«Кремень, это Рубин. Идем к беседке, оттуда ударим антивеществом».

Тронулись. Сама хороша: командует, а ноги подгибаются. Зловещее шипение, крики, гром – в ушах непрестанно звенит. Изгородь уже горит в нескольких местах, Никита отбрасывает горящие жерди. Налетает сразу несколько вихрей – вокруг мельтешит красное, тупое давление со всех сторон, но пока кокон держится. Шаг за шагом, беседка потихоньку близится...

Звон бьет по ушам, будто лопнула исполинская струна. Тина оглядывается: Кирилл шагнул за незримую линию между ней и Эстелой, пытаясь прикрыть девушку от пламенного вихря.

– Нет!

Красный огонь охватывает сначала руку, затем бок, а потом и всего Кирилла. От пламени исходит не жар, а пронизывающая все тело боль. Вот начинает вращаться бешеный вихрь. Тина кричит Никите:

– БЕЙ!

Сама не может отвлечься от поддержания кокона, иначе погибнут все. Но Никита медлит, страшно ударить мечом по тому, кто только что был другом. Из пламени выныривает голова с рожками, черное гибкое туловище, когтистые лапы… Одна ударяет по Эстеле, разрывая девушке бок, обнажая ребра. Хлещет водопадом кровь, девушка хрипит, клонится к земле. Только тут Никита приходит в себя и наотмашь рубит мечом. Рука чудовища отваливается, но оно разворачивается в сторону Тины… Еще удар, в этот раз слетает голова, недаром тренировались на связках веток. Эйна визжит и кидается к рухнувшей на землю Эстеле, но Никита хватает ее и почти бросает к Тине. Сам обхватывает девушек руками, толкая к беседке. Тина лихорадочно наращивает радиус кокона, от Эйны больше нет проку.

Беседка! Никита толкает Тину на землю, а сверху Эйну. Сам вырывает из наплечной кобуры «фен» и направляет на воронку. Отсюда она кажется огнедышащим кратером.

– Закройте глаза! – кричит Никита, и Тина послушно зажмуривается.

Снова призрачный зеленый свет проникает сквозь закрытые веки, снова ее колотит об обезумевшую землю, и пальцами взрывает землю, лишь бы за нее уцепиться… Наконец все стихает. Тина открывает глаза, но сначала видит только красные круги в темноте. Постепенно зрение возвращается. Озера больше нет, из кратера расползается горячий туман. Беседку будто сдуло ветром – ну да, был страшный порыв раскаленного воздуха. Полнеба пламенеет – восходит солнце, – и в этом зареве едва различимы багряные цветки, они отчаянно мечутся во все стороны. Никита поднимает «фен».

– Не надо, – хрипло говорит Тина. – Без энергетической подпитки они быстро развоплотятся.

Осторожно трогает шею, кажется на этот раз обошлось. Поднимается на колени, рядом хнычет Эйна, потом вскакивает и кидается к Эстеле. Тина смотрит, стиснув зубы, той уже не помочь. Оглядывается: ограда снова повалена, перед ней и за нею несколько дымящихся куч. Оставшиеся в живых люди (большинство как будто уцелело) стоят с мечами наготове, вглядываясь в багровые вихри. Но те гаснут один за другим и осыпаются на землю снопами красных искр.

– Как будто пронесло, – тоже хрипло выговаривает Никита.

– Нет, – Тина указывает на горы в верховьях долины. В небе несколько темных пятнышек, и они растут на глазах. – Ховеры с мощными источниками энергии.

– Проклятье! Вот что, Тина, я остаюсь здесь. Если они сядут вне ограды, есть шанс их уничтожить. А ты беги в обитель, прячься.

– Мне все равно туда, ближе к камню.

Никита целует ее, и она начинает идти, спотыкаясь. Мимоходом глядит на Эйну, обнимающую мертвую подругу. Но ее хотя бы не поглотила та жуткая тварь. Ноги слушаются лучше, и она начинает бежать, однако у входа в церковь замедляет шаг. Не поджидает ли там опять тройка темных рогн? А она теперь одна.

Она входит и запирает дверь на засов. Внутри почти темно, едва алеют окошки вверху. В алтаре наверное совсем темнота, но идти туда не обязательно, и так видит Чинтамани – солнышко с короной необычного цвета вокруг. Она садится на приступку, ведущую к царским вратам, и начинает сканировать окружение, как будто пока ничего. Те твари вырвались из-под озера, так что артефакт даймонов возможно защищает периметр от подземного нападения.

