В зеркале у стойки бара, за которой мы сидим, отражался всё тот же двадцатиоднолетний подросток в обычной одежде, какую может себе позволить студент четвертого курса. Ни привлекательной внешности, ни высокого достатка, ни выдающихся талантов. И что она во мне нашла?

Бармен наливает Роме еще рюмку и он чокается со мной.

— До тебя только дошло? Крышесносное чувство, да!? Теряешь берега реальности, всё для нее!

— Ну, дядь! Хватит!

— Да, друг, мой! Тебя трахнула баба! Жестко поимела, выдоила все средства, а потом бросила, как дешевку в портовом баре. А-А-А-АР-Р-Р!

Бравый моряк вскочил на ноги и заорал на всё заведение:

— Бармен! Дайте этому студенту коктейль из юношеских чувств, разбитых надежд и первой любви! Смешать, но не взбалтывать.

Темнокожий улыбчивый бармен ответил что-то на забористом испанском, заставив половину бара заржать в голос. Слова дополнились неприличным жестом со средним пальцем и таким же от Ромы в ответ, вызвав вторую волну смеха посетителей.

Рома поставил передо мной еще один бокал вина.

— Пьешь ты, как салага, конечно! На флоте мы таких, как ты, лапшой называли. Две рюмки — и всё. Никакущий! На ногах не держитесь. Ну да черт с ним. — дядя заглянул мне в глаза. — Скажи-ка мне, дорогой племянник, где ты взял деньги на те подарки?

— Занял у Сереги-Пузана с третьего курса. Он сын ростовщика.

— Ты работаешь?

— Нет.

— Да ты дурной? — дядя отшатнулся, будто от заразного. — Занял денег у ростовщика, чтобы удивить девушку, которая в итоге тебя бросила!

— Ром, хватит! Я и так себя чувствую… Даже не знаю, как это описать. Шкуркой от банана, выброшенной в урну.

Моряк снова заржал, стуча ладонью о барную стойку.

— Ох, шкурка ты банановая! Удивил… разбитое сердце — так оно называется. Еще ты прячешь чувство предательства, разрушенной жизни, гнев по отношению к себе…

— Хватит! Я уже вернул треть долга, выиграв три тысячи у друзей, которые тогда со мной были.

Рома присвистнул от удивления:

— Солидно! А на что спорили?

— Ну, первая девушка и всё такое.

— О! За это стоит выпить!

Рома встал с места и проорал на весь бар:

— Всем выпивку за мой счет! Этот парень сегодня стал мужчиной!

А потом шепотом мне на ухо:

— Будешь должен за выпивку для этих забулдыг.

Если бы можно было умереть от стыда, я бы, наверное, давно так и сделал. И было от чего! Ехидно улыбаясь, бармен налил мне бокал за счет заведения. Подходили незнакомые люди, хлопали по плечу и приговаривали, что всё впереди. А Рома во всех красках описывал мои отношения с Марой и расставание с нею. Великовозрастные мужики ржали, глядя, как я сгораю от стыда. Господи, ну кто его за язык-то тянул?

Кто-то сунул в карман визитку борделя, с запиской на обратной стороне: «Тут ты не найдешь ничего нового». Старик в темных очках, сидевший всё это время слева от нас, мрачный, противный и жутко словоохотливый, начал рассказывать, как он кадрил девушек во времена своей молодости, используя такие эпитеты, что чувство стыда удваивалось от расшалившейся фантазии. Оказывается, это и так можно делать? Незаметно та пустота в сердце, что съедала меня изнутри, стала постепенно угасать.

Разбитое сердце лечит не время, а люди, с которыми ты разделяешь свои чувства.

Так я первый раз в жизни напился.

…

Утро подарило новый букет незабываемых ощущений. Как я вообще добрался до съемной квартиры? Пьяный дядя Рома, похотливый старик с его историями… Затем ладонь официантки у меня на брюках. А дальше — пустота. Причем я абсолютно уверен, что никакой интимной близости вчера не было.

Бзззз-бззб-бзз-бззззз…

Да кто, черт возьми, звонит мне всё утро! А нет, уже не утро. Время уже четыре часа дня. Знатно же мы вчера в баре посидели.

Сквозь дрему нащупал телефон. Ого! Я пропустил уже с десяток звонков.

— Полиция, слушаю вас.

— Опять твои шуточки! — отец в гневе. — Что с твоим голосом, сын? Ты простыл?

— Нет, пап. Просто спал.

