

— Во-во. Ты их в дверь, они в окно.

— Однако странно, что я этих публикаций не видел. Литсайты знаю, поглядываю в них, а Завод для меня и вовсе тема, сам знаешь…

— Ничего странного. Он, правда, действие перенес на Соловки, противостоять нашествию выставил троицу — монаха, майора ВДВ и библиотекаршу. Однако же нашлись бдительные товарищи, а как же. С тех сайтов все поснесено, с концами, а у гения все изъято. Беседу с ним провели соответствующую. Вежливо провели, но убедительно. Он и сдал — заметь, добровольно — все, что наваял по теме, и уже вываленное было на сайты, и заготовленное. И сервера все почищены. Только у нас, в смысле в департаменте, остались копии. Спецхран, понимаешь. Так-то. А ты говоришь литература…

— Графомания вечна… — откликнулся Игорь. — Бдительность, наверное, тоже…

Помолчали. Потом Коммодор сказал:

— Короче, Смирнов моя фамилия! Доволен?

— Опять, небось, резервный позывной, как у Алекса с Жорой, — прищурился Игорь.

— Достал уже, умник, — беззлобно ответил Коммодор. — Может, паспорт тебе предъявить? Или еще вопросы есть?

— Да так, чисто из любопытства… Не знаешь, почему народ здешний, как назовешь Завод зоной, сразу чуть не в драку лезет?

— В драку не в драку, это ты не того… но есть такое. Я тоже поначалу не понимал, а поспрошал, да сам мозгами пораскинул. И думаю вот что. Народ у нас бывалый, всякое видал. Для них зона — это где преступников содержат. А на объекте — безвинные души. Какие ж они преступники?