Соприкасаясь друг с другом только флангами, раскидав во все стороны дозоры и ертоулов,[13] двигались они на запад. И горе тысячнику или пятисотнику, если его отряд не доходил до условленной стоянки, или выяснялось, что его воины разминулись со своим ужином.

Все было готово к этой войне, каждый темник знал, куда ему двигаться, каждое место ночной стоянки было намечено заранее, но нередко случалось, что источники и колодцы иссякали, а караваны застревали в песках.

Уже трижды приходилось владыке приостанавливать движение войска, слишком растянувшегося на марше, дожидаясь отстающих. Пришлось даже вопреки первоначальному плану ослабить все три большие орды и перегруппировать силы.

Все отставшие и не сумевшие нагнать орду отряды получили приказ не загонять коней, а идти к Трехречью, где старый хан Аглай, тесть Ундораргира по первой, уже покойной жене, должен будет сколотить из них резервную армию. Решение это, впрочем, не помешало Ундораргиру распорядиться посадить на кол трех тысячников, у которых наблюдался самый большой падеж коней и людей. Их судьбу разделил и темник Руфиддос из беглых имперцев. Тот слишком увлекался винопитием и развратом, пренебрегая службой.

Но движение армий продолжалось…

С востока шли пять туменов северных всадников под началом девятибунчужного хана Ранто, повелителя народа эльвенгаров. Им было назначено разорить и предать огню и мечу непокорные кочевья тех племен и родов южной и восточной части Степи, что отвергли власть Владыки Окоема. В свое время шаркааны точно так же придушили и их самих, но теперь северяне думали лишь о том, какую славную добычу возьмут в походе.

С дальнего юга шли племена пустынных кочевников. Этих Ундораргир пока не завоевал (да и не идиот же он — губить конницу в песчаных сухих степях Алхасса и Нории-Нури?). Но сумел, однако, призвать на службу, пообещав отдать во владение верблюжатникам благодатные западные земли.

Об этом мало кто знал, но сумел он обуздать диких и темных варваров при помощи жрецов Подземного. И уж подавно никто не догадывался, что Ундораргир не собирается выполнять обещание — дикарей планировалось попросту уложить в боях, благо те и сами почитали смерть в схватке великой честью для мужчины.

Руководил ими бывший офицер гвардии Сарнагарасахала Астиаг Эрауги, который после краха державы Идущего по Звездам бежал со службы и вскоре стал вождем своего племени.

И, наконец, самая большая армия, под началом лично Ундораргира и его правой руки, косоглазого «пса-убийцы», как его звали за спиной и шепотом, Рамги, шла прямо и неуклонно в сторону имперских пределов.

Это многих удивляло. Неужто владыка решил оставить в тылу этих странных чужинцев с их жутким оружием? Но никто не осмеливался задать вопрос, а сам повелитель шаркаанов отмалчивался.

Шли отборные тумены из лучших воинов подвластных племен. Шла личная гвардия — десять тысяч всадников, те, кто был с ним с самого начала, и те, кто был обязан ему всем. От освобожденных рабов до получивших приют кровников. Шли отряды, вооруженные этим новым дальнобойным оружием, секрет которого не то украли у все тех же чужинцев, не то подсказали темные духи (как украдкой шептались у костров). И его было немало.

На крепких низкорослых лошадках ехали стрелки отдельных тысяч «Огненосных», положив перед собой на седельную луку длинноствольные дудуты, стрелявшие в пять раз дальше, чем обычный лук. И тащились позади них шестерки верблюдов с огромными коромыслами на спинах — к ним были подвешены литые медные и чугунные тела граххаров, извергавших по полпуда картечи за один выстрел.

Повелитель шаркаанов не стал повторять ошибок военачальников бесконечно далекой Земли и волочить пушки в обозе.

Впрочем, обоз тоже имелся, и в нем, на железных деталях и тщательно смазанных салом толстых тетивах, свернутых в бухты и упрятанных в просмоленные бурдюки, ехали кузнецы и плотники — мастера обычных осадных машин. Ундораргир не пренебрегал ничем из выдуманного для войны. Иные умельцы носили рабские клейма и шрамы от плетей на спинах — их собирали везде, где можно. (Хотя и среди обычных воинов вчерашних рабов хватало.) Отдельно ехали знатоки изготовления огненных зелий. До шривиджайских наффатинов и имперских сифонщиков им было пока далеко, но зато их было много.

