Он не почувствовал ничего, но вдруг оказался лежащим на полу и недопитое пиво текло по руке. Потом опустилась тьма…

Варламов поглядел, как удаляется такси с Сирином, и с вздохом открыл дверь.

Джанет оторвалась от телевизора и глянула с подозрением, но смирный вид Варламова её успокоил — даже поднялась и поставила на стол горячую пиццу.

— Как Майкл? — осведомился Грегори.

Варламов прожевал кусок пирога с сыром, вкусную штуку придумали американцы.

— Тоскует, — вздохнул он. — Совестно, что самолёт угнал.

Грегори на это ничего не сказал.

В пятницу был короткий рабочий день, и Варламов впервые получил зарплату, но не наличными, как в России, а чеком. За восемь дней заработал сорок тысяч долларов, из них три тысячи ушло на федеральный налог, и ещё пять составил налог Территории Ил-Оу.

Джанет отвезла Варламова в банк, где миловидная девушка выдала пластиковую карточку и объяснила, как ею пользоваться. Джанет воспользовалась случаем, перевела на свою карточку долг Варламова за туфли, парикмахерскую и то, что давала на мелкие расходы.

Варламову стало неприятно, как скрупулёзно она всё подсчитала. Вспомнились слова Сирина о прижимистости американцев. В машине спросил:

— Я заметил, что многие всё равно расплачиваются наличными. Почему?

Джанет встряхнула кудрями:

— В мелких магазинах и барах владельцы предпочитают наличные деньги, так легче уходить от налогов.

Подозрительно глянув на Варламова, продолжала:

— Теперь у тебя появились деньги, можешь съехать от нас. Снять квартиру или комнату.

— Наверное, Грегори будет скучно, — растерянно сказал Варламов. — Мы даже не поговорили, как следует.

— Ему не привыкать, — пожала плечами Джанет. — И так целые дни проводит один.

— А я к этому не привык. — Евгению вспомнился переполненный дом в Кандале, и ему стало неловко: почему он обвиняет Джанет в прижимистости? Наверное, всё хозяйство на ней.

Он вдруг спросил:

— А можно, я буду снимать комнату у вас? Сколько это будет стоить?

Джанет на миг отвлеклась от дороги, в глазах мелькнула растерянность.

— Сорок тысяч, — немного погодя сказала она. — Со столом. В месяц.

Возле дома стоял небольшой фургон, с веранды помахал бородатый мужчина.

— Да это же Болдуин! — вырвалось у Варламова. — Я и забыл, что мы на охоту едем.

Он обрадовался, наконец отдохнёт от сложностей американской жизни. Джанет поджала губы, а Варламов спросил:

— У Грегори не найдётся старых джинсов и куртки? А то у меня кроме тренировочного костюма ничего нет.

Джанет нехотя пошла в дом, а Болдуин стиснул руку Варламова и поинтересовался, как дела?

Евгений ответил, что всё прекрасно, в отличие от Сирина привык к американским приветствиям.

— Обедать не будем! — заявил Болдуин. — До Аппалачей ехать пять часов, перекусим по дороге. Я захватил провизию. И оружие для тебя припас, потренируешься. Палатка, спальники — всё есть. Переодевайся и в путь.

Джанет отыскала Варламову старые джинсы Грегори и куртку. Евгений сунул в рюкзак тренировочный костюм, наскоро попрощался с Грегори и сел в кабину.

Они поехали.

Обедали вдвоём, скучно как раньше.

— Юджин спрашивал, не сдадим ли ему комнату, — вспомнила она. — Не прочь поболтать с тобой. Я запросила сорок тысяч в месяц, с готовкой.

— Не много? — покачал головой дядя. — Хотя поступай, как знаешь. А мне любопытно поговорить с ним, странная это история.

Она убрала посуду в моечную машину, но не уселась перед телевизором: вечно эти военные фильмы, и что их обожает дядя?

Поднялась наверх и села в кресло-качалку возле окна. Багрянец лёг на листву дубов, угольками зарделись цветы внизу. Она покачивалась, глядя как сумрак, а потом темнота затопляет красные огоньки.

Когда мерцание из окон первого этажа погасло, переоделась в ночную рубашку и легла в постель.

