Снова, как и сорок лет назад, ворота светлейшего и сиятельного Аринама распахнулись, и в столицу ворвались орды дикарей, готовых убивать всех — за золото и просто, чтобы меч без дела не ржавел. И закипела кровавая резня по всему Аринаму.

Только теперь захватчики и их местные пособники громко орали, что-де долго ждавший Боломин по благословению богов возвращает свой трон.

Орта Атэнни, известная также как Молниеносные, в полном составе торчала перед распахнутыми воротами.

Сотня всадников и триста пятьдесят пехотинцев под началом капитана Зору Атэнни по кличке Джерид были одной из лучших частей в армии княжества. Пехота — арбалетчики, ни один из которых не мазал с трехсот шагов в ростовую мишень… Кавалеристы были хорошо вооружены, имели полный доспех, за который Атэнни доплатил из своего кармана.

Луки за спиной, мечи в ножнах. Блики пожаров и бледные отсветы луны танцевали на отполированных наручах, шлемах и кирасах.

Позади них верхом на кобылках попроще сидели панцирники. Сейчас им следовало спешиться и, оставив скакунов на коноводов, отправиться следом за кавалеристами. Но капитан медлил, хотя по испуганному воплю примчавшегося верхом церемониймейстера поднял свою часть по тревоге. Минимум, что могло ему грозить, если дело повернется не так, — позорное изгнание со службы как дурака и паникера. Но Атэнни был жителем столицы и гордым человеком, и слова клятвы были для него не пустым звуком.

Потом он решительно взмахнул рукой, и солдаты стали спрыгивать с коней. Под звуки боя и треск пожаров они вошли в город. Вошли в полной темноте, и Атэнни обрадовался, что успел захватить с собой факелы.

Новомодных уличных фонарей, обязанность поставлять масло для коих купцы норовят перекинуть друг на друга, тут не было. Разве что возле кабаков горели костры, у которых обычно бродяги и просто бедняки жарили требуху, запивая дешевым пойлом. Однако сейчас улицы были пусты.

Где-то дальше, в Верхнем городе что-то горело, но тут царило прямо-таки кладбищенское безмолвие.

Уже неподалеку от площади Быка наткнулись на двоих стражников, лежащих в лужах собственной крови.

— Гляди-ка, — полусотник Урвас указал на одного стражника. — Вроде живой еще.

Действительно, один еще дышал. Хотя было понятно, что не жилец. Все кишки наружу, и их содержимое смешалось с кровью. С такими ранами можно еще какое-то время промучиться, но выжить — нет, даже сильнейшая магия не поможет. Тяжко будет умирать стражник.

— Что происходит? — Атэнни наклонился к умирающему стражнику, седоусому уже мужику лет под сорок. — Кто вас?

— Н… знайу-у, — выдохнул тот. — Бунт в хор-роде, хосподин офицер… Помогите, больно мне, горю весь. Помоги, капитан… — повторил он.

Атэнни без слов понял, чего от него хочет этот старый вояка, судя по шраму на шее побывавший в настоящем деле.

Он кивнул десятнику Крозу, и тот, вытащив стилет, присел возле тела. Мгновение примеривался, а потом ударил стражника в висок. Тот, дернувшись, мгновенно умер.

— Слышали? — спросил Атэнни обступивших его офицеров, пока Кроз вытирал стилет о куртку стражника.

— Да, — ответил командующий пехотой сотник Пункар.

— Сейчас вы выдвигаетесь к Дарамангской площади. Кавалерия остается тут, а я разведаю путь к цитадели…

— Один?

— Да! Исполнять!

И тронул коня шпорами.

Капитан всегда считал, что прежде чем лезть в драку, надо попытаться понять намерения противника и определиться с обстановкой. А кто сделает это лучше командира? Никогда нельзя предугадать, чем кончится драка, зато очень легко понять, что немного пользы будет князю и товарищам после того, как тебе снесут голову. Он высвободил ноги из стремян, чтобы иметь возможность быстро спрыгнуть с лошади.

У выхода из переулка его уже ждали. Четыре крепких вооруженных бойца, явно не армейцы. Огненные блики плясали на их кольчугах и лишенных гербов щитах.

«Наемники!» — констатировал Джерид.

— Эй, солдат, слезай с коня. Не тебе, шакалу княжескому, за объедки сдохнуть готовому, на таком красавце ездить.