Маги тоже присутствовали, и не только жрецы-колдуны Подземного Хана, что двигались отдельным отрядом и, становясь на ночевку, выбирали место подальше от основного лагеря. Они привлекали больше всего внимания — их отдельный, двигавшийся слегка наособицу обоз из длинных крытых повозок заставлял всех прочих шаркаанов суеверно вздрагивать и бормотать заклятия против зла. Ибо никто не мог припомнить, чтобы слуги Подземного собирались в одном месте в таком количестве. А их надменный бесстрастный вид поневоле заставлял вспомнить слухи, что-де не совсем они и люди, а занявшие человеческие тела демоны мрака.

Были тут и рядовые шаманы племен, и вольные маги, но те были приданы сотням и тысячам и не так бросались в глаза.

Разве что среди них особо выделялись бестиаристы — знатоки работы с неразумными тварями и нетварями. И здесь Ундораргир тоже удивил врагов и союзников. Нетварей было не так много, хотя со времен падения царства Шеонакаллу никто не собирал столь больших стай.

Но вместе с ними вели и обычное зверье.

Лохматых, злобно фыркающих уникорнов из северных степей. Сколько пытались их приручить, да все без толку. Лишь шаркаанам это каким-то образом удалось. Правда, на всякий случай их ноги были спутаны цепями.

Здоровенных, выше любого коня, диких кабанов из болотистой тайги Аррагата с клыками в полметра и панцирем из слипшейся от многолетней грязи щетины, которую не всегда берут и рогатины охотников, и даже пики панцирной кавалерии. Этим чудищам, закованным в дубовые колодки наподобие ярма, рабы на стоянках рвали охапки травы, стаскивали объедки, оставшиеся от войска (хоть и немного их оставалось), и собирали навоз, благо его хватало. Луженые утробы исполинских свиней поглощали все. Старые воины с некоторым сомнением взирали на жутковатых созданий, чей «пятачок» был размером с приличных размеров блюдо. Мол, скотина, она и есть скотина. Но большинство лишь пожимало плечами: повелитель знает, что делает.

И, наконец, одни из самых жутких созданий, известных в Аргуэрлайле, гориллоподобные кес-ург, которых в имперских землях иногда называли троллями.

За время операции «Порог» ни один из них не попался на глаза советским солдатам и ученым, а все рассказы о них были сочтены обычными баснями темных людей про нечисть да чудовищ, что обитают на краю земли. Жителям же Октябрьска было тем более не до того. И вот теперь они рисковали на своей шкуре убедиться, что воистину «и небывалое бывает».

Вообще-то эти здоровенные обезьяны ростом в три с половиной, а то и четыре метра и весом в полтонны были достаточно миролюбивыми травоядными созданиями, и знай себе паслись в поросших бамбуком долинах исполинского нагорья Фан-Танг, иногда прибавляя к своей пище дикие фрукты. Несмотря на устрашающий вид, огромные зубы и уродливый череп с гребнем (он служил креплением могучих жевательных мышц), и на то, что, даже стоя на четвереньках, они были выше на голову рослого воина, создания предпочитали убегать от охотников, а не драться. Но уж если такая вот образина придет в ярость, то помогай боги и предки тому, кто окажется на ее пути.

И мастера звериной магии нашли способ превращать флегматичных вегетарианцев в машины для убийства. Смесь трав, вымоченных в вине, и пара заклятий — и кес-урги, облаченные в роговые доспехи и вооруженные дубинами, врывались во вражеские боевые порядки, сея смерть, и легко забирались на крепостные стены, буквально сметая с них защитников, если те не бежали прочь в панике, завидев «демонов», к тому же на редкость смрадных и воняющих, как могла бы вонять выгребная яма в аду.

Пока же монстры спокойно сидели в клетках на прочных цепях, уныло пережевывая траву и сушеный изюм, которые им подносили служители с лицами, замотанными вымоченными в ароматной воде тряпками, да время от времени принимаясь жалобно реветь.