Всю дорогу до спорткомплекса Конвоя телохранительница молчала и переваривала известие о моем «взбрыке», а у входа в мужскую раздевалку «расщедрилась» на некоторое количество ценных указаний и куда-то свалила. Я нисколько не расстроился — забежал в туалет, ибо подпирало, помыл руки, подошел к голограмме, передававшей в подземелье вполне реальную картинку из окна третьего-четвертого этажа, полюбовался на начинающийся снегопад и набрал Раису Александровну. Услышав ее голос, в котором, кроме радости, звучало искреннее беспокойство, сообщил, что у меня все в порядке, попросил набрать разовый код, который вот-вот прилетит в сообщении, и чуть-чуть подождал. А после того, как в гарнитуре дважды пискнуло, сказал, что мы говорим по защищенной линии, и пересказал Зыбиной «решения» государыни.

Как я и предполагал, первое разбудило ее совесть и напрочь испортило настроение. Но стоило рассказать о судьбах девяти физиков, попавших не в те руки, и заявить, что я должен ее отцу жизнь, как Земляничка разозлилась:

— Не говори глупости — он делал то, что должно…

— … как и положено достойному человеку! — подхватил я. — Я тоже считаю себя таковым, поэтому рад, что Волконские оценили ваш вклад в мое развитие настолько высоко, и в то же самое время считаю, что мой долг еще не выплачен.

Женщина попробовала потрепыхаться, но куда там — я подготовился к этому разговору. А еще не постеснялся сообщить, что тороплюсь. В результате сопротивление было сломлено, вся необходимая информация передана и даже получен предварительный ответ:

— Перевестись в Императорский Лицей Янка бы точно не согласилась. А к тебе наверняка рванет, теряя обувь. Впрочем, я могу и ошибаться, поэтому прямо сейчас переговорю сначала с батюшкой, а потом с племяшкой. В общем, жди сообщения с окончательным ответом. И не пропадай, ладно?

Я пообещал позвонить перед сном, сбросил звонок, быстренько надел новенький армейский комбинезон моего размера, запрыгнул в прыжковые ботинки и вышел в зал для брифингов.

Варвара Львовна, успевшая переодеться быстрее меня, обнаружилась на небольшом возвышении — сидела на стуле, развернутом спинкой вперед, и общалась со светловолосым мужчиной лет сорока пяти в черном пластунском комбинезоне без знаков различий.

На мое появление среагировали оба. «Отставная» телохранительница изобразила намек на улыбку, а вояка деловито сложил лист, на котором что-то писал, в небольшой квадрат, убрал в нагрудный карман, встал, вперил в меня оценивающий взгляд и толкнул речь, напомнившую момент знакомства с дядькой Фролом:

— Евстигнеев. Илья Яковлевич. Позывной «Аллес». Твой инструктор по стрельбе и тактико-специальной подготовке. Твое имя-отчество, равно, как и вся остальная личная информация, меня не интересует: с этого момента ты для меня Новик и заготовка под будущего бойца.

Я вытянулся во весь рост и развернул плечи. Молча. Ибо правила этой игры выучил еще в далеком детстве. Аллес… прищурился, очень легко для его телосложения спрыгнул с возвышения, жестом приказал нам с Лапиной следовать за ним, провел по хитросплетениям коридоров в помещение для холощения и, остановившись рядом с оружейным сейфом, повернулся ко мне:

— Согласно информации из досье, тебя дрессировал отставной пластун. Если это действительно так, то в твоем арсенале должна быть не только рукопашка. Работу с какими видами оружия тебе ставили?

Илья Яковлевич, вне всякого сомнения, был Водяным со «вторичкой»-Молнией, но лгать ему я не рискнул. Поэтому сформулировал ответ так, чтобы не сказать ни слова неправды. А для того, чтобы он прозвучал еще весомее, вспомнил вес, форму и фактуру тех деревяшек, которые первые полтора года заменяли нам со Славомиром реальное оружие:

— Пистолеты, ножи, струны или цепные пилы, гвозди или заточки и другие подручные средства.

На самый скользкий вопрос Аллес ответил сам:

— Регулярные закупки достаточного количества патронов твой пестун, скорее всего, не потянул бы, значит, терроризировал тебя холощением. А вот к железу наверняка приучал без дураков. Метни-ка вот этот штырь во-он в ту мишень…

Откуда в его руке взялась железяка длиной сантиметров двенадцать я, четно говоря, не заметил. Но приказ выполнил. Благо, до мишени было метров шесть, а на такие расстояния мы с братом не промахивались лет с десяти.

