Я забрал листок и, не глядя, сунул в карман.

— Кто-нибудь из людей Ворона остался в городе?

— Три человека. Они в растерянности. Не знают, что делать, и очень напуганы. Хотят убраться из страны.

— Им может быть что-то известно?

— Нет. Я уверен.

— Тогда пусть проваливают. Твоя миссия закончена. Можешь вернуться на службу в отделение.

— Рад слышать. Но не лучше ли устранить их? Я могу сделать это уже сегодня.

— Нет нужды. Пусть бегут.

— Как прикажете. Есть ещё один момент. Насчёт моего возвращения.

— Слушаю.

Агент бросил птицам последний кусок и отряхнул с рук крошки.

— У меня есть выход на одну организацию. Народовольцы. Ворон имел с ними связи. Поначалу.

— Хочешь к ним внедриться?

— Думаю, смог бы. Жаль отказываться от легенды, над которой я столько работал.

— Кажется, народовольцы не слишком опасны.

Изначально эти революционеры всего лишь издавали сетевые журналы оппозиционного толка. Они были убеждены, что страной должна править не аристократическая элита, а простолюдины, так как их больше. Мол, народ это не только дворяне, но и все остальные, которые находятся в экономическом и политическом рабстве. Аристократы — эксплуататоры, которых защищает монарх. И держится всё это на насилии. По мнению организации, русский народ является по своей сути социалистическим, общинным. Если бы ему дали волю, он мигом воспрянул бы и развился до невиданных высот духа и справедливого самоуправления.

Бред, конечно. Лютый идеализм, совершенно оторванный от реальности. Как и все убеждения подобного толка. Толпа, если и самоорганизуется, то всегда по первобытным принципам — то есть, на основе насилия, продиктованного правом сильного и угнетения слабых.

Постепенно «Народная воля» пришла к идее переворота с целью передачи власти народу с помощью учредительного собрания, избранного всеобщим голосованием. Среди основных пунктов политической программы значились выборность всех должностей, передача земли и заводов народу, свобода слова, печати и так далее, а также упразднение сословных ограничений. Иначе говоря, уничтожение аристократии и переделка всего государственного строя.

Разумеется, народовольцам очень быстро пришлось уйти в подполье, а затем они связались с террористами и переняли их методы «борьбы». Правда, денег у них было мало, и акции проводились редко, да и чаще всего неудачно. Тем не менее, на народовольцев охотились. Правда, те предпочитали бегать, да и ячеек было слишком много, чтобы переловить всех. В рейтинге Охранки «Народная воля» занимала не самое почётное пятое место. Видимо, её руководители решили, что пришло время подняться повыше.

— Так и было, — ответил мой собеседник. — Но теперь, когда Вождя не стало, народовольцы, по слухам, собираются принять эстафету, как они сами это называют. Учитывая, что они террористы, это может оказаться опасным.

— Откуда слухи?

— Они этого не скрывают. Думаю, даже сами распространяют, чтобы привлечь сторонников. Свято место пусто не бывает, как говорится. Кто-то должен постараться занять место лидера в революционном движении. Это неизбежно. Не лучше ли отрубить этому дракону голову, пока он не отрастил ещё парочку?

— Безусловно. Но ты уверен, что готов продолжать? Ты ведь сказал, что рад вернуться в отделение.

— Ваше благородие, у меня нет семьи, нет друзей, нет даже любовницы. Да, я рад, что Вождь и его ближайшие соратники мертвы, и от этой угрозы мы избавили Россию. Но чувство долга не позволяет мне просиживать в кабинете за бумажной работой, пока красная зараза гуляет по стране. И мне нечего терять. Да и чем я буду заниматься? Статистикой.

Я понимающе кивнул.

— Хорошо, Олег. Займись «Народной волей». Связь будем держать прежним образом, но не выходи на неё раньше, чем через месяц. Пока это может быть слишком опасно. Тебя будут проверять.

— У меня отличная репутация. Вполне подходящая. Но вы правы, ваше благородие. Через месяц.

С этими словами он встал и медленно пошёл дальше по аллее. Я не провожал его взглядом. Выждав четверть часа, отправился в другую сторону.

Только в машине я достал бумажку, которую он мне оставил, развернул и прочитал два имени, выведенные угловатым почерком человека, привыкшего писать быстро и мелко.

Вот чёрт! Даже не знаю, расстраиваться или радоваться…

Достав из бардачка зажигалку, я спалил клочок бумаги в пепельнице и завёл мотор. Когда вернусь из Африки — если вернусь — придётся много работать. Больше, чем я рассчитывал, отправляясь в Летний сад.

