— Шкуры и войлок для пошива верхней одежды я могу поставить, — с готовностью предложил замполит.

— Ладно, об этом нужен отдельный разговор. Что по вооружению?

Начальник службы боепитания Сергей Буров вставать не стал — сломанная нога еще давала о себе знать.

— В общем и целом ситуация такова. На сегодняшний день в распоряжении сводного дивизиона имеется, не считая штатного вооружения бронетехники… — Он углубился в бумагу. — Пистолеты Макарова 9-мм — сто штук, пистолеты ТТ — двести пятьдесят штук, пулеметов ручных ПК — девяносто восемь штук, гранатометов РПГ-7В калибра сорок миллиметров — двести, пулемет ДШК — один и еще три в нерабочем состоянии. А вот патронов к ним много. Еще обнаружено триста автоматов ППШ и шестнадцать ящиков карабинов СКС — итого двести шестьдесят пять штук. Видимо, предназначались для вооружения союзников. Из артиллерии имеем две горные пушки, и по сто двадцать снарядов на каждую, батарею горно-вьючных минометов калибра 82,4 — даже и не думал, что это старье где-то хранится. Правда, пользоваться этим особо никто не умеет, — добавил он, вздохнув. — Есть еще одно 106-миллиметровое безоткатное орудие Б11 — предназначалось для вооружения морской экспедиции, но было оставлено у нас из-за поломки системы горизонтальной наводки. К нему двести снарядов. Стрелять из него, правда, придется, поворачивая всю пушку целиком, как в старину, но хоть что-то.

— Что еще?

— Серия плакатов по стрелковому вооружению для оформления учебного класса — десять комплектов, — закончил Сергей под тихие смешки собравшихся.

— А с патронами как?

— Патроны? Есть пока…

Он заглянул в бумажку.

— Патроны 7,62-мм к ППШ и ТТ — триста тысяч, патроны 7,62-мм образца сорок третьего года — в цинках и россыпью триста с чем-то тысяч, патроны для «калашей» калибра 5,54 — триста тысяч. Выстрела для гранатометов восемь тысяч, ручные гранаты Ф-1 — две с половиной тысячи. Еще есть восемь тысяч сигнальных ракет четырех цветов, и выстрелов к танковым пушкам калибра сто миллиметров — триста. Чего мало, так это патронов калибра четырнадцать и пять для КПВТ — от силы по три сотни на каждый ствол. К пулеметам Громова и того меньше — по двести семьдесят. Также с объекта тринадцатого управления КГБ вывезено тысячу двести килограммов аммонала и двести детонаторов.

Собравшиеся приободрились — с таким арсеналом ни одно войско в этих краях им пока не страшно…

А майор уже готовился опрашивать начальника службы связи и сигнализации, младшего лейтенанта Николаева…

…И вот сейчас, за дверью его, Макеева, ждут те же самые люди — чтобы услышать о перемене в их судьбе. С тех пор стало меньше патронов и почти не стало бензина, а место надежды на возвращение окончательно заняло понимание, что теперь их дом здесь.

Начиналась новая жизнь…

А какой она станет — это зависит от него.

От них.

От удачи.

От судьбы.

Октябрьск/Тхан-Такх.

Дом офицеров имени Г. К. Жукова

— Не пей. Вино отравлено, — улыбаясь, словно сообщала что-то очень приятное, прошептала ему на ухо Алтен, нарушив политико-этнографические размышления.

Руки Макеева, только что принявшие от Гохосс-Са тяжелую золотую братину с вином, традиционно завершавшую пиршество, непроизвольно дрогнули. Хорошо, что сосуд уже не был таким полным, как сначала, а то непременно пролил бы рубиновую влагу, что считалось у степняков дурным знаком.

Но как такое могло быть? Ведь он сам же и наливал напиток в братину из бурдюка и сделал первый глоток перед тем, как пустить ее по кругу. Тогда все было в порядке, а сейчас, выходит, кто-то успел подсыпать отраву, пока сосуд передавался из рук в руки. Кто? И зачем?

Ну, второе-то, положим, понятно. Кому-то не хочется, чтобы союзный договор между племенами и чужинцами был подписан. А вот кто? И главное — когда? Сколько человек до Александра уже успело отведать отравленного вина.