Не успел я погордиться результатом, как пестун вручил мне еще один штырь, дал время перехватить за острый конец и… толкнул в плечо.

Подобные тесты мы тоже проходили, так что железяка улетела в мишень и воткнулась рядом с первой, а я перекатился через плечо и был вынужден уходить от очень быстрой серии атак по этажам.

Блокировать удары человека, весящего килограммов на сорок больше, было бы идиотизмом, поэтому вместо того, чтобы сдуру пытаться отводить или тормозить ноги и руки Ильи Яковлевича, я использовал его конечности в качестве дополнительных точек опор и отодвигал себя. К слову, совсем недолго — порядка двадцати секунд. А потом пластун остановился, заявил, что я небезнадежен, вернулся к оружейному шкафу, открыл дверь и бросил мне сначала видавшую виды «Дрель», а затем магазин на двадцать патронов.

Из этого пистолета мы со Славкой, собственно, и стреляли, так как для работы с более тяжелыми типа «Молота» или «Кувалды» не хватало веса и силы запястий. Поэтому уже через миг ствол «сам собой» лег в правую руку, зато магазин скользнул в штатное место только после того, как я развернулся корпусом к мишеням.

— Два выстрела в единичку, один в тройку, два в двойку… — приказал Аллес, выждал пару секунд, убедился, что меня учили не только стрелять, но и думать, и продолжил: — Максимальный темп. Огонь!

Я отстрелялся. Как обычно, на десятку. Ибо расстояние — шесть метров — было смешным. Следующие пять пуль положил в мишени, отстоящие на двадцать. А последние десять — вперемешку. После чего извлек магазин из пистолета, передернул затвор и включил предохранитель. Разворачиваться лицом к пестуну, естественно, даже не подумал — продолжал стоять лицом к мишеням. И удостоился еще одной сдержанной похвалы:

— И тут неплох. Что ж, Ученик, значит, начнем не с нуля. А ты, Барыня, можешь пару часиков погулять…

…Встал по будильнику, без десяти пять. Душ принял, вроде бы, очень быстро и одевался, особо не тупя, но к моменту моего появления в гостиной единственная соседка по покоям выглядела в стиле «Хоть сейчас на прием», временно исполняющая обязанности телохранителя приперлась из соседних, а возле накрытого стола обнаружилась горничная по имени Надежда.

Идентифицировать мое место удалось благодаря аккуратному рядку разнокалиберных емкостей с алхимией, так что я пожелал дамам доброго утра и опустился в резное кресло с высокой спинкой. Валя, усевшаяся слева от меня, взглядом показала на бокал с содержимым кислотно-фиолетового цвета, и я осторожно пригубил его содержимое. А когда распробовал жидкость, по вкусу похожую на ежевичный кисель, удивленно посмотрел на целительницу.

Она мягко улыбнулась:

— Мой господин, алхимия этой ценовой категории невкусной не бывает!

— Об этом я не подумал… — честно признался я, опрокинул «вишневый компот» угольно-черного цвета, а оставшуюся алхимию по совету Замятиной оставил на потом и приступил к трапезе.

Кормили во дворце вкусно и сытно. А меня — если верить утверждениям все той же Валентины — еще и сбалансированно. Поэтому, вставая из-за стола, я наслаждался не только чувством сытости, но и приятным послевкусием. Аж минуты три, то есть, до появления второй горничной по имени Светлана. Увы, слишком цепкий взгляд этой особы и едва заметные уплотнения на костяшках ее кулаков напомнили о некоторых нюансах жизни в Императорском дворце, и расслабленное состояние как ветром сдуло. В общем, в гараж я спускался, пребывая в легком напряжении, и не без труда переборол желание отправить Варвару на заднее сидение. А после того, как сел за руль и завел движок, не сразу настроился на езду в экстремальном режиме. Кстати, без последнего, как вскоре выяснилось, можно было обойтись: метель, заваливавшая город снегом весь вечер и всю ночь, еще не унялась, а летать среди снегоуборочных машин, старательно избавлявших дорожки дворцового комплекса от сугробов, было некомфортно. В общем, до Стальных Ворот я катил достаточно спокойно, а за ними вдруг допер, что самолеты могут не летать, и набрал Янку.