Вместе с Голубенко Лесняк пошел во взвод Бабичева. Они разыскали отделение Сагайдака, а сам Гордей с несколькими бойцами лежал неподалеку от вокзала на плоской деревянной крыше какого-то низенького сарая. Услыхав голос Лесняка, он тихо сказал:

— Лезь, Мишко, сюда — подальше от крыс и гадюк.

Андрей и Михайло взобрались на крышу и легли, подложив под головы рюкзаки. Ночь такая темная, хоть ножом режь. И почти могильная тишина.

И вдруг в этой тишине раздался полусонный голос Климова:

— Называется — повоевали с самураями. Они: раз-два, ноги на плечи — и будьте здоровы. Ушли из-под самого носа.

— И нам задачку подсунули со многими неизвестными, — в тон ему продолжил Савченко. — Вот мы лежим на сарае, как у себя дома, и не подозреваем, что, возможно, в капкан попали. Может такое быть?

— Перестань болтать! — отозвался Сагайдак.

— А пусть Егор не говорит «гоп», пока не перепрыгнул, — огрызнулся Савченко. — У меня тоже руки чешутся, и мне самураи насолили. Но все же лучше без боя города брать, чем ценой нашей крови.

— Кончайте, хлопцы, пустые разговоры, — серьезно проговорил Гордей. — Давайте подремлем немного.

Михайло, уставший за день, не заметил, как заснул крепким сном. Сагайдак с трудом разбудил его. Лесняк вскочил, осмотрелся — едва-едва намечался рассвет, кругом стояла тишина, но все уже были на ногах.

— Случилось что-нибудь? — спросил Лесняк.

— Дозорные донесли — с севера по шоссейке в нашу сторону движется большая войсковая колонна, — сказал Гордей. — Накаркали вчера наши философы. Мичман приказал быть в полной боевой. Сейчас выдвинемся поближе к шоссе.

Они быстро вышли на заданный рубеж, занятый Сергеем Овчаренко. Там уже был и командир взвода. Отсюда хорошо было видно, как по дороге, проложенной по склону сопки, двигалось по направлению к городу воинское подразделение.

— А может, это не японцы? — высказал сомнение Климов.

— Не видишь, как открыто идут? — ответил ему Савченко. — Идут как у себя дома. Вон сколько их. Нам против них не выстоять.

Прибежал Леонтьев со связным и радистом, присмотрелся к колонне и приказал радисту связаться с катерами, передать, чтоб отшвартовались и были наготове. Колонна слишком велика, ввязываться в бой — бессмысленно.

— Подпустим ближе, — сказал Леонтьев, — наделаем шуму, в суматохе захватим «языка» и уйдем на катера.

Колонна спустилась на равнину, подошла к повороту железнодорожной линии, и уже четко можно было видеть, как в голове колонны двигаются танки.

— Пошли двух сметливых парней на дорогу, — приказал Леонтьев Бабичеву, — пусть вступят в переговоры и заявят, что город в наших руках.

Мичман поручил это дело Сагайдаку и Давыдову.

Гордей и Григорий меж кустами сбежали вниз, а на дорогу вышли по-матросски, вразвалку, остановились посреди дороги, держа наготове автоматы. На поясе у них висело по нескольку гранат. А находившиеся в засаде приготовились к бою. Нарастало напряжение, и все услышали спокойный, хрипловатый голос Леонтьева:

— Без моего сигнала огонь не открывать! Всем следить за колонной.

Пять машин оторвались от колонны, которая заметно замедлила движение. Перед Сагайдаком и Давыдовым танки остановились, из каждого выбралось по одному человеку, и все цепочкой подошли к ним. Вдруг Сагайдак сорвал с головы бескозырку и, повернувшись лицом к своим, энергично замахал ею.

— Наши! — облегченно вздохнул Леонтьев. — Идем!

— Погоди, Виктор, минутку, посмотрим, что будет дальше, — сказал Бабичев. И тут же добавил: — Да, наши. Обнимаются с хлопцами.

Десантники побежали вниз. Гордей шагнул им навстречу, отыскал взглядом Лесняка и крикнул:

— Мишко! Скорей сюда! Взгляни-ка, кого я в плен взял! Вот это чудеса!

Михайло сорвал с себя рюкзак, ткнул его в руки Голубенко и со всех ног побежал вперед, увидев, что за спиною Сагайдака, широко улыбаясь и удивленно покачивая головой, стоял Василь.

Младший брат вихрем налетел на старшего, чуть не сбив его с ног, обхватил обеими руками.

— Вот это так встреча!

