Спата полосовала пернатых, к клинку прилипли мокрые перья. Лют промок от вонючей крови, за волосы больно дергали, в глазах потемнело от жестокого удара в темя.

Плеснуло едкой волной, глаза безумно защипало. Оглох от пронзительного писка, заорал в ответ, пальцы стиснули чешуйчатую лапу. Навья с истошным ором захлопала крыльями, ломая их о тела товарок.

Пробился на свободное место. Истрепанная до стыдливой наготы птица рухнула оземь, голова мерзко хрустнула под сапогом.

Навьи пугливо захлопали крыльями. Лют, охваченный азартом, бросился на стаю: наземь падали куски мяса и черные перья. Сухие стволы украсились мокрыми полосами. Будто разбуженные испуганным криком навий, землю проткнули белые изломанные стебли, с сухим хрустом вцепились в сапог, в лицо Люта бросилась земля.

Навьи радостно закричали, сели на гридня, как на мертвую тушу. Лют покатился колобком, птицы заполошно вспорхнули, нерасторопную сплющило.

Из земли, осыпаясь комьями, показались костлявые руки. Уперлись, земля вздыбилась бугорком, словно наружу рвался огромный крот. Грязно-багровое солнце пустило блик на гладкий череп.

Провалы глаз безошибочно уставились на человека, щербатые челюсти плотоядно щелкнули. Рядом земля дрожала: с хрустом пробиваются скелеты рук, черепа блестят, как яйца в лукошке.

Лют поспешно пнул в дыру на месте носа. Череп сорвало с хребта, ствол дерева жестко встретил, брызнули грязно-желтые осколки, словно черепки горшка. Скелет выполз из земли до ключиц – лишенный головы, остановился, руки окрест слепо зашарили.

В спину толкнуло, запахло гнилым теплом, острый клюв разорвал кожу на шее. Кровь обожгла широкой струей. Мгновенно повернувшись, располовинил нахала. Остальные отшатнулись, роняя перья, на ветках уселись крикливыми кучами. В круглых глазах, полных злости, отразился мечущийся человек.

Скелеты гремели сломанными костями, черепа отлетали, щелкая пастями, разбивались о стволы. Лишь один вылез, обломки остальных усеяли землю, будто пировала ватага чудищ, сожравшая стадо коров. Оторванные руки судорожно сжимали кулаки – попадись только.

Лют обрушил удар на скелет, кости рук в лохмотьях плоти и налипшей земли вскинулись в жалкой попытке защититься. Нежить распалась на части. Остов постоял, переступая скрипучими ногами, и нехотя завалился, суча конечностями.

В затылок предупреждающе кольнуло. Наглую навью встретил хищный блеск, под ноги плюхнулось гузно со скрюченными лапами. Грудь с обрезками крыльев пролетела дальше, клюв с глухим стуком пробил ствол дерева.

Навьи на ветках закричали угрюмо, крылья замесили воздух в бессильной ярости. Лют плюнул под ноги, ладонью стер с лица гнусную мазь. Навья кровь пропитала насквозь, липла к телу противно, пробирала дрожью. Девственно-чистый клинок мрачно отражал свет темного солнца.

Птицы снова закричали, в противных голосах послышалось торжество. Земля задрожала, донесся приглушенный пластами рев, почва вздыбилась бугорком. Бугор быстро разросся. Крупными комьями, запорошившими лицо, лопнул уже холм. Освобожденное чудище кровожадно взревело, лапы-бревна грохали в грудь цвета содранного мяса. Грудь и пузо чудища красные, голые, резко контрастировали с зеленой шерстью, густо укрывшей тело.

Лют невольно отступил перед зелено-красной глыбой с оскаленной пастью: клыки влажно блестят, с угла пасти стекает струя слюны. Темные провалы глаз озарил багровый сполох. Звериная морда с острыми, как копья, рогами повернулась в сторону Люта. Тело чудища бугрилось глыбами мышц, ноги выворачивали пласты красноватой земли, от тяжкого шага роща вздрагивала.

Лют кинулся к супротивнику. Зеленое бревно полетело навстречу размазанной полосе, отдача удара едва не вывернула руку. Чудище заревело: меч с трудом впился в тугую плоть, сбрил кусок размером с ладонь. Брызнула дурно пахнущая струя.

В голове воина взорвалось солнце, рот заполнился горячей солью. Дерево жалобно охнуло, но выдержало удар тела в кольчуге. Звонко щелкая, как рассерженные белки, сорвались ветки, захлестали по слипшимся волосам.

