— А у Волконских-Шаховых таких проблем почему-то не возникает! Впрочем, об этом мы с тобой еще поговорим. А пока… Светлана Романовна, прошу прощения за то, что перебил. Этого больше не повторится.

И ведь действительно не повторилось: с момента выезда из самолета и до остановки колонны в гараже крымской резиденции своего рода Великий Князь не произнес ни слова. Да, эти двадцать четыре километра мы пролетели за каких-то десять минут, но наследник престола лишний раз доказал, что не дает пустых обещаний. А после того, как я заглушил движок, приоткрылся еще с одной стороны:

— Светлана Романовна, если мне не изменяет память, то вы отказались забирать крымское поместье Бестужевых, верно?

— Верно, Яромир Ярославович.

— И вам, вроде как, обещали выделить один из гостевых домиков возле Белого Пляжа?

— Да.

— Тогда мы приехали не туда!

— «Мы»? — переспросил я, заметив в его взгляде искорки сдерживаемого веселья.

— Ага: я дарю вам домик рядом с моим; в вашем имеется вместительный гараж, а от крыльца до крыльца от силы метров двадцать-двадцать пять.

— И в чем соль шутки? — без тени улыбки поинтересовался я.

Наследник престола посерьезнел:

— За него и еще два чуть менее престижных вот уже года четыре грызется половина наших родичей и несколько княжеских родов. Однако ни мой отец, ни я не собираемся настолько приближать тех, кто может ударить в спину. А вы ее, наоборот, прикроете. Причем прикроете, не задумываясь. Поэтому нам уже полегчало. А на завтрашнем балу окончательно отпустит. Ибо я с очень большим удовольствием помогу вам поставить на место тех, кто посмеет не обрадоваться этому решению…

…Назвать словом «домик» подаренный нам особняк я бы не смог даже в горячечном бреду — общая площадь этого трехэтажного здания была как бы не больше «кубика» Фарас ал-Бахр! Но в этот раз я особо не напрягался ни из-за размеров подарка, ни из-за «обременения» — я вовремя сообразил, что этот жест Яромира Ярославовича является частью плана по приближению нашего рода к роду Волконских, и не собирался им мешать. Поэтому, лично проводив «соседа» до крыльца его «домика», вернулся в свой, поднялся на хозяйский этаж и ничуть не удивился, узнав, что покои для меня-любимого выбраны, а младшая Церберша уже унеслась за сумками со шмотьем, необходимым для «правильного начала отдыха на море».

Да, чуть-чуть загрузился, узнав, что на минус третьем этаже «подарка» имеется профессиональный зал для боевки. Но стоило Катерине нарисоваться на пороге гостиной, как мысли о ненавистных тренировках были задвинуты куда подальше, обе сумки выдернуты из не таких уж и слабых девичьих ручек, а пока еще пустая гардеробная нашлась «сама собой». О том, что в ней катастрофически не хватает полотнища с какой-нибудь яркой геометрической фигурой, естественно, даже не заикались. Но посмотрели на место, на котором можно было бы разместить такой «экран», практически одновременно. Потом переглянулись, почти одинаково вздохнули, быстренько переоделись и вышли в коридор. Большая часть обитателей этого этажа была уже на низком старте, но мы подождали задерживавшихся. А когда в лифтовый холл примчались Галя и Мин Сим, матушка вдруг вспомнила о Валентине Алексеевне и набрала ее со своего комма.

Ходить вокруг да около, по своему обыкновению, не стала — сообщила, что мы уже в Морском дворце, объяснила, где нас искать, и огорошила:

— В общем, если есть возможность вырваться на оперативный простор и желание сплавать к горизонту в компании с любимыми родичами, то вперед, за купальником!

Ответа мы, естественно, не услышали, но родительница его повторила. Сразу после того, как сбросила звонок:

— Будет от силы через пятнадцать минут. Значит, успеем изучить место дислокации и обосноваться на самом козырном месте…

Откровенно говоря, выдвигаясь изучать «место дислокации», я почему-то был уверен, что пляж на территории Императорской резиденции окажется широченным, здоровенным, облагороженным до безобразия и забитым если не сильными мира сего с близкими родичами и представительными свитами, то хотя бы толпами услужливых слуг и бдительными телохранителями. Но стоило пройти через тенистый парк и спуститься по аккуратной лестнице из розового мрамора, как мы оказались на сравнительно небольшом «пятачке», на котором не было ни души!

