— Софья Петровна, меня повесят…

— Не повесят, Саша. Мы или все там погибнем, или сумеем вырвать победу из лап этой кошки помойной. Тогда мы грудью встанем, но не дадим тебя тронуть. Я лично у государя в ногах буду валяться и умолять. К тому же, у тебя нет выбора, Саша. Считай, что это бунт, и мы захватили корабли.

— Софья Петровна…

— Сашенька, — дородная графиня Островская подошла к затравленно озирающемуся Елисееву. — Не сопротивляйся, душа моя. Подумай, возможно, мы действительно сумеем помочь.

Вдалеке раздался страшный грохот, и Елисеев решился.

— Хорошо, но я не пойду сразу в бой. Подам сигнал адмиралу Саймонову. Если он подтвердит наше участие, значит будет слушать его команды. Ну, а ежели нет…Тогда я быстро разворачиваю корабли, и мы на всех парусах уходим в сторону Петербурга.

— Это справедливо, — кивнули женщины, и началась суматошная и быстрая подготовка к предстоящей авантюре.

Елисеев сумел подойти к огромному скопищу кораблей незаметно, и спрятать оба корабля за риф. Он очень хорошо знал эти воды, и мог ходить в них без кормчего. Именно поэтому именно ему доверили отвезти в столицу такой ценный груз.

Никто из них ни разу не упомянул слово «родина» относительно Петербурга. Потому что отдельным указом Петра Фёдоровича шло очень строгое правило: все новоприобретённые земли — часть Российской империи. Никакие ни колонии, а равноправные губернии, со всем вытекающим. И для многих из них эти жаркие земли уже стали этой самой родиной без каких-либо ограничений.

Флагман Саймонова стоял довольно далеко от начавшегося сражения. Он не принимал в нём участия, и, Елисеев вообще не мог понять, что происходит. Кондратьева с его «Стремительным» вообще нигде не было видно. С кем тогда воюют англичане?

Сигнальщик на «Императрице Елизавете» подбежал к Саймонову.

— Господин адмирал. Получен сигнал с «Владычицы океана». «Женщины сошли с ума, требуют два линкора присоединить к вашей эскадре».

— Что? — Саймонов, полностью сосредоточившийся на бое, моргнул, пытаясь понять смысл сообщения. В кармане у него лежало зачитанное до дыр всеми ими собственноручно написанное письмо императора, и он протянул руку, чтобы коснуться его, как своеобразного талисмана. — Вот ведьмино племя! — Рявкнул он. — Командуй Елисееву, чтобы не дурил и развора… стоп. — Он снова коснулся письма. — Командуй, чтобы спрятался как следует. Он это умеет. Тщательно следил за сигналами. Вступит в бой только по сигналам. Высунется раньше, я его лично на рее вздёрну. — Со стороны форта дали залп. Ядра не долетели до вражеских кораблей, но заставили их напрячься. — Господи, помоги нам грешным. — прошептал Саймонов и поцеловал крест. После чего приник к трубе, снова погружаясь в круговорот уже начавшегося боя.

— Крымчаки, крымчаки скачут! — в ставку взятого в который уже раз Перекопа влетел один из дозорных.

— Далеко? — Румянцев, который был сейчас дежурным адъютантом фельдмаршала, вскочил с походного стула, на котором задремал в этот самый волчий час.

— В четырех часах. Идут ходко о двуконь, похоже, сразу хотят на нас полезть.

— Жди, сейчас доложу фельдмаршалу. — Петька вошёл в коридор и потянулся, разгоняя сонную одурь.

Они уже столько времени сидели в Перекопе, что хоть волком вой. Но государь строго настрого приказал не соваться пока в Крым. До особого распоряжения. Вот и ждали они распоряжения, но, казалось, Пётр Фёдорович уже просто забыл про них. Петька уже и в отпуск успел съездить, и с дочкой, которая у него родилась понянькаться да второго ребенка Софье заделать. А они всё дальше Перекопа не ушли. Зато здесь лекари полковые настоящие лаборатории развернули, всё новые и новые правила вводя. Но, потерь от болезней практически не было, так что это была вынужденная мера и даже самые тупые солдаты начали это понимать.

Он зашёл в комнату, выполняющую роль кабинета, из которой сразу же можно было попасть в спальню. Перед дверью в спальню дежурил Александр Суворов. Услышав, как скрипнула дверь, он встрепенулся и протёр лицо.

— Что случилось? — спросил он, пытаясь проснуться.