Лют разлепил глаза: изображение дрожало от топота. Зверь пригнул покатую голову, острия рогов нацелились в грудь человека. Чудище кровожадно взревело, навьи слетели с веток, закаркали глумливо.

Воин с трудом отвел взгляд от огромных выростов на лбу зверя, что пронижут укрытое броней тело, как лист лопуха. Мышцы жалобно застонали. В последний миг Лют отпрыгнул прочь.

Зверь налетел на дерево, рога легко прошили сухую плоть. Ствол вздрогнул и разлетелся щепой. Лют, пошатываясь, отбежал, в спину ударил обломок дерева. Чудище с досадным ревом кинулось за добычей. За спиной громко затрещало, мимо со свистом пронеслись острые щепки, чудовищный топот приблизился.

В затылок задышало холодом. Лют прыгнул в сторону, когтистая рука промахнулась, задев краем. Люта унесло, как пушинку. Толстый сук жалко хрустнул, излом мертвенно побелел. Гридень свалился под дерево – боком на торчащий из-под корней обломок.

Лют плюнул красным. Спата превратилась в змея, белое тело туго окольцевало руку, язык рассерженно скользит туда-сюда. Пасть приоткрылась, заблестели кинжальные зубы, злое шипение заглушило топот. Лют, покачиваясь, встал, перед глазами расплылось, к сознанию подкатили волны беспамятства. Ноги, хрустя на каждом шагу, поспешили унести хозяина прочь.

Зверь заорал обиженно: земля ходила ходуном, деревья подпрыгивали, толстые пучки корней с треском выдергивались из почвы. Рассерженное чудище продиралось с жутким грохотом, деревья ломались, как соломины, воздух тяжелел от мелкой щепы.

Лют, сбивая ноги, побежал к краю рощи, в голове мелькало обреченное: не уйти. Стиснул зубы, наддал ходу, будто крылья выросли.

Зверь зарычал и понесся гигантскими скачками, когтистые лапы жадно сжимались. Скоро в них хрустнут косточки беглеца, а меж бревен пальцев потечет сладкая кровь. Голова воина пригнулась, будто на затылок уже упала тяжелая лапа. В спину потянуло смертельным холодом, от горячего дыхания зверя замерло сердце.

Аспид-змей обеспокоенно шевелился в руке: гибкие кольца рассыпались, хвост оплел ладонь. Гибкое тело выстрелило вверх, пасть сомкнулась на упругой ветви.

Лют бежал что есть силы. Руку дернуло, плечо захрустело, ноги оторвались от земли и взмыли к небу. Рука натянулась, как струна, болезненно затрещала, волосы упали на лицо, мелькнула оскаленная пасть.

Зверь впустую сомкнул лапы, на спину плюхнулась тяжесть, чудище скакнуло вперед, оглушительно ревя. Лют еле удержался на загривке. Аспид-змей выплюнул ветвь, неуловимо оборачиваясь клинком.

Витязь дернул рукой: острие ударило меж основанием рогатого черепа и хребтом, пробило легко, как гладь воды. Чудище истошно заорало, визг оборвался жалким всхлипом. Могучая глыба каменных мышц обмякла, словно лишилась костей. Рога уткнулись в землю – вошли глубоко – и с оглушительным треском сломались. В оскаленную пасть забилась красноватая земля, ее вымыло густым потоком крови.

Толчок сдернул Люта с загривка, меч влажно выскочил и превратился в змея. Земля приветила жестко, подбросила, внутренности загрохотали, как камни в бочке. Небо и земля бешено крутились, мелькнул ствол дерева. Бок от удара хрустнул, перед глазами раскинулись толстые черви корней.

Навьи озадаченно примолкли, немногие уцелевшие вспорхнули с веток, самая смелая долбанула дохлое чудище в глаз. Хлопнуло, словно проткнули надутый воздухом бычий пузырь, навья с довольным ворчанием погрузила клюв до затылка.

Лют слабо шевельнулся: голову кружит, деревья двоятся, руки и ноги отнялись. Гнусно пискнуло, когти навьи взрыли землю, крылья обдали лицо терпкой волной. Круглый глаз осмотрел лежачего прицельно. Лют приподнял десницу, но рука безвольно опустилась. Навья радостно пискнула, острый клюв нацелился в глаз.

Руку рвануло: Аспид-змей метнулся стрелой. Навья вскрикнула от боли в прокушенной шее. Змей свил тугое кольцо вокруг пернатого и неуловимо обернулся острой спиралью.

Навью разбросало кусками, как снежный ком от удара палкой. Земля тяжко охнула, кровь ударила с силой кулака. Скрюченный меч распрямился с грозным звоном, сквозь бледную сталь просвечивала чешуя.