[Вейде! Ты то куда лезешь?]

[Потом поговорим, Рогатый.]

С прибытием третьей силы картина на поле боя стремительно менялась. Видя, что к Байху и назойливой мухе прибыла подмога в виде четырех Императоров, Сезар пошел ва-банк. За несколько секунд тело дракона-старейшины сжалось до тридцати метров в длину, а мощь излучаемой ауры стала втрое сильнее.

Не долетев до поля боя примерно метров триста, Гилберт остановился, не желая вмешиваться в чужой бой. Байх Сай-Клоу бился, словно зверь, готовый не встретить завтрашний день. Голд, превратившись в белую молнию, смазанным силуэтом носился вокруг дракона, останавливаясь только в момент атаки.

[Арр! Будь ты проклято, насекомое!]

[Скорость. Скорость. Скорость. Скорость. Скорость.]

Видя мечущийся вокруг дракона силуэт, Граф фыркнул.

— Мне кажется, грр… ваш человек ускоряется… да, он определенно становится быстрее с каждой секундой.

Удар хвостом отбросил Байха на несколько десятков метров.

— Дело в божественности, — Гилберт внимательно смотрел на то, как искрящийся от потока силы меч в руках Голда впервые оставил глубокую рану на сверхпрочной шкуре дракона.

Будучи Мастером Слова, юнец додумался на время раздвинуть границы возможностей физической оболочки. Всё равно, что творить маленькое чудо внутри собственного тела. Разорванные мышцы заменяются новыми. Недостаток крови восполняется. Сейчас сила божественности пронизывает каждую клеточку тела Голда, на время даруя силу, во много раз превосходящую его собственный ранг.

Эта же сила защищала Голда от магических проклятий, насылаемых драконом.

Время шло и количество ран на теле дракона-старейшины только росло. Стоило ему отвлечься на Однорогого, как его тут же атаковал Джон Голд, летающий быстрее ветра. В какой-то момент юнец додумался запихнуть своего фамильяра прямиком в глотку дракона, и пока тот выплевывал вставший в горле комок, Байх дважды пробил его тело насквозь, залив всю округу кровью противника.

Спустя десять минут к месту схватки прибыла израненная пара Эрато и Талоса Маккоев. Гилберт, как и висевшие повсюду камеры Системы, видел всё сражение в мельчайших деталях. Сезара теснили! Стоило разъярённому дракону сосредоточиться на Байхе, как всё его тело покрывалось порезами в считанные секунды. Поодиночке дракон-старейшина мог справиться с обоими противниками! Но сейчас, действуя в паре, они компенсировали недостатки друг друга. Абсурдная скорость и сила атаки Голда дополняла мощную защиту и разрушительные удары Байха Сай-Клоу.

Прошло полчаса, и теперь место схватки со всех сторон окружали Императоры, приглашенные Гилбертом Бейтсом. Силы Союза Наций отправились на выручку Сай-Клоу, сражающимся с другими драконами. Битва за столицу еще далека от завершения!

Спустя час место схватки дракона-старейшины и Байха окружала толпа из всех тех, кто к этому моменту остался в живых. Израненные Императоры Союза Наций. Залитые кровью Истинные Однорогие и всё такие же полные сил сторонники Гилберта Бейтса. Сильнейшие, богатейшие, самые знаменитые представители своих миров. Все они хотели увидеть собственными глазами, как именно завершится последний бой за будущее мира Фризе.

Не считая Сезара, всех прочих драконов уже убили. Сам старейшина еще дважды применял на себе способность сжатия плоти, уменьшив размер своего тела до семи метров. Только после таких мер ему удалось снизить эффективность режущих атак Голда и немного совладать с мощью ударов Однорого Байха Сай-Клоу. Однако усталость и истощенный в конец запас сил начали брать свое.

Загнанный в угол дракон-старейшина окинул затравленным взглядом поле проигранного боя. Его лишили всего! Народа, гордости сильнейшего и хоть какой-то надежды на будущее. Не сбежать! Не уйти! Но умирать так просто Сезар не собирался.

Уловив во взгляде дракона отчаяние и решимость, израненный Байх зарычал! Будучи закаленным в боях ветераном, Однорогий почувствовал надвигающуюся смертельную опасность.

— Будьте вы прокляты, Пробужденные! — тело Сезара стало излучать могущественную кроваво-красную ауру. — Пусть место вашего триумфа станет вашей же могилой!