— Крымчаки жаждут реванша, — ответил Румянцев. — Буди Петра Петровича.

Суворов скрылся в спальне и, буквально через полминуты выскочил с выпученными глазами.

— Пётр Александрович, там… — он указал рукой в сторону спальни и упал на стул, закрыв руками лицо. — Господи, что нам сейчас делать?

Румянцев его уже не слышал, вбегая в спальню. Ласси лежал в своей кровати. Его тело уже успело остыть. На лице блуждала улыбка, оставшаяся там навек. Он умер во сне, не мучась, и в тот момент ему явно снилось что-то приятное. Сначала Румянцев оторопел, затем прислонился затылком к стене и несильно стукнулся о неё. Захотелось, как Саше Суворову упасть на стул и причитать, но в приемной штаба ждал гонец, и нужно было что-то решать. Хотя бы офицеров собрать.

Он выскочил из спальни и побежал в приемную.

— Петр Петрович преставился, — выпалил он с порога.

— Прими Господь душу его грешную, — тут же выпалил казак, бывший гонцом и перекрестился. А потом осторожно спросил. — А нам-то что делать, ваше благородие?

Петька смотрел на него как баран на новые ворота. Что им делать? А он откуда знает? Он же всего лишь… Полковник, мать твою, Петька. Полковник ты, и один из старших офицеров. Генералов мало. Они сейчас в Пруссии оборону держат, да возле границы Речи Посполитой стоят, чтобы эта зараза через границу Российской империи не хлынула. И так получилось, что армия-то у них есть, и даже фельдмаршал был. А вот генералов — нет. И что сейчас делать? Что-что, к бою готовиться.

— Готовиться к обороне. — Тихо проговорил он. — Звать как?

— Архип Терентьев, подъесаул.

— Вот что, подъесаул Терентьев. Пока в моё распоряжение поступаешь. Приказ в полки передать — готовиться к обороне, а затем всех офицеров здесь собрать. Если всё понятно, выполнять.

Тереньев выскочил из приемной, разминувшись в дверях с Суворовым.

— Что с телом Петра Петровича делать, Пётр Александрович? — тихо спросил он.

Румянцев потёр лоб. Свалившиеся на него проблемы начинали множиться, словно грибы расти после теплого дождя.

— Саша, полкового священника кликни, пускай всё положенное сделает. Да и пускай побудет пока с ним. А нам пока оборону нужно держать. — Суворов кивнул и выскочил следом за Терентьевым.

Тут начали подтягиваться взволнованные офицеры. Когда собрались все, то сгрудились вокруг стола с расстеленной на нём картой. Все взгляды обратились на Румянцева. Петька в этот момент захотел забиться под стол и начать оттуда поскуливать. Он не был готов к тому, чтобы взять на себя командование. А с другой стороны, государь был готов принять на себя империю? А ведь принял, и волочёт этот груз, который раздавить его может, ежели вы верные соратники вовремя плечи не подставите. Так что не ной, Петька, подбери сопли и вспоминай, чему ты так долго учился, в том числе и у Ласси.

— Саша, — обратился Румянцев к вернувшемуся Суворову. — Подготовь гонца к государю. Нужно сообщить ему о смерти Петра Петровича. Да просить, чтобы командующего к нам направил. — Суворов кивнул и в который уже раз выскочил из комнаты. — А мы с вами, господа, давайте подумаем, что будем делать с крымчаками, которые здесь с минуты на минуту будут.

Воронцов Роман Илларионович соскочил с причала на берег и обнял ожидающего его Миниха.

— Вот, привёз подарки, Христофор Антонович. Государь велел ещё три завода в Туле заложить, чтобы то количество оружия делали, кое потребно на благо государства. Так что и нам здесь хватит, да и бедолагам, кои стонут под пятой, вышибая слезу у нашего жалостливого государя, есть, что продать. — Сразу же заговорил Воронцов, осматривая как обустраивается берег. — А ты, я погляжу, прежде всего порт решил выстроить. Как положено, на сваях и со складами?

— Об этом в первую очередь думать надо. Да ещё и укреплять их как следует. Здесь, говорят, редко, но случаются жуткие бури, ураганы. Вот сейчас с Петром Силычем думаем, как всё укрепить, чтобы труды наши в океан не унесло. — Миних тяжело вздохнул. — А жалобщики совсем замучили. И не только франки повадились шастать, а ещё и из английских колоний. Те под покровами ночи больше. Как тати какие. А намедни испанцы заявились. Тьфу на них на всех.