Шергай вставляет осторожно:

– Повелитель, совет доблестного Сомчея разумен. Наш отряд неплохо справился с разорением окрестных сел, но в городе много воинов и колдуны искуснее.

Алтын с усмешкой смотрит на потемневшее лицо мага, орел на руке старика ворочается, глухо клекочет.

Взгляд Повелителя перемещается на двух всадников, стоящих позади. Сомчей, облив их презрением, отворачивается, горячий Али-Шер нарочито тянется к сабле. Но лица воинов бесстрастны.

Маг с любопытством оглядывает наемников, что обошлись Алтыну по мешку золота. Один с изжелта-белыми волосами, половец, в кольчуге мелкого плетения, за плечом торчит рукоять меча, голубые глаза пусты, тщательно прячут мысль, как и у соратника – смуглого, как воин степи, с волосами цвета плодородной земли, солнце поблескивает на пластинах панциря-ярыка, а вооружен диковинно – копьем с широким наконечником.

Алтын глядит на половца:

– Что скажешь?

Наемник разлепляет губы, военачальники деланно дергаются при звуках голоса.

– Ударим сейчас – к вечеру отметим победу.

Сомчей кисло глядит на кольчугу половца – презренный наемник не снимает ее даже во сне, как и второй – ярык: не иначе опасаются за шкуры, потому и парятся на солнцепеке.

Взгляд Повелителя упирается в черноволосого.

– Ты как думаешь?

В неживых глазах мелькает проблеск насмешки, но копьеносец сдерживается, бесстрастный ответ вплетается в шум травы.

– Надо атаковать.

Али-Шер уничижительно смотрит на ничтожество, что сражается за деньги, но в глубине глаз мелькает одобрение. Сомчей хмуро советует Повелителю дождаться кочевых орд, дабы смести крепость, как горсть пыли.

– Нет, Сомчей, – отвечает Алтын жестко. – Али-Шер прав, нечего бояться кучки лесных дикарей, что думают отсидеться за хлипкими стенами. Сила Степи в ярой крови, текущей в наших жилах. Отборная сотня стоит тысячи. Выступаем!

Али-Шер смотрит на Сомчея злорадно, скачет прочь. Правая рука Повелителя провожает лихача кислым взглядом. Алтын награждает город мрачным взором, темные глаза разгораются пламенем, будто угли на ветру. Конь Повелителя со звонким ржанием разворачивается, наемники скачут за предводителем.

Шергай встречается взглядом с военачальником, пожимает плечами: он тоже против поспешных решений, но Повелителю перечить нельзя.

Над холмом раздается невеселый вздох, воин и маг направляют коней неспешным шагом к временному стану на месте сожженной утром веси.

Войско князя Путяты стоит в поле, близ городских врат. В глазах воинов отражается волна степняков, катящаяся с холма. Слух режут воинственные кличи, похожие на клекот хищной птицы.

Дружинные в первом ряду сжимают до скрипа древки копий, смотрят с ненавистью на звероватых всадников во главе с бритоголовым предводителем, мощным, как вежа. В глазах защитников стынет лед, что не растопит даже яркое полуденное солнце, застывшее в середине небесного шелка: у многих были родичи в разоренной утром веси.

Седобородые воеводы командуют встать на изготовку, по шеренгам идет нестройная волна, шелест металла. Дыхание учащается: скоро две силы сшибутся в кровавой рубке.

Невелик отряд степняков – одних дружинных в поле больше раза в три, и можно отсидеться за стенами, безжалостно разя самоуверенных смельчаков. Но кочевники безнаказанно разорят села. Лучше сразу встретить грудью, чем потом бегать за ними по княжеству.

Конный строй окутан клубами пыли, в мутном облаке посверкивают доспехи, обнаженные сабли. Полевая живность в ужасе разбегается из-под копыт, перепонки в ушах пульсируют в такт тяжелой дроби, дрожь земли подкрадывается незаметно, у воинов первой шеренги трясутся поджилки.

Со стен доносится команда. Воздух наполняет противный скрип луков, на стене встают в полный рост стрелки, глаза холодно и прицельно смотрят на конников.

– Бей! – проносится звонкий приказ.