— Ты уверена? — так же негромко молвил майор.

Чародейка пожала плечами. Уж ей ли, главной специалистке по отравам в своем ковене, не знать. Ядовитые вещества имеют ни с чем не сравнимую ауру, которую профессионал не может не заметить.

— Это Зуб Шеонакаллу, — убежденно заявила девушка. — Гадость редкая! Использовался высшей аристократией Сарнагарасахала для сведения счетов друг с другом. Действует медленно, но верно. Интересно, кто это решил раскошелиться?

— А что, так дорого? — полюбопытствовал Макеев.

— Безумно! За одну порцию нужно отдать сто лучших скакунов.

— Ого! — чуть не присвистнул Александр.

Цена для прижимистых степняков и впрямь несусветная — тут даже выкуп за невест обычно в овцах назначали.

Все это время он продолжал держать сосуд в высоко поднятых руках, демонстрируя братину — символ единения — всем присутствующим и отвешивая церемонные поклоны особо почетным гостям.

— Что же делать? — растерянно прошептал землянин. Само собой, пить это дерьмо ему не хотелось. — Может, сделать вид, что споткнулся, да и вылить все это на фиг?

— Нельзя, подумают — плохое знамение.

Майор и сам понимал, что не годится.

— Пей, сардар! — осклабился Гохосс-Са. — Время позднее. А завтра рано вставать, начатое дело заканчивать.

Делегаты-степняки утвердительно загомонили. Дескать, и впрямь пора на боковую.

«Вот же гнида, — подумал о хане Макеев. — Не иначе, как сам и подсыпал. Он ведь из гостей пил последним».

— Слушай, — уже чуть не в голос взмолился Александр, плюя на маскировку, — от этой мерзости какое-нибудь противоядие есть?

— Естественно, — пожала плечами магичка. — Только надо принять его практически сразу после отравления.

— Как быстро?

— Минут через пять-шесть. Максимум — десять. Иначе…

— Мать моя женщина! Где ж мы его так быстро найдем?! За десять минут добежать до грайниток, расспросить, выпить. Если у них оно, конечно, найдется…

— Зачем так далеко? — удивилась девушка. — Все свое ношу с собой.

Достала из поясного кармашка кусочек то ли дерева, то ли кости и продемонстрировала майору.

— Так чего ж ты?.. — Александр недоговорил, но его взгляд был очень и очень красноречивым. — За вечную дружбу между народами Великой Степи и… великим советским народом! — торжественно провозгласил майор и припал устами к братине.

Странно. Как на его вкус, так вино как вино. Ничего подозрительного. Впрочем, дегустатор из него хреновый. Всегда по-армейски предпочитал рюмку-другую обычной водки всяким там изысканным напиткам. Даже шампанское не уважал. Разве что полбокальчика на Новый год.

Вытер тыльной стороной ладони рот и поставил сосуд на стол.

Гохосс-Са одобрительно захохотал. Его смех, клокочущий, похожий на кудахтанье наседки, по понятной причине показался Александру дьявольской симфонией.

Повернувшись к Алтен, майор протянул руку за вожделенным противоядием и наткнулся на лукавый взгляд черных очей магички.

Что такое?!

Лоб Макеева моментально покрылся испариной.

И тут он увидел, что искомое им, точно папироска, торчит изо рта чародейки.

Вот же ж… В такую минуту поиграть вздумала?!

Впрочем, он тоже был не прочь. Кто осудит воина, алчущего сорвать поцелуй с уст прекрасной девушки?

Жадно приник ртом к ее губам.

Зрители разразились восторженными криками, скабрезными комментариями и звучными хлопками. Если б они только могли оценить, насколько важным для Макеева было это лобзание.

На секунду оторвался, чтобы проглотить антидот, а потом в порыве радости от сознания того, что угроза миновала, еще крепче стиснул в объятиях хрупкую девичью фигурку, так, что Алтен даже ойкнула, и снова впился в ее уста.

«А не придумала ли она эту историю нарочно, — промелькнуло у Александра в мыслях, — для того, чтобы всем продемонстрировать, насколько она близка к нему?..»

— Да, здесь был яд, — подтвердил Аор Мак Арс, отведя взгляд от колбы, в которую был помещен остаток вина, находившегося в братине.