— С образцами не получилось, — зло сказал он. — Привязались два хмыря, пришлось отстреливаться.

— Да ну, — покачал головой отец Маркел. — Кто это мог быть?

— Возможно, черные золотоискатели. Надо глянуть выше по течению, там может быть лагерь и бутара. И я позвоню спасателям, одного я точно ранил, и другого наверное тоже. Надо их отыскать и оказать помощь.

Он открыл аптечку, соображая, что взять, а отец Маркел поджал губы: — Не надо спасателей. И сами в тумане никого не найдете. Что-то было со связью, но теперь восстановилась. Пусть наша служба безопасности займется, у них есть и инфракрасные датчики, и врач в команде. Заодно выяснят, что им было нужно?

Он стал говорить по телефону, а Толуман пожал плечами: так хлопот будет меньше. В теплой кабине пальцы заболели, отходя от холода, и искать кого-то в промозглом тумане не хотелось. Отец Маркел закончил распоряжаться, и Толуман спросил:

— Будем ждать службу безопасности?

— Зачем? — удивился отец Маркел. — Место они зафиксировали, а больше мы ничем не поможем. И летать больше не стоит, ничего не видно. Давайте обратно. Сможете вести глайдер в тумане?

— Да, — буркнул Толуман. Он включил локатор, и на лобовом стекле высветился пейзаж в зеленоватых тонах: валуны, каскады воды, темные громады кигиляхов. Поднял глайдер и повел его над ручьем.

Не разговаривали, а Толумана все еще знобило: кто же пытался его убить?

С полчаса летели в тумане, потом он остался позади. В зеркале заднего вида было видно, как удаляется серая стена. В верховьях Адычи только затянутое на севере небо напоминало о непогоде. Над горизонтом возникла точка, превратилось в пятнышко, и послышалось тарахтение — вертолет. Пролетая мимо, тот приветственно качнулся — видимо, служба безопасности и спасательная команда. В глайдер все это не поместится, еще один минус легких летательных аппаратов. Толуман проводил вертолет взглядом, и тут заметил среди пятен снега желтые искорки. Озорная мысль пришла в голову. Он сбавил скорость и опустил глайдер.

— Это зачем? — недовольно спросил отец Маркел.

— Желтые рододендроны, первые цветы весны, — не очень внятно объяснил Толуман.

Он вышел, нарвал цветов и бросил на карабины. Странный получился контраст: вороненые стволы и нежная желтизна цветов. Дальше летели без задержек.

Толуман опустил глайдер на ту же площадку и повернулся к спутнику:

— Карабин, из которого в меня стреляли, оставлю в багажнике. Пусть ваша служба безопасности разбирается.

Отец Маркел странно глянул на Толумана:

— На сегодня с вас хватит. Подойдите к стойке, вас куда-нибудь поселят. До завтра.

Толуман загнал глайдер в ангар и подсоединил клеммы. Неплохо, израсходовали едва половину заряда. Потом взял «Сайгу» и цветы, карабин отнес в свой глайдер, а с цветами зашел в холл. Та же девушка с челкой сидела за стойкой.

— Это вам, — сказал Толуман, протягивая цветы. — Желтые рододендроны, они первые расцветают в этих краях.

— Ой, спасибо, — обрадовалась девушка. — А я думала, тут только камни и снег.

— Зимой сурово, — сказал Толуман. — Но летом есть очень красивые места, да и цветов бывает много.

Девушка положила цветы на стойку и глянула на дисплей.

— Вас поселили в корпус «Е», там временная гостиница. Когда выйдете, то направо. К сожалению, ремонт еще не закончен, но жить можно. Комната номер 12.

Толуман поблагодарил, взял из глайдера сумку с вещами и стал отыскивать корпус «Е». Это оказалось нетрудно, здания были обозначены крупными буквами — и тут порядок. Корпус в два этажа, вдоль наружной стены строительные леса, а внутри громоздятся тюки с утеплителем. Комната оказалась на втором этаже — стандартный номер с двумя застеленными кроватями, похоже лишь она и несколько соседних были отделаны.

Первым делом Толуман принял горячий душ, а пропотевшее белье и еще мокрые брюки развесил на батарее. Где бы это постирать? Оделся в сухое и поспешил в столовую, от бегания по горам разыгрался аппетит. С сочувствием и одновременно злостью подумал о тех, кто остался лежать на мокрых камнях: лучше бы их спасли, хотя чего ради нападают на людей? Совсем одичали в тайге?.. Некая мысль прошла стороной, но не стал вдумываться.

