Молниевик рухнул, как подкошенный, и судья, мигом втиснувшийся между нами, вынудил меня сделать несколько шагов назад. Не стал тянуть и с объявлением победителя — заявил, что я одержал безоговорочную и, что самое главное, чистую победу, пожал руку и разрешил покинуть арену.

Я благодарно поклонился, развернулся на месте в сторону нашей ложи, качнулся вперед и вовремя заметил приближающийся «бронепоезд». Нет, в полет, слава богу, не отправился. Но только потому, что тетушка взяла меня в «удушающий захват» и обслюнявила обе щеки. А потом повеселила — поймала взгляд мужичка «без подбородка» и снова задавила шум молодецким рыком:

— Эй, менталистик, ты как, еще не созрел для вызова на дуэль? А то я, помнится, тебе угрожала. Да и сейчас обратилась без должного уважения…

Многоголосый гомон как отрезало. Так что последняя тирада Раисы Александровны прозвучала в мертвой тишине:

— Ну да, о чем это я? Ты ж умеешь только пакостить, причем исподтишка. А дуэлей боишься, как огня, еще с третьего курса лицея. Ладно, живи дальше, ничтожество…

ы1 декабря 849 г. от ОВД.

…Утро первого дня зимы я по не самой приятной традиции встретил в палате медблока. «Любимая тетушка» нехотя ушла к себе еще до полуночи, так что в помещении обнаружилась только Замятина, по своему обыкновению, после ночного сеанса исцеления присевшая отдохнуть в любимое кресло и плавно отъехавшая в царство снов.

Просочиться мимо нее в коридор не удалось — несмотря на то, что я шел на цыпочках, она что-то почувствовала, открыла глаза, увидела меня возле двери и… дала волю чувствам, как-то уж слишком эмоционально попросив уделить ей пару минут для разговора тет-а-тет.

Я пообещал вернуться буквально минут через десять и сдержал слово. А когда плюхнулся на кровать и продолжил сушить мокрые волосы, увидел в глазах целительницы какую-то странную муть:

— Лютобор Игоревич, скажите, зачем вы так уродуетесь? Самолюбие и целеустремленность, безусловно, нужны, но… вы не можете не понимать, что к вашей технике уже подобрали ключики, из-за чего последние дней десять-двенадцать вы не столько деретесь, сколько выживаете, и уже забыли, когда ночевали в своих покоях!

— Ва-а-аль? — протянул я, чтобы выиграть время и обдумать стиль ответа.

— Да, мой господин? — с неподдельной болью во взгляде отозвалась она.

Я потер переносицу, вспомнил о ее клятвах Даром и махнул рукой на крайне маловероятные негативные последствия моей откровенности:

— Я вкладываюсь в свое будущее: как ни грустно это осознавать, но идеальный способ развития СИЛЬНОГО физика выглядит именно так!

Девушка расфокусировала взгляд буквально на пару секунд, а затем вытаращила глаза:

— Вы раскачиваете адаптивные способности своего организма⁈

— Ага.

— О, черт! А я, дура, уже возненавидела Раису Александровну за то, что она до сих пор не запретила вам драться!!!

— Она меня любит, Валь… — грустно улыбнулся я. — И переживает ничуть не меньше тебя. Просто показывает свои чувства только наедине со мной.

Тут целительница удивила, заявив, что должна перед нею извиниться.

— Она на тебя не обижается… — начал, было, я, но в кои веки был перебит:

— Я должна, прежде всего, себе! Поэтому извинюсь в любом случае.

— Имеешь полное право… — покладисто сказал я, повесил полотенце на спинку кресла и начал одеваться.

За Замятиной не заржавело — она высказала «тетушке» все, что считала должным, перед началом утренней тренировки и «заработала дополнительный балл»:

— Умнеешь на глазах. И это откровенно радует…

К сожалению, уже через несколько минут, забравшись на свою беговую дорожку и выбрав программу тренировки, Раиса Александровна поделилась со мной неприятной новостью:

— Со Ждановыми мы не договорились — дед твоей ненаглядной оказался намного более наглым, жадным и тупым, чем о нем говорят, так что ни о каких совместных «охотах на живца» можешь не мечтать. А еще можешь не ждать возвращения Вики: пока девочка кукует в глухомани, в которую сослана, ее ценность для анонима равна нулю. Впрочем, если этого урода не найдут и не заткнут, то кровь он Ждановым еще попортит.