— Это кто ж такой храбрый разговорился? — осведомился Джерид. — Кто смерти не боится?

— Это говорю тебе я, Марок Волчий Зуб, сын Равга.

— А ежели я не отдам? — с ухмылкой процедил воин.

— Ха! — Марок рассмеялся. — Здесь теперь наша власть! Будешь сопротивляться, убьем тебя, и тушку твою сожрут собаки! А то, что останется, скинут в помойную яму. — И затем сказал нечто, озадачившее гвардейца: — Знаешь ли ты, что благородный, законный государь Боломин вернул себе трон, а узурпатор Тамир и его сын умерщвлены за свои преступления? Отдай коня, оружие, деньги, если есть, и можешь идти на все четыре стороны.

— Ладно, — усмехнулся капитан, решив пропустить мимо ушей бред про какого-то вернувшегося наследника, которому должно быть сейчас сильно за семьдесят, буде он жив. — Раз законный государь…

Он протянул вперед правую руку, отвлекая внимание, а в следующий миг подцепил указательным пальцем левой руки из ножен палаш, с силой выдернул его, перехватил ладонью и рубанул головореза в глубоком выпаде справа по шее. Удар этот был всегда смертелен, рассекая яремную вену.

Спутники покойного сына Равга подобного не ожидали и застыли в замешательстве — обоерукого бойца им, видать, встречать в жизни не приходилось. Всего лишь на считаные секунды замерли. А Джерид, подбодрив верного Кузнечика ударами в бока и криком, помчался на них. Среагировать они не успели, одного капитан сшиб скакуном, а второго срубил.

Предстояло вернуться к своим, предварительно разведав дорогу.

— Капитан!

Заслышав знакомый голос, он обернулся.

Его догоняли четверо всадников, в которых Джерид узнал своих подчиненных.

— Кто велел? — грозно насупился предводитель Молниеносных.

Но больше для вида. На самом деле он испытал облегчение. Идея сунуться в разведку в одиночку, похоже, была не совсем удачной.

— Так это, — виновато шмыгнул носом иолу сотник Урвас, — господин Пункар распорядились.

— Вот я ему задам взбучку, когда вернемся, — пообещал Зору Атэнни и скомандовал: — За мной, вперед.

В это время воины Молниеносной также подверглись нападению.

Сразу двое наемников бросились на Пункара. Тот, заняв удобную позицию, скривил рот в отвратительной улыбке, ожидая приближения противников. Выбрав удачный момент, он рванулся вперед, и его секира, блеснув серебром в сполохах пожара, глубоко вошла в грудь первого наемника. Тяжелое стальное топорище с ужасным хрустом погрузилось глубоко в тело, рухнувшее наземь под сокрушительным ударом. Сотник рывком высвободил свое оружие, фонтанчик крови и обломки костей полетели в воздух.

Меч второго наемника, описав широкую дугу, устремился к горлу латника. В последнюю секунду тот уклонился от удара, и его секира со свистом пронеслась у ног нападавшего. Наемник отпрыгнул назад, и выпад не достиг цели. Пункар едва не упал, но устоял и, выпрямившись, начал лениво размахивать перед собой оружием. Наемник отступал, опасливо выглядывая из-за края щита. Латник сделал обманное движение влево, а затем сразу же бросился вперед, на растерявшегося врага. Секира взметнулась и сразу же обрушилась вниз, раскроив щит и ключицу наемника, войдя ему глубоко в грудь. Оба противника рухнули наземь, но поднялся только один Пункар, весь перепачканный кровью своего врага. Повернувшись, Пункар увидел, как первый наемник, пошатываясь, поднялся на ноги, держась за прорубленные ребра и опираясь на свой меч. Изо рта и носа у него лилась кровь, он злобно оскалил зубы. Офицер похолодел. Когда человек знает, что все равно умрет, нет противника опаснее. А когда он может драться с такими ранами, то вдвойне.

В следующую секунду, страшно хрипя, горец сделал выпад, метя в бедро противнику — удар не очень легко парировать, а рана обычно опасная. Но Пункар отбил клинок обухом секиры. Рукоять меча вывернулась из ладони умирающего, и он еще успел увидеть свое взлетевшее в воздух оружие, прежде чем секира Пункара вонзилась ему в темя. Бездыханный наемник упал на землю.