Подняв обессилевшего гнома одной рукой, Однорогий зашел вместе с ним внутрь учебного полигона. Изнутри потянуло сыростью и запахом цветущих растений. Положив свою ношу рядом с дверью, Байх походил вокруг покрытого мхом человека.

— Брут, ты давно на улицу выходил?

— Вчера, господин.

Однорогий улыбнулся.

— Хорошо быть простым преподавателем, да, малыш Брут? — однорогий кивнул своим мыслям. — Если бы не твой талант мастера магии земли, тебя бы не взяли на эту должность. Однако со своей маниакальной жадностью и желанием выжать деньги из всего и всех вокруг, ты так и не справился.

— Да, мастер! — гном склонил голову, не смея смотреть в глаза тому, кто носит фамилию палачей Сай-Клоу. Они щит и меч Саландийского Халифата.

— Мне плевать на твои пороки, малыш. Главное не порть процесс обучения в Школе.

— Слушаюсь, мастер.

— Знаешь, что творится вокруг?! Сутки назад, тут, у нас в самом сердце халифата, началась эпидемия кошмаров. Чертовы сатанисты!

Однорогий покачал головой, невесело улыбаясь.

— Фанатики верующие в перерождение в Глубоководных, устроили массовую резню. Убили членов своих семей, а потом стали кидаться на мирное население. На площади бога-императора Эшхарта, несколько идиотов устроили самоподрыв. До того, как ввели режим чрезвычайной ситуации и запретили призыв, сатанисты сами себя поприносили в жертву, протащив в город два десятка Глубоководных тварей. Но эпидемию кошмаров это не остановило! Напротив, Воля Мира пыталась прикрыть диверсией сатанистов другую свою пакость. И тут, прихожу я в свои владения Школы и чую, как некто искажает астрал, погружаясь в самые темные его глубины.

Однорогий сделал несколько шагов вокруг статуи и затем посмотрел на стены полигона, заросшие травой.

— Ты знаешь, что происходит с твоим учеником?

— Спит?!

— Нет! — Байх зло оскалился. — Не думал, что жадность настолько затуманила твой разум.

Однорогий обернулся, зло глянув на притихшего гнома.

— Он развоплощается! Твой ученик, малыш Брут, растворяется в сущности бытия. Его физический сосуд и эфирное тело, вытягивают из окружающей среды необходимые питательные вещества, пытаясь хоть как-то продлить время жизни. Да и ты поэтому выглядишь, так будто десять дней не ел. Сознание этого человека рассеивается по ноосфере, а душа уходит в такие глубокие дебри астрала, что тебе и не снилось. Не будь у него эфирного органа поддержки и перед нами уже стоял бы иссушенный труп!

Гном оперся спиной на стену. Подошедший вплотную к нему Однорогий, не стал садиться на корточки. Он продолжил говорить, смотря сверху вниз.

— Этот человек — воплощение Древа Кошмаров. Медиум, через который Воля Мира транслирует свое безумие! — обрадовавшийся возможности наконец убить ученика Брут с улыбкой вскочил на ноги и тут же был посажен обратно тяжелой рукой Байха Сай-Клоу. — Даже и не думай об этом! Если бы все было так просто, я бы казнил вас обоих за преступления против народа халифата.

Немного подумав, не поднимая головы гном спросил.

— Чем я могу вам помочь, мастер, дабы искупить свой грех?

Однорогий едва заметно улыбнулся.

— Поставь ему этот чертов экзамен! — дернувшуюся в душе Брута жабу недовольства припечатали последние слова мастера. — Ставь и не дергайся! Я чую у твоего якобы ученика полное родство с младшими стихиями и сильное с тремя старшими. У нас конец войны с Глубоководными на носу, а ты тут время тянешь. С нынешней подготовкой такому парню почти нечему учиться в Школе!

Достав из кольца-хранилища записную книжку, Байх стал быстро в ней делать заметки. Спустя пять минут в руки гнома лег длинный список растений-паразитов.

— Купи всё, что есть в этом списке через терминал Магазина и принеси сюда.

Успевший немного восстановиться Брут побежал выполнять поручение большого начальства. Оставшись на полигоне наедине с зеленой статуей, Однорогий подошел к ней и без видимых причин расхохотался.

— Джон Голд, мальчик который выжил! Не думал, что ты сам к нам придешь, да еще и так быстро. Раз уж убивать тебя нельзя, мы поможем тебе продержаться подольше.