Да, неподалеку, в скале, обнаружилась дверь из матового стекла, за которой, вероятнее всего, прятались все удобства, которые в принципе могли понадобиться отдыхающим, чуть поодаль в море вдавался аккуратный эллинг, а за ним виднелся пляж покомфортабельнее, но, в общем и целом, нам понравилось. Хотя, будь у меня выбор, я бы предпочел оказаться на Исигаки.

На сдвоенные лежаки никто усаживаться или укладываться и не подумал — покидали на них полотенца и контейнеры с алхимией, спустились к воде, вошли в нее кто по колено, кто по пояс, кто по грудь, слегка обломались и развернулись к лестнице. Хотя понимали, что Валентина Алексеевна придет в лучшем случае минут через десять. Потом непоседа-Янка попробовала меня утопить, но не преуспела, и со вздохом выразила мысль, которая крутилась у меня в голове:

— Тут очень неплохо. Но после сказочной красоты Исигаки почти не цепляет. Эх, попался бы мне в руки ублюдочный Амару — удавила бы, не задумываясь!

— Да, фотографии с Исигаки цепляют за душу намного сильнее, чем этот вид… — вздохнула Галя, стоящая у кромки воды. — Жаль, что половина команды на том острове уже не побывает…

— Побываете. Если не следующим летом, то через одно… — уверенно пообещала матушка. А я мысленно продолжил: — «Так как конфликтовать с сыгранной командой из трех десятков Архимагов не захочет даже Удав…»

Потом залюбовался формами Наоки, очень волнующе подчеркнутыми темно-красным раздельным купальником, уделил толику внимания остальным дамам, пришел к выводу, что женская половина нашей компании выглядит просто убийственно, заметил, как вытягивается лицо «исключения», повернул голову туда, куда смотрела кореянка, и мысленно хмыкнул — по правую руку от Валентины Алексеевны на пляж спускалась Мирослава Михайловна, а по левую и чуть позади — Наиля Каримовна.

«Они тоже собрались плыть с нами к горизонту?» — ошалело подумал я и не ошибся: весело поздоровавшись с нами, все три женщины притормозили возле первого попавшегося лежака, сняли летние сарафанчики и двинулись к воде, плавно покачивая аппетитными бедрами!

Залипать на точеную фигурку Императрицы-Матери я не решился, хотя разумом понимал, что и ей приятно мужское внимание: мысленно отметил, что и это творение Валентины Алексеевны является шедевром, переключился на саму «прабабку», восхитился снова и полюбовался зрелой красотой сестры Величайшего Архитектора Всех Времен и Народов. А потом получил в бок от младшей сестренки и догадался, что пора бы уже что-нибудь и сказать. Вот и сказал:

— Сколько себя помню, на первом месте в моей личной табели о рангах стояла красота души. Несколько мгновений тому назад я вдруг засомневался в том, что был прав. А сейчас прозрел: вы восхищаете именно потому, что невероятно красивы и душой, и телом!

— Готов подписаться кровью под каждым словом Люта! — заявил Дауд и прижал руку к сердцу, а Ларс стрельнул взглядом в сторону Вики и притворно вздохнул:

— Понимаю, что рискую жизнью, но все равно признаюсь, что согласен с обоими!

— Ну да, вам, естественно, не жить! — хохотнула государыня и успокоила: — Но умрете вы, безусловно, достойно, то есть, от рук ничуть не менее добрых, умных и красивых девушек, чем мы, и по очень уважительной причине!

— Не умрут… — возразила ей Наоки. — Мужчин, способных видеть в нас личностей, а не красивые картинки — единицы. И уничтожать таких уникумов — это полный и законченный идиотизм!

Мы втроем «облегченно выдохнули», дамы жизнерадостно рассмеялись, а Волконская посмотрела вправо-влево, заметила две группы наших пестунов, спешно скидывающих с себя одежду метрах в пятидесяти от нас, и «грозно нахмурилась»: