– Не успеем. Что же, в крайнем случае Селина подключится. Только боюсь, что упадет замертво.
Леди Селина уже умирала из-за нее, Тины!..
ОНА НЕ ДОПУСТИТ ЭТОГО!
– Я попробую, – спокойно сказала Тина.
Она вгляделась: да, в каждом ховере мощные клубки энергии, как косматые голубые звезды. Или… как шаровые молнии, хотя не видела таких даже в том мире. Но они пульсируют, это необходимо для сохранения заряда, и если с миниатюрными шаровыми молниями не справиться – их слишком много, – то с двумя крупными можно попытаться. Вот только мощность невероятно велика, а действовать придется быстро. Ну что же, только ее не должны отвлекать. Помнится, леди Селина общалась с глайдером, не произнося ни слова.
«Глайдер, – сказала она на безмолвном языке рогн, – ты слышишь меня?»
«Да, леди Тина».
«Будем общаться так. Не выполняй ничьих приказов, кроме моих».
«Принято. Но только до возвращения леди Селины».
«Согласна. Разворачивайся и лети навстречу преследователям, а в нужный момент отверни на максимальной скорости. Чтобы высвободить энергию в ховерах, мне нужна дистанция около двухсот метров».
С такой она еще сумела удрать в мире вечного пламени, однако тут мощность гораздо больше. Но и скорость глайдера выше, чем у перепуганной девчонки.
«Это опасный маневр. Они могут начать стрелять раньше».
«Ты говорил о ста метрах. И не отвлекай меня больше, только веди отсчет в секундах».
Ее прижало к боковине сиденья – глайдер разворачивался, почти не сбавляя скорости. Что она делает?!
– Тина! – это кричит Илья. – Что происходит?
Не обращай внимания. Примерься к амплитуде пульсации. Эльвира пыталась объяснить про какие-то синусоиды, но потом махнула рукой: «Ты всё лучше представляешь на визуальном плане». Однако, что значит нарастание амплитуды, она усвоила, иначе давно была бы мертва.
«Шестьдесят секунд», – сообщил глайдер.
Входи в резонанс… Не получается, там какая-то защита. Тина! Ты научилась справляться с молниями!
ЕСТЬ!
«Пятьдесят секунд».
Наращиваем амплитуду колебаний: пики выше, а спады ниже. Получается, хотя с трудом!
«Сорок секунд».
От гнева перехватывает дыхание. Ее насиловали, пытались убить вместе с леди Селиной, а сейчас пытаются убить снова!
«Тридцать секунд».
Голубые клубки вдруг очерчиваются алым, а размах колебаний все больше.
«Двадцать секунд».
Ее спутники что-то кричат, но ей не до этого. Глайдер, миленький, не слушай никого!
Энергия неистово рвется наружу, но надо еще больший размах – она видит мощное капсулирующее поле.
«Десять секунд».
Будто алая волна взмывает в зенит, и такого напора энергии уже ничто не удержит.
«Ноль!»
Навстречу несутся голубые вспышки, всё затопляет сияние, а глайдер уносит вбок так стремительно, что тело теряет вес. По ушам ударяет гром. Вокруг – слепящее пламя! Сейчас она превратится в пригоршню пепла, летящую на огненном ветру…
[1] Откр. 8:7
Глава 2
Лон Метельский. Между водой и пламенем
Темный полог нависал все ниже, из него сыпались красные искры
– Похоже на вулканические бомбы, – сказал Метельский. – Но как будто падают лишь рядом с островом, до нас долететь не смогут.
– Зато сожжет пеплом, – всхлипнула Хельга.
Палуба вдруг перестала оседать. По кромкам бортов взмыли водяные веера, достигая нависшей тучи и обращаясь в клубы пара. Яростное шипение перекрыло даже громыхание вулкана. Часть воды падала обратно, омывая борта и палубу. Корабль шел в облаках пара, но его белизна тут же сменилась грязной серостью – на палубу полил грязный дождь.
– Я вспомнила! – прокричала Хельга. – Из фильма о Третьей мировой. Так же шел авианосец, омывая себя фонтанами воды. Это от радиоактивного заражения, молодцы доминиканцы.
Все вокруг заволок серый туман, но сквозь него уже не полыхало багровым, раскаленный пепел отдавал свой жар воде. Только нестерпимо шипело, сделалось очень жарко, а все тело омылось потом.