В масштабах надвигающейся мировой войны с Глубоководными, какая-то там эпидемия кошмаров уже ничего не значит. Сейчас перед Байхом стоял не просто спящий человек, а причина уже начавшегося финала Битвы за Будущее в мире Фризе.

Такому пробужденному умирать никак нельзя!

Стою на пляже под таким родным и теплым земным солнцем. Смотрю на свои руки. Сжимаю и разжимаю пальцы в кулак. Это прошлое?! Может альтернативное настоящее или будущее?! Руки замерцали. Черные кожаные перчатки то появляются, то пропадают. Золотое обручальное кольцо на безымянном пальце правой руки переместилось на левую. Развод?! Повисело там миг и снова переместилось на правую руку. Странно всё это. Неужто я всю жизнь буду отказываться носить Системные кольца признания?!

[Голд…Голд…Голд…очнись же!.. ряешь себя!]

Пейзажи накладываются один на другой. Обогретая лучами солнца Земля, подводный мир Фризе, темные просторы царства сумерек, высокие леса Спайс-Сирдамур. Я стою на вершине холма рядом с каким-то аванпостом, спрятанным в рукотворном кратере. Указывая рукой в сторону Уральских Гор, рядом со мной стоит кореец.

Джинронг довольно улыбается.

— Знал бы ты, сколько живности тут водится! Прям, уххх! Мы с мужиками по вечерам выводим молодняк на охоту, дабы они к нашему образу жизни поскорее привыкли. А вечерком! Под водочку, да после баньки, треть всего рода в баре «У хари» собирается. Там музыка играет! Бабам нашим тоже расслабиться есть где. Саныч вместе с припасами, газеты и журналы с Земли приносит. Я всё организовал, пока тебя не было, Джо…

[Джон…он…Голд…очнись…сыпайся!..]

Перед глазами мелькнул образ родителей, Даниила и Светланы Чадовых. Они забирали меня из роддома и, судя по лицам, были не рады появлению еще одного голодного рта в бедной семье. На передней панели авто лежит газета с датой 27 января 1994 года.

— Успокой ребенка! — отец заводит машину.

— Да он постоянно орет. Весь в тебя, козла, пошел!

Им едва за двадцать, работы нет. Детей видимо заводить не планировали.

— Тогда положи на заднее сиденье, под ремни. Этот его крик машину вести мешает.

Видя их равнодушие к орущему ребенку на заднем сиденье машины, я ощутил, как на сердце заскребли кошки. И эти двое — мои отец и мать?!

Видение сменилось на новое, более туманное и расплывчатое. Этот день, я хорошо помню! 8 мая 1999 года. Я вижу себя пятилетним со стороны на полу в доме бабушки в деревне Лисий Лес под Новгородом. Бабушка Фрося сидит на кровати, глядя прямо перед собой в одну точку. Лицо не выражает ни эмоций, ни намека на умственную деятельность. По комнатам ходят еще хмурый Велерад и улыбающаяся Клементина.

— Обязательно было уничтожать им матрицы личности? Бабка, понятно, скажет потом, что наши прототипы переехали в другой город. Пацана-то зачем? Сил угрохали в пять раз больше нормы.

— Договор, сир Велерад. Я в своем праве! Знали бы вы, как эти дикари растили своего сына! Угнетение сознания, подавление черты любопытства, словесный абстракизм, двойные понятия у слов. Проще разрушить фундамент такой личности и выстроить ее заново. К тому же дитя нам нужно для легенды. Ты сам всегда говоришь…

Велерад кивает, не дослушав:

— Если могу кого-то использовать, я делаю это. Принимается. Заканчивай и уходим.

Теплые руки Клементины легли мне-малому на виски. Вся сущность пятилетнего пацана, всё то, что делало меня самим собой тогда, собралось воедино, повинуясь чужой воле.

Мягкий голос Клементины обволакивал собравшееся в шар сознание.

— Силами неба и земли. Миром, что не стал твоим домом. Прости меня, тот, кто пришел в него, и кого он не принял. Нарекаю тебя Чудом и признаю сыном.

Сколько бы обычных имен я себе не выбирал, настоящим всегда было одно. Чудо! Имя, данное мне Клементиной в тот день! Простое, понятное, короткое и настолько близкое сердцу, что я всегда старался оправдать заложенный в нем смысл. Сотворить чудо и докопаться до истины о Системе и Колыбели Цивилизаций. Спасти людей на испытании, объединив их в группы. Создать род, победить трижды мутировавшего сатира, выжить после заражения и сбежать от судьи. Я только и делал, что пытался оправдать право называться этим именем…