— Да уж… — расстроено выдохнул я, наткнулся на испытующий взгляд «любимой тетушки» и поспешил объясниться: — Теть Рай, я на нее не западал и не собирался, так как за глаза хватило описания некоторых «любимых забав». Но Виктория была единственной личностью в классе, с которой у меня уже сложились хоть какие-то отношения, а наводить мосты с кем-либо из оставшихся, откровенно говоря, не хочется.

— Ну, и не наводи: мы с тобой и сами с усами! — жизнерадостно хохотнула она и залихватски покрутила воображаемый ус.

— Усов я у вас ни разу не замечал… — «задумчиво» пробормотал я, увидел приближающийся подзатыльник и протараторил вторую половину шутки в разы быстрее: —…но люблю даже такой!

— Гад! — «возмущенно» выдохнула женщина, но вложила в это слово столько счастья, что я чуть не замурлыкал.

К этому времени дорожки сочли нас разогретыми и заставили поддать. Нам сразу же стало не до разговоров. На долгих десять минут. Зато после того, как обязательная «трешка» осталась позади, и мы перебрались к тренажерам, разговор продолжился. Все в том же шуточном ключе. Правда, исключительно в перерывах между подходами.

Кстати, наблюдать за тем, как занимается Раиса Александровна, было чертовски интересно: она не тратила времени на упражнения, как когда-то выразилась матушка, «создающие товарный вид», зато в реально необходимые вкладывалась от всей души. К примеру, упражнение «подъем штанги тазом» выполняла с чудовищным весом в сто тридцать килограммов, делала четыре подхода по сорок повторений, и в каждом фиксировала корпус в верхней точке траектории чуть ли не на секунду! Фантастически красиво выполняла и тягу блока сверху: бицепсы практически не грузила, зато идеально отрабатывала самую первую фазу — опускание плеч с вытянутыми руками — нереально четко держала прогиб в пояснице, не укорачивала амплитуду движения «палки» даже на самых последних повторениях подхода и т. д. Впрочем, больше всего мне нравилось наблюдать за тем, как Зыбина растягивается, ведь в это время очень крупная и очень фигуристая женщина, иногда ощущавшаяся тяжелым танком, сводила с ума воистину безумной гибкостью и пластичностью! Вот я и любовался. В перерывах между своими подходами. А еще с наслаждением отвечал на шуточные подначки и в то же время дико скучал по матушке, от которой не было ни слуху, ни духу аж с шестого ноября. Правда, страдал «про себя», чтобы не портить «тетушке» настроение. И периодически задвигал куда подальше желание поискать последние новости о Дурасовых и их союзниках.

Слава богу, обязательный сеанс массажа никто не отменил, и умелые ладошки Замятиной, снова превратившие меня в счастливый кисель, лишили способности соображать. А потом был бодрящий душ, вкусный завтрак и долгожданное уведомление о готовности наших «Искорок». Последнее свело с ума даже Валентину: целительница, плотно подсевшая на адреналин, жаждала покатушек на новых машинах как бы не сильнее нас!

Тут мы с Раисой Александровной объединили силы и какое-то время подшучивали над моей несчастной помощницей, а потом Суккуба набрала Геннадия Осиповича и распорядилась готовить «Кайзер» к срочному выезду…

…Катить по полупустым улицам заснеженной столицы в воскресенье утром, в роли пассажира, да еще и на заднем сидении не понравилось: душа, привыкшая летать, а не ползти, требовала выгнать телохранителя «любимой тетушки» из-за руля, вдавить педаль акселератора в пол и рвануть вперед в «нормальном» режиме. Или, как вариант, посадить за руль Зыбину, поменяться местами с Валей и побалдеть от выкрутасов профессиональной гонщицы. Но на Раису Александровну накатил «материнский инстинкт», и она жаждала повозиться с «любимым мальчиком». Вот и сидела, прижав меня к себе, ласково перебирала волосы, невидящим взглядом смотрела сквозь лобовое стекло и чему-то улыбалась.