Вытирая в уголках глаз слезы, Василь говорил:

— Похоже на сон, ни дать ни взять… Спешил к самураям в Юки, а попал в Сухаревку. Вижу Гордея — глазам не верю… Спрашиваю: «Ты что здесь делаешь?» А он мне как бы между прочим: «Прогуливаемся здесь с вашим Михайлом». Я был уверен, что он шутит, а тут смотрю — ты бежишь. Ну и кино-о! Как же вы ухитрились раньше нас сюда прискакать?

— А мы напрямик, через Японское море, — смеется Михайло. — Так, оказывается, ближе…

— Спасибо нашей артиллерии и летчикам — они славно потрудились, раздолбили бетонные укрепления самураев, — сказал Василь. — Да и ваши береговые батареи здорово подсобили. Иначе мы так скоро не пробились бы. Говорят, у них тут было что-то вроде линии Маннергейма, только в бо́льших масштабах… — И спохватился: — Последние новости слышали? Передовые войска Забайкальского фронта сегодня утром подошли к западным склонам Большого Хингана, а мобильные части уже перемахнули через хребет и вышли на Центрально-Маньчжурскую равнину. Вот это молодцы! Таких переходов и Суворов не знал…

— Значит, у вас и бои были? — спросил Гордей.

— Ого! Еще какие! — ответил Василь. — Огрызаются самураи бешено. Но мы им так дали прикурить, что начали пачками сдаваться в плен. Правда, и в эту ночь две стычки были… За нами — вон видите? — кавалерия идет… И мы и они приданы стрелковой дивизии…

Тем временем командование колонны — подполковник и два майора, — стоя на обочине дороги, вели разговор с Леонтьевым и двумя мичманами. Один из майоров позвал туда и Василя.

— Пойдем послушаем, что там решают, — сказал старший брат.

Подошли к ним, и подполковник с улыбкой спросил:

— Что, капитан Лесняк, младший брат старшего обставил? Наши матросы и здесь ворон не ловят, спасибо им.

Из разговора Михайло понял, что стрелковая дивизия еще с вечера получила от командования фронта информацию об успешной высадке десанта в Юки. Поэтому передовая колонна так открыто и торопилась в город.

К Леонтьеву подошел радист и передал радиограмму из Владивостока. В ней был приказ приступить к исполнению второй части операции. Это означало, что, не теряя времени, отряд должен десантироваться в порту Расин, находящемся километрах в восемнадцати южнее.

Армейские офицеры сказали, что оставят в. Юки небольшое подразделение для охраны, а вся колонна немедленно двинется дальше по шоссе на Расин.

— Посоревнуемся, кто из нас будет там раньше, — с улыбкой сказал Леонтьев. — Танкисты и кавалерия по суше или мы — по морю?

— Согласен, — пожимая руку Виктору, сказал подполковник.

— Давай прощаться, Мишко, — сказал Василь. — Береги себя и помни, что скоро конец войне, и досадно было бы сейчас… после всего…

— И ты помни об этом.

Они крепко обнялись.

Десантники вернулись в порт, когда солнце поднялось довольно высоко. Как только закончилась посадка, катера быстро выбрались на внешний рейд и взяли курс на Расин.

Десант в Юки оказался удачным, установлен контакт с армейскими частями, и это сразу же подняло у всех настроение. Но никто не знал, что ожидает их в Расине, и это, естественно, всех беспокоило. К тому же Сергей Овчаренко высказал мысль, которая волновала каждого:

— Почему не видно японских кораблей? Ведь у японцев здесь значительно больше надводных судов, чем у нас. Неужели они боятся наших подводных лодок и авиации?

— Не очень горюй об этом, — сказал ему Бабичев. — Вполне возможно, что мы еще столкнемся с их флотом. Следите повнимательнее за горизонтом.

Тем временем катера полным ходом шли курсом на зюйд. Вскоре справа по курсу над побережьем начали вырисовываться клубы черного дыма. Они поднимались из-за сопок и, постепенно расплываясь, тянулись на запад. Обогнув длинный мыс, катера проносятся по узкому проливу между островом и материком. Внезапно с островка — вероятно, передовые посты — из нескольких направлений посылают в сторону десантников длинные очереди трассирующих снарядов из крупнокалиберных пулеметов и противотанковых автоматов. Снаряды ложатся в воду по обеим сторонам катеров, не причиняя вреда. Десантники отвечают очередями из автоматов. В бухте у самого пирса — с десяток затопленных кораблей. Большой транспорт, уткнувшийся килем в грунт, стоит погруженный в воду по иллюминаторы.