— Ты пил! Как ты… как ты посмел притронуться к алкоголю! И только попробуй соврать мне еще раз! Я знаю, что ты снял с карточки все деньги, что мы давали тебе на этот месяц. На что ты их потратил? И что это за девица с тобой на фото в социальной сети?

— Пап. Ну потратил, и что? Я же не прошу больше.

— Алексей, мы учили тебя увиливать от ответа?! КТО?! На фото!

— Я потратил их на себя. Их больше нет. Пап, дайте мне самому принимать решения о моей личной жизни.

— Вот как? Хорошо. День, когда ты сам начнешь зарабатывать деньги, станет самым лучшим днем в моей жизни. А до тех пор, пока вы живете за наш счет, молодой человек, будьте добры отвечать на звонки своих родителей. Вам всё ясно?

— Да, сэр. Буду присылать вам письма из армии.

— Алексей! Не смей идти в армию.

— Шутка. Ладно, я на пары. Пока, пап!

Положил трубку. В общем, родительская любовь у нас в семье исключительно дистанционная.

Достал из ящика запасной телефон со стертым IMEI-идентификатором и неотслеживаемым номером. Вставил батарейку, нигде не засвеченную симку и набрал номер, который помнил наизусть. Абонент на том конце провода, не любит ни звонков, ни жену ни вообще всех людей в целом.

— Да, кто это?

— Рапунг, я знаю, что это ты, так что не клади трубку. Этот номер нигде не засвечен и никем не прослушивается.

— Вот как? — собеседник хмыкнул в трубку. — Криминалом попахивает! И зачем мне разговаривать с вами после такого?

— Ты знаешь меня под ником Чудо. Я — основатель клуба Искателей Истины и создатель нашей закрытой VPN сети по поиску следов «Игроков». Молчи, не надо ничего подтверждать или опровергать. Мы оба знаем, что ФСБ до сих пор ищет наши с тобой следы. Но теперь мне плевать на следователей! Я сегодня возможно умру и хочу, чтобы хоть кто-то знал обо мне всю правду.

Мне было четырнадцать, когда я основал Клуб. Мы просуществовали полтора года, ища в сети всевозможные запретные знания, формируя свою собственную базу данных. Потом ФСБ начало нами интересоваться вплотную и Клуб пришлось срочно закрыть. Сейчас мне уже двадцать один, а значит, для Рапунга прошло восемь лет в неизвестности. Для всех участников клуба я тогда просто исчез.

— Я не знаю, кто этот твой Рапунг, — голос в трубке хохотнул, — Но, если хочешь выговорить, валяй! У меня как раз перерыв на работе.

Ага, не ты это! Да у тебя все та же наглая манера общения.

— Меня зовут Алексей Чадов, двадцать один год. В детстве — с пяти до десяти лет — меня воспитывали как бы «приемные» родители, Клементина Сохо и Велерад. За наличие интерфейса и знаний о том, как именно проходит тайная Битва за Будущее мира Земли, их смело можно назвать «игроками». Ну или Пробужденными, как они сами себя называли.

— То есть тебя воспитали те самые игроки, которых мы «якобы» всё это время искали?

— Да, ты все правильно понял. Вечно ворчащего Велерада на моих глазах в Египте сожрал монстр-перевёртыш. Куда после этого делась перепуганная Клеметина, не понятно. Ей тогда тоже крепкое досталось! Что произошло потом, уже не помню.

— Это как так?

— В возрасте десяти лет меня вернули обратно в дом Чадовых, но при этом память последних двух лет жизни с Клео стерта из моих воспоминаний.

Что тогда в Египте вообще случилось? Кто меня привез к бабушке? И откуда появился здоровенный шрам на правом плече? После возвращения в семью осталось много вопросов.

— Рапунг, с тех событий прошло уже одиннадцать лет. Сейчас мне двадцать один и я всё еще ищу Клео, чтобы сказать ей «Спасибо! Ты воспитала меня как родного сына.» От родных отца и матери я не получил и тысячной доли того, что дала мне она.

— Так ты … создал Клуб, чтобы найти Клементину? Хотя… Думаю, я могу понять, насколько круто было иметь в виде отца и матери настоящих игроков?!

— Это еще не всё. В январе 2011, четыре года назад, когда мне едва исполнилось семнадцать лет, пришла запоздалая весточка от Клементины. Она явно была жива! И даже оставила в банковском хранилище артефакт, позволивший мне подключится к Системе.