По привычке перебрала в памяти события дня. Вспомнила, как глядела на русского Сильвия в банке — чересчур кокетливо. Он стал лучше выглядеть, вот что значит причёска. В парикмахерской смотрелся даже элегантно: пробор в волосах, журнал «Тайм» в руках. Это надо же, не «Плейбой», а «Тайм»! Уже не тот растерянный парень в мятых штанах, каким увидела на ступенях мэрии.

Постепенно она задремала. И увидела сон.

Первый из странных снов…

Он идёт босая по снегу, и тот удивительно тёплый — ласково касается ступнёй. Над головой голубое небо, в нём красивое золотое солнце.

Впереди появляется тёмная полоса и превращается в реку. На другом берегу стоит женщина, лица не разглядеть за серебристым мерцанием. В руке жёлтая роза — лёгкий взмах, и роза падает на снег перед Джанет…

Всё меняется.

Она снова на снежной равнине, но теперь та похожа на замёрзшее озеро Онтарио, куда ездила к друзьям. Не видно берегов, дует ледяной ветер, гонит струи позёмки. Джанет замечает пятнышко впереди, вот оно ближе — это та самая жёлтая роза. Но лепестки пожухли, замёрзли, ветер уносит цветок вместе с позёмкой.

И она как-то понимает — это не роза, а её, Джанет, жизнь замерзает в снежной пустыне. Она поворачивается и бредёт вслед за розой — раня ноги об лёд, оставляя кровавые пятна, — а та вее дальше и дальше среди несущегося мелькающего снега…

Сначала ехали на юг, а обогнув Индианаполис, повернули на восток. За окнами бежали поля, перелески, фермы. Стрелка спидометра колебалась у отметки «100», и Варламов снова вспомнил, что это не километры, а мили.

— К вечеру надо добраться до предгорий, — объяснил спешку Болдуин. — Чтобы завтра начать охотиться.

Дорога была хороша — ухоженная разделительная полоса, то и дело попадались встречные легковушки и трейлеры.

— Это 70-е шоссе, торговый путь на Бостон. — Болдуин небрежно держал руль. — Я часто езжу туда за товаром. Главный порт Восточного побережья после того, как Нью-Йорк накрылся.

— Что возите? — полюбопытствовал Варламов. Он чувствовал себя удобно в большой машине Болдуина: можно было откинуться на спинку сиденья, вытянуть ноги.

— Электронику, бытовую технику, — перечислил Болдуин. — В моём магазине в основном видео-аудио, но продаю и мелочёвку: фены, управляемые голосом, и прочую ерунду. Акустику для Грегори я монтировал. Разборчивый клиент, акустику заказал из Канады, дороже китайской.

— Вы и в Канаду ездите?

— Реже, чем в Бостон. Страна от войны почти не пострадала, канадцы делают хорошую аппаратуру, но дорогую.

— А американской техникой не торгуете? — поинтересовался Варламов.

— Почти нет. — Болдуин пожал плечами. — После того, как китайцы проглотили Японию и Юго-Восточную Азию, мы им не конкуренты. Наша беда — Тёмные зоны. В Америке остались хорошие производства, но они разбросаны. Раньше проблем не было, комплектующие для сборки доставляли трейлеры через всю Америку. А теперь ни один дурак не сунется в Тёмные зоны…

Болдуин явно хотел сплюнуть, но пришлось сдержаться.

— И это все вы натворили!

Варламов улыбнулся, благодушие не оставляло его:

— Я же говорил, что тогда на свет не родился. Скорее это кто-то из ваших хотел воевать. Мама рассказывала, что в те годы Америка была наводнена оружием. Убивали друг друга, бомбили то одну, то другую страну, уйма фильмов и игр была про войну…

Болдуин фыркнул:

— Верно. Я тогда пацаном был, но помню, как играл. Убивал русских террористов где-то в Сибири… Играми я тоже торгую. Нынешние с теми, конечно, не сравнить. Надеваешь виртуальный шлем, и ты король в собственном мире. А можно сенсорный костюм надеть, все удовольствия твои будут. Тинэйджеры прямо балдеют.

— А сюжеты какие? — поинтересовался Варламов.

— Любовь и смерть, — хохотнул Болдуин. — Любовные похождения, ужасы и космические сражения. Где Америка воспрянула и устанавливает справедливость по всей Галактике.