– Как бы не свариться заживо, – пробормотала Хельга. – Даже эротической статуи не получится.
Она сорвала с себя блузку, лицо и груди лоснились от пота. Метельский тоже торопливо содрал рубашку.
– Самое время заняться сексом, – истерически рассмеялась Хельга. – Сбылись мечты идиотки. Только почему-то не хочется.
– Ты молодец, – хрипло сказал Метельский. – Еще находишь силы шутить.
Его трясло, и не сразу понял, в чем дело – это машины корабля работали на полную мощность, уводя его из тучи раскаленного пепла. Или успеют, или он с Хельгой в самом деле сварятся заживо. Вдобавок со страшной силой качнуло: корма задралась, так что ударился головой о крышу глайдера, затем рухнула вниз, а нос корабля полез куда-то в небо.
– Цунами, – процедил Метельский. – Может, половина Сицилии обвалилась в море. Если сейчас перевернемся…
– И не взлетишь, – плачущим голосом сказала Хельга. – Мы сразу сгорим.
Палуба норовила встать вертикально, корпус корабля стонал от неимоверного напряжения. Или это звенят тросы, вдруг сейчас оборвутся?.. Но корабль провалился, как в бездну, пена взметнулась выше палубы, к горлу подступила едкая горечь, последовало еще несколько сумасшедших качаний… Они были уже меньшего размаха, но Хельга все равно блевала в скомканную блузку, а Метельский изо всех сил стискивал зубы. Постепенно становилось светлее, качка уже не вытрясала внутренностей. Показалось небо, угрюмо-красное в разрывах черных туч. Назад уползала пелена непроглядного мрака, «Азамара» шла среди толчеи волн.
– Как будто выбрались, – сипло сказал Метельский и обернулся. Не видно ни острова, ни вулкана, только мрак и пламя, да еще раздается тяжкий грохот. Пискнула «Сивилла», привлекая внимание.
«Сообщение от Гедеона. Непосредственной угрозы нет, конец боевой тревоги, команде занять места по аварийному расписанию. Наружные посты могут спуститься в корабль».
– Кого не смыло, – буркнул Метельский. Он открыл дверцу, закашлялся от едкого запаха серы и сошел на палубу. Первым делом проверил крепление глайдера: тросы выдержали, но пару болтов вырвало с мясом, без сварки ничего не сделаешь. Дул холодный ветер, пришлось снова надеть пропотевшую рубашку, а Хельге отдал свою куртку.
– Пойдем в каюту, переоденемся.
В коридорах была суета, но «Гедеон» оставил их двоих в покое, так что без помех добрались до каюты. Там Хельга кинулась в ванную и тут же пожаловалась в приоткрытую дверь: – Вода еле течет, не вымоешься. Хотя чего я ною, уже могла кормить рыб.
Кое-как привели себя в порядок, а там ожила трансляционная сеть. Объявлялся аврал по устранению повреждений и очистке корабля от грязи. Метельскому с Хельгой, как неквалифицированной рабочей силе, «Гедеон» указал участок для уборки и где взять швабры с ведрами. Хельга было вздохнула: «Вот для этого нарядов не припасла», но в кладовой оказалась и спецодежда.
– Всё предусмотрели, – буркнула Хельга. – Не удивлюсь, если и дров запасли по старой привычке. А то как сжигать на костре какую-нибудь ведьму?
Из кранов наконец пошла вода, правда морская, и некоторое время драили палубу. Грязную воду выливали прямо в море.
– На круизном судне делать этого не приходилось, – прокомментировал Метельский. – И про экологию на время забудем.
Уборка шла по всему судну, благо рабочих рук хватало. Вспомнив, Метельский сообщил «Гедеону» о вырванных болтах. Вскоре электрический свет погас, наступило серое утро. Над морем поднимался мутно-красный диск солнца, а позади, где осталась Сицилия, все еще громоздилась черная туча. Прозвенел гонг – завтракать. Перед этим все прочитали молитву по-латыни.
– Придется привыкать, – тихонько сказала Хельга. – У вас есть хорошее выражение: «В чужой монастырь со своим уставом не ходят».
Во время завтрака холорама показывала репортажи из Италии – опустошенное побережье, развалины, работа спасательных команд, – так что ели в угрюмом молчании.