Не будь слишком уверена!

Верхние окна сверкают, раздается грохот, и пол покачивается – еще один заряд антивещества. Она ждет, но некоторое время ничего не происходит, а потом доносятся звуки стрельбы. Спросить бы у Никиты или Стояна, что у них делается, однако нельзя отвлекать. Она ждет, еще раз сканирует – ничего. Пытается позвать Эйну – опять ничего. Сумрак в церкви как будто сгущается, наверное это глаза никак не оправятся после той вспышки.

В стороне входной двери возникает ослепительно-белая щель, опять короткий гром бьет по ушам – похоже, Никита снова применил антивещество. Щель притухает, но не совсем, красноватый свет льется в нее. Ну да, снаружи восходит солнце. А дверь приоткрылась от ударной волны…

Тина, соберись! Взрывная волна снесла бы дверь напрочь, а тут только приоткрылась. И была закрыта на засов! Почему она ничего не видит?..

Почему же, кое-что наконец увидела. Будто черная клякса возникает посереди церкви, а вокруг начинает мерцать зловещий лиловый ореол. Темно-лиловый… в спектре рогн и обычных людей такого нет. Холод начинает изливаться от него, руки зябнут. Становится видно лучше: темная кряжистая фигура, горящие красные угли вместо глаз. Тина вскакивает, пытается поднять руки, но их будто сковали ледяные невидимые цепи.

За ней пришел темный рогн!

Что ж, не обязательны руки, пламенный меч можно сотворить и мысленно… Только ничего не выходит, мысли тоже сковывает жуткий холод. Чудовище приближается, ухмыляясь и вытягивая узловатые руки к Тине…

«Господи, помоги мне! Я не смею обратиться к Предвечному свету вблизи этой гнусной твари. Но тебе, Христос, нужен этот камень. Защити его и меня!»

Одна рука рогна вцепляется когтями в одежду. Тина бессильно сползает на пол, и коготь располосовывает платье до низа, обнажая ее наготу.

«Господи!..»

[1] «Из глубины» (лат.) Пс. 129:1 "Из глубины взываю к тебе, Господи!»

[2] Имена мойр, богинь судьбы, в древнегреческой мифологии

[3] Д. Андреев. Навна

Глава IX. Поле Армагеддона

Лон Метельский. В городе Дит

Перед глазами мигнуло, и возник полупрозрачный тактический дисплей. В ушах раздался бесстрастный голос: «Приветствую вас, Лон и Хельга. Я обозначаю стрелкой путь к малой двери, идите туда». На фоне каменного хаоса появилась красная стрелка.

– Наконец-то Гедеон очухался, – радостно крикнула Хельга. – Пошли!

Не очень походишь, всё на виду, так что ползком перебрались через скальный гребешок, прячась среди камней. Спустились в широкую расщелину, там по дну вело подобие тропы. Стрелка уперлась в грубую каменную арку и, когда подошли, там действительно раздвинулись створки. Хельга вбежала первой, следом и Метельский, прихрамывая. Позади лязгнуло, и оказались в полной темноте.

«Сканирование на предмет угроз, – сказал "Гедеон" и помолчал. – Разрешенное оружие, выданное орденом, – наконец сообщил он. – Вы, Хельга, сильно изменились, но отец Себастьян подтверждает вашу идентичность».

Хельга коротко рассмеялась: – Это хорошо. Значит, отец Себастьян здравствует, а я осталась идентична себе.

Вспыхнул желтоватый свет. Перед ними стоял человек в такой же темной хламиде, как у отца Себастьяна, только лицо моложе и волосы лишь тронула седина.

– Отец Иероним, – представился он. – Рад, что вы добрались невредимыми.

– Едва-едва, – сказал Метельский, – мимо вас марширует целая армия. Боюсь, мы выдали ваше местоположение, над горой кружит ховер.

Отец Иероним пожал плечами: – Это не важно, мы останемся здесь недолго. Камеры показали, что ваш глайдер разбился. Повреждения сильные?

– Сначала повредили турбину, – сказал Метельский, – а затем он наверное вообще сгорел.