Как и полагается девушке, сумевшей выжить и стать сильной в такой зловонной клоаке, как семья Великого Дома, Эрато отреагировала спокойно.

– Встречная просьба.

– Говори.

– Я хочу забрать в Титардо из мира Фризе четырех членов рода Ао.

– Девочка моя – Элодин нахмурился – мир Фризе, холодная подводная дыра, закрытая на карантин из-за этой чертовой эпидемии. По протоколу Вершителей, в экстренном порядке, допуск к эвакуации получат только высшая знать и особо ценные кадры, при отсутствии у них симптомов болезни. А эти твои Ао?

– Иммунны. Все четверо.

Записав что-то в личном планшете, Элодин протянул руку к видеокамере.

– Пришли их данные в мой секретариат. Альмиа поговорит с миграционным департаментом. Но помни! Спрос с тебя! А эти твои Ао должны соответствовать требованиям для перехода в Титардо.

Старейшина рода отключился и Эрато смогла наконец расслабиться. Она и так не собиралась дальше участвовать в Играх, а так еще и удалось выторговать свободу и спасение для семьи Теодора. С Голдом девушка и без наставлений дяди не стала бы дальше общаться. Джон похож на ядерную бомбу со сломанным детонатором. И сам готов взорваться, и всех вокруг утащить за собой.

Не прошло и пяти минут, после разговора со старейшиной из дома Маккоев, как в дверь номера Эрато постучали. На пороге нервно топтался юнец, лет восемнадцати с рыжей шевелюрой некогда ухоженных волос. Выглядел гость плохо. Весь в копоти, потрепанная боем одежда и откровенная паника на лице.

Дверь открылась.

– Г-госпожа Эрато…

На пороге перед напуганным юношей стояла эльфийка в ночнушке, держащая в руках тело Теодора, будто готовясь отправиться с ним танцевать вальс.

– Г-госпожа… – гость не знал, как реагировать на то, что видеть ему по статусу было не положено. Эрато решила подшутить над гостем.

– О Саливан. – девушка начала танцевать, придерживая спящее тело у руках. Редкий случай имени в одну букву. – Итак, чего же ты хочешь?

Если бы Джон был сейчас здесь, в гостинице, он бы сразу узнал в юнце того самого мальчишку, которого Эрато держала в руках, когда прибыла на каменное плато. Тремя днями ранее, сеньор О, рискуя нарваться на гнев Императрицы тем не менее подняться на ее этаж в отеле «Красный Ноябрь», где и передавал информацию о том, что в теле Голда есть какой-то инородный предмет относящийся к природе монстров. Если бы эта информация подтвердилась и попала в руки прессы, имя дочери Великого Дома могло сильно пострадать.

Эрато тогда не поверила, едва не убив О за вторжение в ее личные покои. Но потом, юнец раскрыл свои карты. Его сестра Эн, была одной из тех, кого Голд спас из плена у великанов в Спайс-Сирдамур. Однако их мать Анабель, матриарх и Витязь из клана Саливан, погибла в тот день. Малыш О попросил великую Императрицу Эрато Маккой выкупить филактерий ее души, если его информация подтвердится. И черт возьми, яйцо рахни действительно нашлось в теле Голда!

Продолжая вальсировать, Эрато на ходу вытащила из инвентаря филактерий души Анабель Саливан и кинула его в руки юнца. Поймав предмет обеими руками малыш О прижал его к груди и тут же расплакался.

Услышав рыдания гостя эльфийка, остановилась.

– Уходи. – Она кивнула в сторону двери. – Скажешь кому-то хоть слово о Голде и клан Саливан исчезнет. А теперь… БЕГИ!

Топнув ногой для большего впечатления, Эрато напугала юнца так, что тот забыл о слезах и бегом помчался к пожарной лестнице, позабыв о лифте. Закрыв за ним дверь, эльфийка вздохнула. Можно было дать мальцу денег на восстановление тела матери, но тогда эти низшие подумают о возможной слабости и уязвимости Эрато. И тогда придется от них избавляться, как это произошло в прошлый раз. Почему-то низкоранговые пробужденные постоянно думают, что смогут нажиться на Императорах.

Теперь, когда последний долг отдан, больше ничего не держит Эрато в зоне отдыха. Пора готовить семью Ао к переезду в мир Титардо. Милому Теодору наверняка понравится учиться в Академии Магии на целительском факультете. Где он там говорил удерживают его семью? В бункере города Эторофу? Судя по карте, путь не близкий. Пора отправляться.