Сердце дракона! Величайший источник маны, имеющий связь напрямую с самыми глубокими слоями астрала. Понимая, что всё равно умрет, дракон-старейшина Сезар’Ди’Ракудо превратил свое тело в бомбу.

Аура, которую заметили все зрители, была лишь следствием уже запущенного процесса катализации. Сезар перегонял свою жизненную силу в запас маны, дополнительно напитывая ею свое Сердце Дракона. В прошлом, точно такая же самоубийственная атака загнанного в угол Ави’Деоса, имевшего лишь зачаток Сердца, привела к уничтожению мира Клоу. Половина Однорогих погибла во взрыве, уничтожившем жизнь на четверти континента.

Видя, как дракон стремительно усыхает, Байх понял, что счет пошел на секунды. Однорогий, в одно мгновение приблизившийся к голове дракона, пробил ее насквозь, буквально оторвав от шеи. Но процесс катализации маны в сердце уже был запущен, и теперь его уже не остановить. Даже если уничтожить материальную оболочку, привязанный к ней эфирный орган всё равно взорвется.

Из-за последствий долгого применения ультимы Байх был уже одной ногой в могиле. Однорогий держался на гордости и упрямстве сильнейшего бойца своего народа. Кто, если не он?!

Оторванная голова дракона на его глазах продолжала усыхать, отдавая всю ману, до последней капли, запущенному процессу.

[Будьте вы прокляты, Пробужденные…]

Озлобленный отпечаток последней воли дракона продолжал витать в верхних слоях астрала, заставляя ежиться тех, кто был способен его услышать. Повернувшись к замершему Голду, Байх произнес твердым голосом.

— Спаси моих детей из убежища! Санаака, Динэ и Тарса.

Даже сейчас, понимая, что умрет, Однорогий думал больше не о себе, а о своих потомках. Черта, отличающая сильнейших от посредственности. Сила нужна им не для себя, а для защиты своих близких.

Но Голд не ушел. Человек, чье тело от волос до кончиков пальцев сейчас состояло из силы божественности, смотрел на Однорогого с легкой полуулыбкой. Его светящаяся аура, перенасыщенная энергией веры, уже давно охватила все поле боя.

— Я же говорил, — Голд посмотрел на мертвого дракона. — Я Чудо… ибо я… сама… неотвратимость.

Щелкнув пальцами, Голд телепортировался к мертвому телу дракона-старейшины. Разрезав мечом грудную клетку древней твари, он не глядя сунул внутрь руку. Потерявший всякую надежду Байх видел, как черты лица Голда заострились, очерчивая скулы и круги под глазами. Секунда, вторая, третья. Молодой парень старел прямо на глазах. Разлитая по окрестностям аура божественности начала втягиваться в тело мертвого дракона.

Только когда вокруг не осталось ни капли силы божественности, Голд вытащил свою иссохшую руку из тела дракона. В его ладони находился предмет, существование которого считалось государственной тайной в мире Титардо.

Кристалл размером с голову взрослого человека приковал внимание всех собравшихся Императоров и телезрителей.

Сердце дракона-старейшины (Ранг: Полубог)

Ресурс основы: 10000/ 10000 ед.

Мано-хранилище: 2.500.000 /2.500.000

Категория: Кристалл Божественности

Качество: великий правитель [9]

Описание: помещенное в кристалл божественности сердце высшего дракона. Может использоваться как переносной Источник природной маны. Может запитывать постройки ранга от Города-Храма [6] до Храма Мира [10]. После высвобождения из кристалла сердце может быть интегрировано в тело Пробужденного как эфирный орган SSS-ранга.

На этом кадре трансляция Дня Скорби подошла к концу. У Воли Мира не осталось ни одного живого Защитника.

На самом дне астрала, у Колыбели Цивилизации стоял величайший из правителей халифата, Полубог Эшхарт Сай-Клоу. Между ним и воротами, ведущими внутрь Колыбели, парил светящийся образ огромной зубастой рыбины.

— Ты проиграла, хозяйка. Шесть погибших Императоров у Союза Наций и три моих сородича. Вот и всё! Я говорил тебе — не лезь к нам! Драконы никогда! Никогда! Никогда не станут сотрудничать с кем-либо на равных. Для них мир — это среда обитания и кормовая база, а не смысл жизни. На уровне генетически передаваемых знаний для их вида нет ничего, что было бы важнее их самих. Пробужденные, природа, гармония. Всё материальное — кратковременный пшик для тех, кто привык жить десятки тысяч лет и не привязан к миру, как ты.