Вернувшись домой, я подумал о Юшен. Интересно, как ей удастся провернуть порученное. Может, и не уложиться в срок. Что тогда делать? Исполнить угрозу? Наверное, придётся, иначе лисица решит, что у меня к ней слабость, и совсем распоясается.

Поранив палец, я выдавил каплю крови, открыл Астрал и убрал туда возвращённый Исток. Так будет надёжнее. Заодно вспомнилась Мейлин. Вернее, триада. Надо бы поболтать с Каном насчёт несостоявшегося убийства князя Долгорукого. Теперь, когда я отделился от рода Белозёровых-Оболенских, китайцы наверняка попытаются отомстить. Получится у них вряд ли, но ведь они не знают этого. К тому же, у триады могут быть чародеи. Хотя вероятность этого и невелика. Главное же: месть может коснуться тех, кого я должен защищать, и вот это меня беспокоило. Но что мне предложить Кану? Не убийство же князя. Этот вариант совершенно исключён. В общем, было, о чём подумать.

Я сидел в комнате, потягивая принесённый Матвеем кофе, когда зазвонил телефон. Взглянув на экран, я увидел, что это Юшен. Да неужели⁈

— Какие новости? — спросил я, прижав трубку к уху.

— Неплохие, — раздался знакомый голос. — Завтра постараюсь вытащить вашу сестру. Вы готовы её принять?

— Само собой. Ты уверена?

— Нет.

Хули-цзин отключилась. Видать, задумала какую-то авантюру. Лишь бы Алёна не подверглась при этом лишней опасности. Но лисица на это не пойдёт, ведь она понимает, что её ждёт, если девушка пострадает. Тем более — погибнет. С другой, у неё и выбора особо нет. Так что, по идее, Юшен должна быть готова на любой риск. Может, перезвонить и сказать, чтобы не бросалась в омут с головой? Нет, это только всё испортит.

Сделав глоток кофе, я поставил кружку на столик и отправился в душ — готовиться ко сну. Минут через двадцать вышел, накинув халат, проверил, заперты ли окна, и уже собирался забраться в постель, когда снова зазвонил телефон. Связной Ирмы Бреннер!

— Да? — настороженно проговорил я, подняв трубку.

— Господин Бланк?

— Он самый. Чем могу?

— Прошу прощения, что беспокою в столь поздний час, но вы сказали, вам можно позвонить в любое время, если возникнет необходимость.

— Да, я ещё не ложился. Слушаю вас. Что-то срочное?

— Наталья Келер просила узнать, не встретитесь ли вы с ней завтра вечером? Часов в шесть. Это насчёт контракта на поставки оборудования.

— В шесть? Не уверен, что буду свободен. Я вам перезвоню ближе к этому времени.

— Хорошо. Ещё раз извините за беспокойство, господин Бланк.

В трубке раздались гудки. Звонок связного меня расстроил: в шесть часов я, возможно, буду занят с Алёной и Юшен. Но Ирма не стала бы просить о встрече просто ради того, чтобы напомнить о том, что время на исходе, и нам пора отправляться в Африку. Явно появились новые обстоятельства, требующие моего участия. Жаль, нельзя узнать о них по телефону. Хорошо бы Юшен завтра справилась пораньше — тогда я успел бы встретиться с Ирмой.

В кровать я ложился в некоторой тревоге. Долго не мог уснуть, прокручивая в голове то одно, то другое. Захотелось пить, и я встал. Бросил взгляд на остатки холодного кофе. Нет, не вариант. Взглянул на часы. Половина двенадцатого. Ладно, не буду беспокоить Джу. Служанка, возможно, уже легла, решив, что я сплю.

Я уже направился было в сторону двери, когда услышал донесшийся со стороны опоясывавшей этаж террасы тихий звук. Конечно, ночь даже в городе полна шелеста, шорохов и так далее, особенно учитывая, что дом был окружён садом, но конкретно этот звук показался мне подозрительным. Не знаю, чем именно. Возможно, сработал выработанный годами инстинкт охотника. Однако когда он повторился, я понял: в лёгком скрежете слышалось нечто механическое, что и заставило меня насторожиться. Птица, насекомое или грызун издали бы иной звук — более естественный. Я не раз ночевал под открытым небом и отлично знал, какими шорохами полнится природа, так что легко мог отличить её звуки от тех, которые издаёт человек.