Держа на руках тело Теодора, Эрато аккуратно прошла мимо спящего в гостиной Наумара. За шесть дней совместных посиделок, эльфийка успела немного понаблюдать за торговцем и понять, почему Джон его так ценит. Черты верности и склонности честности встречаются крайне редко. Старик имел их обе и уже выбрал себе господина. Жаль, но здесь и сейчас, пути Эрато Маккой и рода Голд расходятся. За спиной уходящей эльфийки тихо хлопнула дверь.

Проснувшийся спустя час Наумар, быстро понял расклад и куда именно ушли Эрато и Теодор. Старик хмурился, бубнил себе что-то под нос и даже сбегал на ресепшн, желая подтвердить свои опасения.

Теодор Ао и Эрато Маккой. Их имена исчезли из состава команды. Подождав для надежности в номере отеля еще три часа, Наумар выбрал в интерфейсе Игр пункт точки возврата во Фризе. Конечный адрес, город Холодвиг, принимающий терминал Башни Гармонизации ауры.

– Не тревожься о нас. – Бубнил под нос старик, стоя в потоке света начавшейся телепортации – Эльфийка увела Тео. У нее за пазухой наш малыш-целитель в безопасности. Настал и мой черед, выполнить первый данный мне тобой приказ.

Поскольку жена и дети находились в безопасности, старик решил сразу же отправиться в Башню Гармонизации. В следующий раз, когда Джону понадобится помощь от соратников, он сможет смело положиться на старого Наумара.

Люди знакомые с Голдом, один за другим, словно семена силы, веры и власти, начали рассеиваться по всему миру Фризе. Придет время и они покажут, во что смогли вырасти.

История черного меча Соу, на фоне тысяч других представителей вида разумного оружия, выглядела куда более впечатляющей. Душа немертвого не была поймана мастером-кузнецом и не была проклята полубогом. Всё намного проще и сложнее одновременно.

Задолго до событий во Фризе, в большом густонаселенном эльфийском мире Эвакен местная Колыбель Цивилизации пошла ва-банк и призвала на свою защиту вирус зомби, создав в Изнанке сущий ад живых мертвецов. Шел всего второй этап предварительной подготовки, а Изнанка уже представляла из себя пост-апокалиптический мир. Технологический, культурный и цивилизационный уровень Эвакена застрял на этапе локальных государств и первого стрелкового оружия. Орда нежити должна была их смести сразу после начала Битвы за Будущее.

Воля мира правильно поняла свое преимущество, желая в будущем использовать большое население как катализатор и кормовую базу для зомби. В умах избранных ею медиумов Колыбель самоидентифицировала себя, как Ал’энди «пылающий цветок».

По мере прохождения стадий предварительной подготовки многие Императоры и Дворцы, оценив риски вложений осколков в экспансию мира Эвакен, отметили излишне рисковый ход Колыбели. Слишком большое количество юнитов, пусть и почти безмозглых, тем не менее формировало астрал и повышало риск появления монстров-мутантов. Если продвинутых особей станет слишком много, начнется каскадная эволюция всего вида зомби, и тогда они из разрозненной стаи превратятся в армию, представляющую серьезную угрозу альянсу Дворцов. Такая стратегия представляла угрозу как для самой Ал’энди, так и для сил вторжения. Поэтому вестники Императоров, объединив усилия с местным населением, принялись целенаправленно уничтожать только мутантов.

Так на астральном и поведенческом уровне, спустя семнадцать лет зачистки, у зомби из мира Эвакен закрепился паттерн выживания «мутанты умирают, обычные зомби выживают». Дворцы, утвердившись в правильности выбранного пути, потихоньку продолжали экспансию Изнанки Эвакена. Но если взглянуть на ситуацию шире, то в этой шахматной партии было четыре игрока: сама Ал’энди, призванные ею мертвецы, альянс Дворцов и мало приспособленные к войне низшие эльфы, населяющие мир Эвакена.

Само понятие «течение времени» для всех четырех сил было разным. Ал’энди, уже пережившая три Битвы, смотрела на сотни и тысячи лет вперед, растя себе новых защитников. Дворцы и вестники мыслили одним веком экспансии, не вникая в детали происходящего. Низшие эльфы думали о детях, семьях, сильном перенаселении и проблемах с экологией, погрязнув в рутине повседневности. Ни воля мира, ни Дворцы не воспринимали их всерьез. Оставалась безмозглая нежить, для которой сама идея скоротечной жизни и потока времени протекает иначе.