После обеда вернулся в номер и подремал, нервное напряжение отпустило. Разбудил звонок телефона, приглашали в офис службы безопасности. Толуман улыбнулся девушке, которая все скучала за стойкой, и поднялся на третий этаж. Его встретил человек в штатском, но с военной выправкой — глава службы.

— Поздравляю, — сказал он, — ловко вы от них отделались.

— Они живы? — спросил Толуман. — И что им было нужно?

— Живехоньки. У одного неопасная рана в ногу, но сильно задубел, пока его отыскали. А второй… ну, после операции, может опять мужиком станет. — Он рассмеялся, открыв крупные зубы, а Толумана передернуло. — Если им верить, это черные золотоискатели. Испугались, что их накроют, да и вообще крыша в тайге поехала. Потом сдадим полиции.

— Спасибо, — поблагодарил Толуман, но какая-то мысль опять заскреблась в голове.

Ему задали несколько вопросов и отпустили. Когда уже спускался по лестнице, мысль обрела четкость. Мужики, когда долго живут в тайге без бани, начинают ощутимо вонять. А от второго даже одеколоном пахнуло, когда попал головой между его ног. Чистенький, будто только недавно выбрался на природу.

Толуман сумрачно спустился в холл. Хорошо бы отвлечься, даже голова от мыслей разболелась. Подошел к стойке, где его цветы уже стояли в пластиковой банке.

— Не устали? — спросил он девушку. — С самого утра тут сидите.

— Немного. Пока у нас не хватает народу и приходится работать за двоих. Но скоро, — она глянула на часы, — смена закончится. Как устроились?

— Спасибо, неплохо.

Он помялся, набираясь храбрости:

— Любопытно, каково это, жить в новой империи? Не хотите отдохнуть в кафе после работы (он приметил небольшое кафе в торце столовой)? Или вам запрещено?

Девушка улыбнулась и опять поправила челку.

— Что вы, у нас не казарма. Давайте, я подойду через час. Кстати, меня зовут Елена. А ваше имя я уже знаю.

Обрадованный, Толуман поспешил к себе: давно не встречался с девушками. Иные вроде не прочь, но как узнают, что сын рогны, начинают сторониться. Расчесал волосы, надел замшевую куртку, сшитую старой Айтой, и улыбнулся: мать говорила, что именно у нее отец купил унты к свадьбе. Подержал на ладони кристалл: красноты уже нет, но холодок остается. Неужели что-то еще угрожает?

На улице похолодало, солнце садилось за горы. Толуман прошелся по улице (людей почти нет) и вернулся к кафе. Вскоре появилась девушка, в кожаном плаще и длинной юбке.

— А что означает имя Толуман? — спросила она. — Когда вносила ваши данные, оно меня заинтриговало.

— По-якутски означает «бесстрашный» Мама так назвала, а отец у меня русский.

В кафе Толуман заказал две порции строганины «Индигирка» (наверное, рыбу привезли из Усть-Неры) и бутылку китайского сливового вина. Выпили по бокалу, Елена осторожно попробовала строганину и покачала головой: — Вкусно!

Ее глаза блестели, челка придавала лицу мальчишеский вид. Оказалось, что она из Вологды, закончила педагогический колледж, но учителям платят мало, так что завербовалась в компанию «Восток». Больше расспрашивала Толумана: как люди живут в этих суровых местах? Напоследок попили кофе и вышли на улицу.

Солнце скрылось, однако западная часть небосвода была алой — начался сезон белых ночей. Шли под руку, и когда проходили мимо его корпуса, Толуман приостановился.

— Постой, — сказал он (уже перешли на «ты»). — Я, кажется, свой номер не запер.

Лицо Елены розовело в свете заката, она слегка толкнула Толумана в бок.

— Я тоже гляну, как у них ремонт продвигается?

Дверь Толуман действительно не закрыл. Пока отыскал в ящике ключ, спутница заглянула в номер, и Толуман неожиданно оказался с ней лицом к лицу. Ее щеки раскраснелись, и она нерешительно улыбнулась. Казалось вполне естественным обнять ее, что он после секундного колебания и сделал.