Тетивы щелкают о защитные пластины, чистое небо прочерчивает темная туча стрел, воздух тяжелеет грозным гулом. Железные клювы рушатся на степняков, дробно стучат в подставленные щиты. Иные протыкают сухую землю, доспехи некоторых кочевников порскают искрами – задело мимолетом. Но немногие стрелы прогрызают брони и сладко впиваются в плоть.

Войско Путяты дружно и радостно выдыхает: сраженные степняки падают на землю грязными мешками. Стрелки поспешно накладывают новые стрелы, конники приближаются, к залпу стоящих на стене присоединяются стрелы из башен-вежей.

На этот раз павших степняков больше: не сумевший закрыться щитом конник вылетает из седла, нелепо раскинув руки и ноги. У других падают лошади, степняки ловко скатываются, бегут к городу на кривых ногах с невероятной прытью.

Но урон несокрушающ: степняки скачут цепью, и большинство стрел усеяли землю, торчат белыми цветами на длинном стебле.

Некоторые стрелки бьют прицельно по предводителю, но либо мажут, либо оперенную смерть сбивают ловкими взмахами телохранители.

Кочевники вскидывают короткие, тугие луки, но ответный залп приходится в бревна, и стрелки крепости хохочут.

Степняки довольно быстро приблизились – стрелки с сожалением опускают луки, лишь самые опытные, способные поразить врага в людской свалке прицельно щурятся и спускают тетивы.

– Готовьсь! – прокатывается по первым рядам.

Строй щетинится копьями, древки упираются в твердую землю. Воины готовы остановить безудержный бег захватчиков, сгрудить в кучу. А там из задних рядов закидают сулицами, да князь с конным отрядом налетит, стопчет, как сорную траву.

В уши врывается воинственный клич сынов степи, гридни отвечают дружным ревом, первые ряды ждут сшибки, затаив дыхание. Главное – крепче держать копье, и никакой конь не прорвется, останется нанизанным, будто на вертел.

Воин с копьем скалит зубы – прямо на него летит предводитель: лицо злобное, солнце играет на бритой голове, лезвие меча полыхает неистово. Дружинного трясет от ярости: сейчас он проткнет посмевшего явиться к нему домой и творить бесчинства.

Над головой хищно клекочет, волна воздуха ударяет в распаренные лица, копейщика накрывает тень. Воин испуганно поднимает глаза, горло разрывает крик ужаса. Огромный орел пикирует на гридня. Кинжальные когти, способные дробить гранит, с легкостью пробивают клепаный шлем, из разрывов плещет красным. Могучие крылья сбивают воздух в плотный ком, стоящие рядом отшатываются. Один падает на соратника, поднимается ругань.

Орел легко отрывает воина от земли. Тот отчаянно кричит, дергая ногами, сапоги жестоко бьют в лица соратников. Из перебитых носов брызгает кровь. Птица чуть сильнее сжимает когти, скрежет шлема совпадает с последним криком воина. Обмякшее тело подминает под себя нескольких копейщиков.

Степняки с жуткими кличами влетают в брешь: страшно грохочет железо, воздух дрожит от криков умирающих.

Первые ряды дрогнули – кочевники сломали оборону, будто молодой лед. Предводитель налетает крепким кулаком в окружении пяти воинов. Дружинные разлетаются в стороны, как снесенный ветром купол одуванчика.

По стенам прокатывается разочарованный вопль. Стрелки вскидывают луки, в громадного орла летит туча стрел.

Древки охватывает белое пламя, вмиг сгорают даже наконечники, на птицу сыплется пепельный дождь. Орел величественно машет крылами, черные хлопья разлетаются, как поднятый с падали рой мух. Борхан превращается в темную точку в выцветшем небе.

Алтын рубит подставленные мечи вместе с руками. Дико хохочет. Меч не знает пощады. Конь испуганно шарахается от багровых фонтанов. Пятерка воинов – Повелитель, Али-Шер, Сомчей и наемники – проходит ряды, как раскаленный нож сквозь масло. В кровавую просеку вламываются конники, с легкостью давят пеших, безжалостно кроят черепа.

Путята с побелевшим лицом наблюдает за побоищем, посиневшие губы мелко дрожат. В глазах отражается невероятная картина порубленных защитников. Степняки сминают их с небывалой яростью, легко, будто дорожку в траве утаптывают.